Великое заклятие - Геммел Дэвид (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Дагориан стряхнул с себя воспоминания. Толпа, терпеливо ожидавшая чего-то за воротами парка, вдруг раздалась и разразилась криками, пропуская вентрийского чародея Калижкана. Калижкан – высокий, седобородый, в одеждах из серебристого атласа с золотой каймой – то и дело останавливался, чтобы поговорить с людьми. С ним шли шестеро малых детей, держась за кисти на его поясе. В толпе стояла молодая женщина, повязанная черным кушаком в знак недавнего вдовства, с двумя тощими, голодными на вид ребятишками. Калижкан дотронулся до дешевенькой оловянной брошки на ее бедном платье и сказал:
– Красивая вещица, но столь печальное сердце достойно золота.
Из его пальцев пролился свет, и брошь засверкала на солнце. Платье обвисло под тяжестью золота, и женщина, пав на колени, поцеловала край одежды Калижкана. Дагориан улыбнулся. Вот такие добрые дела и завоевали магу любовь народа. Свой большой дом в северном квартале он превратил в сиротский приют и постоянно обходит городские трущобы, подбирая брошенных детей.
Дагориан встречался с ним только однажды – его представили чародею во дворце среди двадцати других офицеров, но Калижкан как-то сразу пришелся ему по душе. Маг вместе с детьми вошел в парк, и Дагориан поклонился ему.
– Доброе утро, молодой господин Дагориан, – неожиданно высоким голосом поздоровался с ним старец. – Прекрасный день и не слишком холодный.
Офицер приятно удивился тому, что Калижкан помнит его по имени.
– Вы правы, сударь. Я слышал, вы приготовили для короля замечательное представление.
– Скромность не позволяет мне хвастать, – с лукавой улыбкой ответил маг, – но мы с моими маленькими дружками в самом деле попытаемся изобразить нечто необыкновенное. Так ведь? – Он присел и взъерошил волосы белокурому мальчугану.
– Да, дядюшка. Мы порадуем короля, – ответил мальчик.
Калижкан встал и оправил одежду. Ее цвет гармонировал с его длинной серебряной бородой и делал глаза чародея еще более синими.
– Ну, пойдемте, детки. – Он помахал на прощание Дагориану и двинулся дальше.
Дагориан вышел за ворота, где стояли офицерские лошади, оседлал гнедого и поехал на запад, к лагерю Белого Волка. В лагере было пустовато, ведь почти все отправились на праздник, но часовые имелись, и двое из них охраняли большой черный шатер Банелиона. Дагориан спешился и подошел к ним.
– Генерал у себя? – спросил он. Один из часовых зашел в шатер и тут же вернулся.
– Генерал примет вас, капитан.
Он приподнял входное полотнище, и Дагориан нырнул в шатер. Белый Волк сидел за раскладным столом и рассматривал карты – хрупкий, совсем старичок. Дагориан, скрывая беспокойство, отдал ему честь.
– Что привело тебя сюда, мой мальчик? – улыбнулся Банелион. – Я думал, ты сегодня несешь службу в парке.
Дагориан передал ему свой разговор с Ногустой. Белый Волк слушал молча, с непроницаемым лицом. Затем указал Дагориану на стул, помолчал еще немного и подался вперед.
– Пойми меня правильно, Дагориан. Я прошу тебя забыть об этом. И простимся прямо сейчас, потому что ты больше не должен ко мне приближаться.
– Вы думаете, это правда, сударь?
– Правда или нет, тебя это не касается. Ты остаешься здесь и будешь служить Маликаде, как служил мне – верно и с честью.
– Я не смогу служить ему, если он станет причиной вашей смерти, мой генерал.
– Я больше не твой генерал. Обращайся так к Маликаде! – отрезал Банелион и тут же смягчился: – Но я по-прежнему твой друг. Наши с Маликадой дела – это моя забота и не имеет никакого касательства к твоим отношениям с ним. Мы говорим сейчас не о дружбе, Дагориан, мы говорим о политике. Более того: о выживании. Я могу себе позволить иметь такого врага, как Маликада, а ты нет.
– Вы сказали, что я должен служить с честью. Какая же это честь – служить человеку, убившему моего друга?
