Поплачь о нем, пока он живой - Батршина Лилия Валинуровна (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
"Леший меня раздери, я перед ним извиняюсь!" — потрясённо ахнуло её сознание. Но не извиниться она, чувствуя себя почему-то по уши виноватой, не могла…
Бьёрн пожал плечами, не заботясь о том, увидит это девушка или нет.
— Ну и дуйся там себе в одиночку, — тоже обиделась Любава, легла и завернулась в свой плащ. — Ну тебя…
На том и порешили.
…Любава проснулась первой. Почему-то, уж незнамо, по какой причине, но, раскрыв глаза один раз, она уже больше не смогла заснуть, как ни пыталась. И вскоре, оставив бессмысленные попытки вновь погрузиться в сон, девушка потянулась, сбросила плащ и села, покрутив взъерошенными со сна волосами. "Не светятся, — удовлетворенно отметила она. — Надеюсь, это не оттого, что день на дворе… А то буду, как ночной светлячок…" Любава улыбнулась, выпутала из волос приставшую сухую травинку и встала, одернув подол. Огляделась и на глаз определила, что сейчас не раньше двух часов дня. "Вот это выспалась… Бьёрн опять язвить будет…"
Однако не успела она себя одернуть — мол, чтобы она да боялась язвительных насмешек? — как вдруг со стороны дерева, у которого Любава вчера оставила мужа… "Гм, ну да, мужа, что в этом такого страшного?" — Любава ясно почувствовала, что покраснела. Так вот, с той стороны она услышала тихий, но вполне различимый храп. Любава тихонько рассмеялась и пошла туда. "Кто над кем ещё подшучивать будет…"
Бьёрн спал, прислонившись спиной к мощному стволу, крепко и беспробудно, чуть похрапывая во сне. Видимо, ночной кошмар его сильно утомил; а может, он и до утра не спал? Любава вгляделась в его чуть расслабившееся лицо. "Как он сказал: "Кому нужен криворукий урод со шрамом во все лицо"? — припомнила Любава. И вдруг подумала: — Да не такой уж и урод…"
Ну, шрам, ну, подумаешь, беда какая! Шрамы мужчину только украшают, между прочим. "Между прочим, надо будет ему об этом как-нибудь намекнуть, а то он, похоже, стесняется этого шрама страшно!" — взяла себе на заметку девушка. И вдруг с ужасом обнаружила, что этот молчаливый язвительный истукан начинает ей в чём-то нравиться…
"Истукан", то бишь Бьёрн, вдруг напрягся, сжал расслабившуюся было руку на рукояти меча, повернул голову на другую сторону и перестал храпеть. Любава предпочла тихонько удалиться, сделав мудрый вывод, что это его будят её чересчур упорные разглядывания. Встала посреди полянки, не зная, что делать. Гром и Смолка, уставшие за ночную скачку, стояли в сторонке, бок о бок, и, низко опустив головы, спали. "Сонное царство", — улыбнулась Любава и, оглядев лес вокруг, решила пойти на поиски дополнительного пропитания. Не все же на одних хлебцах сидеть! Правда, кинжал она с собой захватила — мало ли, кто в лесу может очутиться на её голову. Огляделась ещё раз и решительно шагнула в заросли справа от себя.
Надо отметить, что лес её не разочаровал. Отойдя совсем недалеко от их с Бьёрном полянки, она обнаружила весьма обширный черничник. С собой у нее оказался один из полотняных мешочков из-под хлебцев, и девушка, привычно заведя любимую веселую песенку, начала собирать маленькие синеватые ягодки. Однако вскоре песня примолкла: девушка отлично знала заповедь любого ягодника — "одну в корзину, другую в рот". А мысли ее, больше не отвлеченные пением, постепенно улетели к Бьёрну.
Что-то с ним было не то — все больше уверялась девушка. Что "не то", она не могла объяснить даже себе. Раньше она видела в нем исключительно врага, ей казалось, что он абсолютен и понятен — невероятно самовлюбленный и напыщенный язва, относящийся к ней как к вещи и не имеющий даже намека на какие-либо чувства. Сейчас же что-то изменилось. Всего за одну ночь, пообщавшись с ним достаточно близко, она поняла, что все с ним не так просто. Какую-то тайну он хранил в себе, какую-то загадку, разгадать которую Любаве будет непросто. Девушка чувствовала, как иногда в разговорах Бьёрн вдруг прорывает свой панцирь холодности и решается на откровенность, но стоит хоть чуть-чуть повести себя не так, сказать неосторожное или необдуманное слово — и он снова закрывается и выставляет вперед клыки и когти, как дикий зверь при виде нового соперника за территорию. Любаве стало очевидно, что он просто боится доверять. Боится настолько, что не пускает к себе никого ближе чем на три метра, что готов быть в вечном холодном одиночестве…
"Смахивает на поведение человека, обжегшегося один раз и поэтому боящегося развести костер — слишком большая боль…" — подумала девушка. Её вдруг осенило. Ну конечно! Видимо, когда-то он имел несчастье полностью довериться человеку, который его предал, и теперь он не хочет повторения! Мозаика сложилась, для девушки все встало на свои места. Теперь-то она уж точно знала, что не будет над ним лишний раз подтрунивать, — теперь ей хотелось ему помочь. Дело было за малым: узнать, что же с ним когда-то произошло и откуда у него этот шрам и травма руки (в том, что эти два эпизода связаны, девушка не сомневалась даже на миг). А для этого нужно было, чтобы он ей поверил, как… как она поверила ему. А вот каким способом — пока оставалось загадкой…
Любава встала, осторожно отряхнула подол платья — только она умела собирать чернику так, чтобы следов не осталось ни на одежде, ни на руках, — и направилась обратно. В двух шагах от поляны она вдруг услышала какой-то крик и бросилась туда.
Посреди поляны стоял Бьёрн в полном вооружении, с мечом наперевес и негромко, но звучно звал ее.
— Я здесь, — несколько обескуражено произнесла она. Бьёрн резко развернулся, посмотрел на нее, сплюнул и вложил меч в ножны. Ошарашенная Любава наблюдала за ним огромными глазами, а потом неловко спросила: — А… ты чего это? Что тут происходит?
— Что тут происходит?! — угрожающе переспросил Бьёрн. — Хороший вопрос!!! Я просыпаюсь и не обнаруживаю ни одного следа твоего присутствия! Ни одного!!! Конь на месте, все пожитки на седле — тоже, только тебя нет!!! Что я должен подумать, особенно после вчерашнего?! А она ягодки собирает! Вы посмотрите!!! Во второй раз напомню: сначала надо думать, а потом делать!!! Ясно или нет?!
Наконец выдохнувшись, он окинул Любаву злым взглядом, развернулся и пошел к Смолке, даже себе внутренне боясь признать, что волновался за девушку не только потому, что нес ответственность за её жизнь, но и ещё почему-то…
— Да ладно тебе, Бьёрн, — добродушно улыбнулась отошедшая от первого удивления Любава. — Ты так крепко спал, я думала, успею вернуться. Я б записку оставила, да не на чем… Не злись, Бьёрн. На лучше, поешь черники, не все же на одних хлебцах сидеть.
С этими словами Любава бесстрашно подошла к нему и протянула мешочек. От страха в ней все замирало: что-то будет, как-то он отреагирует? Девушка применила новый способ наладить отношения — не спорить и не затевать ссору, не раздражать Бьёрна, а попытаться смягчить и свести на нет его пыл, и теперь не знала, что из этого выйдет…
Но приручить дикого зверя не так-то просто. Бьёрн даже головы не повернул. Потрепал лошадь по холке и с досадой покосился на седло: одной рукой ему не справиться, придется просить помощи…
Любава прищурилась и улыбнулась, придумав выход из неловкой ситуации. Она отошла, пересыпала половину ягод в другой мешочек, подошла к Бьёрну снова. Некоторое время порассматривала его спину, хихикнула про себя и быстро обошла его и Смолку, положив этот мешочек в один из открытых карманов седла. Миг — и она уже умчалась на другую половину поляны, словно спрятавшись там от возможного гнева, попутно не забывая про ягоды.
Бьёрн вдруг резко развернулся и с неожиданной болью посмотрел ей вслед.
— Зачем ты это делаешь? Ты, помнится, меня ненавидела!
Любава чуть не подавилась черникой, закашлялась, потом вскинула на него глаза.
— Я ненавидела язвительного бесчувственного истукана, — тихо озвучила она пришедшие ей в голову мысли. — Но человека, который за ним скрывается, я не могу ненавидеть. Его не за что ненавидеть… Я хочу его хотя бы понять.
— Он умер шестнадцать лет назад, — отрезал Бьёрн с какой-то особой ожесточенностью в голосе. — И возродить его невозможно, как любое другое существо. ОН МЕРТВ. И этот "бесчувственный истукан" ничего не скрывает. Мне нечего скрывать под личиной. Я такой и есть. Тебе подтвердит это любой из моих приближенных.
