Северные горы (СИ) - Котова Анна Юрьевна (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Сколько ты должна? — спросил Артан.
— Двадцать динариев, — ответила Карина.
Он молча достал деньги, бросил их на ковер под ноги орущей мадам и стал неторопливо одеваться. Мадам прибавила громкость. Он оскорбляет ее самим своим существованием! Но то, что он даже не вышел из комнаты надеть свои поганые штаны, вынести невозможно!
Светлые глаза Артана недобро засверкали.
— Мдам! — сказал он с жутким гортанным акцентом. — Вэсь дом узнаэт, што у тэбя жыву я! Патышэ, прашу!
И мадам заткнулась.
— Вот так! — удовлетворенно заметил Артан. — Тыхо, харашо! Пажалй, нэ буду тэбя рэзат! — и спокойным голосом Карине: — Подожди у машины, милая, я вынесу наши вещи.
— Какие вещи? — завопила было мадам Теплиц и осеклась под бешеным белым взглядом.
— Стереовизор, аквариум, одеяло, подушка, книги, — перечислил Артан и повернулся к мадам спиной.
--
Ты прекрасна, моя земля: твои снежные вершины, на которых, зацепившись, виснут облака; твои бездонные ущелья, где слышишь неумолчный шум бегущей воды, а видишь лишь радугу на мельчайших брызгах, повисших в воздухе — ибо так глубоко ущелье, что самой реки не видно; твои цепкие растения, живущие на голых камнях; твои шустрые звери, превосходящие отвагой драконов; твое небо, чистое и ясное летним днем, черное и сверкающее яркими глазами бессонных богов летней ночью — и низкое, темно-сизое, лежащее на самых крышах занесенных снегом селений, зимой. Я люблю твоих людей, моя земля: бедных, но щедрых, гордых, но добрых, суеверных, но не косных, красивых, но не высокомерных. Как тяжело вдали от гор вспоминать все это; но я знаю, что вернусь, я непременно вернусь, я пройду по этой траве, я поцелую эти камни, я склонюсь перед этими вершинами, я омою лицо в этих реках — я вернусь, чего бы мне это ни стоило. Даже если я умру, я вернусь, потому что душа не умирает и ей не нужны деньги на дорогу.
Оревалат Аартелинур
"Моя земля"
из сборника "Отрывки из жизни"
--
Они переехали в квартиру Артана, в глухом тупике Буйных Молодцов на западной окраине. Кругом жили сомнительные личности, половина из них — турепане, половина из турепан — бандиты. Никто не сказал ни слова, увидев с Артаном белую девушку, но смотрели на нее настороженно. Выходя утром из квартиры, Карина слышала за спиной гортанные пересуды и радовалась, что ничего не понимает. Она догадывалась, что соседи в целом разделяют мнение мадам Теплиц о безнравственности их межрасовой связи. По вечерам она спешила укрыться за дверью их крошечной квартирки, в объятиях Артана; по утрам — за ненадежной дверцей потрепанного флаера.
Потом в ее конторе наконец сложили два и два. Говард додумался, что неспроста один и тот же белоглазый привозит ее каждый день на работу, и поделился догадкой с некоторыми коллегами. Шустрая Тинура из отдела по связям с общественностью провела небольшое расследование; как только она встретилась с мадам Теплиц, ужасные подозрения превратились в позорный факт.
Карина вошла в свою комнату и увидела за своим компьютером незнакомую девицу.
— Что это значит? — спросила она у Марен.
— Влипла ты, девонька, вот что, — ответила подруга, вздохнув. — Шеф тебя вызывает.
Карина сильно побледнела и ухватилась за спинку стула.
— Он узнал? — пробормотала она, запинаясь.
— Рано или поздно всегда все всё узнают, — сказала Марен. — Хоть ты и дура невозможная, могла бы догадаться. Ну не плачь, глупая. Что ж теперь плакать? Дала бы Говарду, ничего бы не случилось.
— Я не люблю Говарда, — всхлипнула Карина. — Мне противен Говард. Я люблю Артана.
— Долюбилась, — фыркнула Марен, но обняла подругу за плечи. — Я тебя не брошу, хоть ты и спишь с белоглазым. Ох, Создатель, что ты в нем нашла?.. Ну, иди на казнь. Потом поговорим.
Шеф был краток и вежлив. Он не багровел и не орал, и выражения его были вполне культурными, но суть совпадала с сутью речей мадам Теплиц. У них приличная контора, в ней сроду не было поганого турепанского духа, и артолийке, опозорившей себя и в своем лице всю белую расу непристойной связью с варваром, нет и не будет места в чистом деле торговли недвижимостью. Зайдите в бухгалтерию за расчетом. Прощайте. Надеюсь никогда больше не видеть вашего порочного лица в этих стенах.
Рыжая кассирша Матильда выдала Карине пятьдесят динариев, воровато огляделась и сказала тихонько:
— Если нужны будут деньги, позвони мне. На верхней купюре я записала мой телефон.
— Спасибо, — так же тихо ответила Карина. — Ты очень добра.
— Только никому ни слова, а то и мне не поздоровится, — сказала Матильда, пожимая Карине руку. — Пока. Надеюсь, тебе еще повезет.
--
Брат мой, ты полон злобы.
Брат мой, я не понимаю тебя,
Как ты никогда не поймешь меня.
Но мы — братья.
Ты стреляешь без промаха, брат мой,
Твои руки черны от крови,
И черно от крови сердце,
Но мы — братья.
Что мне делать, как полюбить тебя,
Брат мой, не знающий жалости?
Глаза мои полны слез по тебе,
Брат мой.
Оревалат Аартелинур
"Мой брат"
из сборника "Отрывки из жизни"
--
Карина вышла на улицу, не заходя в бывшую свою комнату. На стоянке не было зеленого с красным флаера — Артан работал. Идти было некуда, делать было нечего. Голова кружилась, тошнило. Она добралась до кафешки, где всегда перекусывала в перерыв, и присела за крайний столик.
Подлетел турепанин-официант, спросил:
— Падать кофэ?
— Да, пожалуйста, — кивнула Карина.
Официант исчез и вскоре вернулся с чашкой.
— Алезт, — сказала Карина. Она выучила по-турепански только два слова: «спасибо» и "люблю".
Официант замер.
— Что случилось, госпожа моя? — спросил он без акцента.
— Ничего особенного, — ответила Карина. — Меня выгнали с работы за безнравственное поведение. В остальном все прекрасно. Гереннэ.
"Оба слова ввернула, — усмехнулась она про себя. — Похвасталась… Дура я, дура, права Марен".
— Сидите тут сколько нужно, — тихо сказал официант. — Я буду иногда подходить, будто вы что-то заказали. Захотите заказать — принесу. Не захотите — неважно. Только не плачьте. — Немного помолчал и добавил: — Завидую вашему парню. — И испарился.