– Постарайся понять вот что, мальчик. Два года назад Маликада командовал армией, убивавшей дренайских солдат. Он встречался с королем в двух сражениях и делал все возможное, чтобы покончить с ним. Когда пал их последний город, мы все думали, что Маликада будет казнен. Но Сканда предпочел сделать его своим другом, и он оказался превосходным союзником. Такой уж у Сканды талант: половину его армии составляют его бывшие враги. Благодаря этому он завоевал империю, и благодаря этому удержит ее. Трое его ближайших друзей, в том числе и твой отец, были убиты солдатами Маликады, однако он почтил принца своим доверием. Если Маликаде и меня удастся убить, на короля это никак не повлияет: я вчерашний день, а Маликада сегодняшний. И на тебя это тоже влиять не должно.
Старый генерал умолк, и Дагориан взял его за руку.
– Я не король. Я даже солдатом стал не по своей воле и не могу мыслить так, как желаете вы. Для меня главное, чтобы вы остались живы.
– Многие пытались убить меня, Дагориан, однако я пока жив, как видишь, – сказал Банелион и встал. – А теперь возвращайся на праздник.
У самого выхода Дагориан оглянулся.
– Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.
– И тебе тоже. Прощай.
Выйдя, Дагориан сказал часовым – оба были люди пожилые, с тронутыми проседью бородами:
– Жизнь генерала в опасности. Следите, чтобы здесь не появлялись неизвестные – а если он зачем-то покинет лагерь, пусть кто-нибудь обязательно сопровождает его.
– Так точно, капитан. Пока мы живы, они до него не доберутся, – ответил один из солдат, и Дагориан поехал обратно.
В ворота входили последние запоздавшие зрители. Он отсутствовал больше часа, и многие состязания уже начались. Пробираясь сквозь толпу, он прошел к королевскому павильону.
Здесь сошлись в поединке более сорока пар борцов. Громадный Зубр на глазах у Дагориана выбросил своего противника за пределы круга. Чуть левее происходил турнир лучников, и двести его участников пускали стрелы в соломенные чучела.
Маликада сидел рядом с одетым в доспехи Скандой. Стальная, ничем не украшенная, но тщательно отполированная броня короля блестела, как серебро. Король, смеясь, указывал на одну из борющихся пар, и Дагориан видел его в профиль. Король красив, это бесспорно. Его густые, чуть тронутые сединой волосы золотятся на солнце, как львиная грива. Таким и должен быть человек, завоевавший полмира. Даже сильный, горделивый Маликада кажется мелким рядом с ним. Теперь они смеются оба.
Двумя рядами выше короля сидит беременная королева, прекрасная Аксиана, которую борьба явно не занимает. Сканда взял дочь смещенного им императора в жены, чтобы закрепить за собой право на трон. Любит ли он ее? Смешно даже думать об этом. Разве можно не любить Аксиану? Вся в белом, с перевитыми серебряной нитью косами, она являет собой воплощенную красоту, несмотря на большой срок беременности. Она внезапно посмотрела на Дагориана, и он виновато отвел взгляд.
Из большой палатки позади павильона пахло жареным мясом. Скоро во всех турнирах объявят перерыв, чтобы знать могла выпить и подкрепиться. Дагориан отошел проверить караул вокруг столового шатра. Шестьдесят копейщиков стали навытяжку, увидев его. Он расставил всех через равные промежутки, а четверых поместил у входа, приказав одному:
– Застегни ремешок шлема.
– Слушаюсь. Виноват. – Солдат передал копье товарищу и поспешно устранил изъян.
– Молчать и стоять смирно, пока последний из гостей не вернется в павильон. Вы королевские гвардейцы и должны быть образцом дисциплины.
– Так точно, капитан!
В палатке стояли столы, и слуги ждали наготове с подносами, уставленными винными кубками. Дагориан подал им знак, и они выстроились в две шеренги у входа. Снаружи запели трубы, и Дагориан занял место позади одной из шеренг. Вскоре вошли король с королевой, за которыми следовали военачальники и придворные.
Тишина и напряжение, царившие в шатре, сменились веселым гомоном. Гости с кубками в руках двинулись к столам. Дагориан успокоился и снова позволил себе полюбоваться Аксианой. Глаза у нее темно-синие – таким бывает небо сразу после заката. И грустные. Дагориан по молодости лет не слишком задумывался над женской участью, но сейчас попытался себе представить, каково это – быть выданной замуж за человека, захватившего империю твоего отца. Насколько близким был для нее отец? Сидела ли она в детстве у него на коленях, теребя его бороду? Умилялся ли он ею? Дагориан отогнал эти мысли и хотел было выйти, но тут вентрийский офицер подошел к нему и сказал с легким, почти пренебрежительным поклоном:
