Миры Роджера Желязны. Том 24 - Желязны Роджер Джозеф (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗

— Мерлин, — произнес незнакомец мягко. — Проснись. Тебя ждут новые края и новые свершения.

Я открыл глаза и вытаращился. Он безусловно подходил под описание.

Фракир дернулась, я погладил ее, успокаивая.

— Дворкин? Незнакомец хихикнул:

— Он самый.

Старик заходил перед устьем пещеры, то и дело останавливаясь, чтоб протянуть мне руку через заслон, но так ни разу и не решился.

— В чем дело? — спросил я. — Зачем ты здесь?

— Пришел вернуть тебе нить.

— Что за нить?

— В поисках заблудившейся дамы, которая вчера прошла Огненный Путь.

— Корэл? Ты знаешь, где она?

Дворкин поднял руку, опустил, скрипнул зубами.

— Корэл? Это ее имя? Впусти меня, поговорим.

— Мы и так прекрасно беседуем.

— Не уважаешь предка?

— Уважаю. Но у меня есть меняющий обличья брат, который, стоит зазеваться, охотно оторвет мне башку и украсит ею свое логово. — Я сел и потер глаза, одновременно пытаясь собраться с мыслями. — Так где Корэл?

— Идем, покажу.

Он двинулся ко мне. Его рука прошла заслон и тут же вспыхнула. Он, похоже, не заметил. Темные звезды его глаз притягивали. Повинуясь их велению, я встал и двинулся к выходу. Рука начала размягчаться. Горящее мясо плавилось, как воск, капало на землю. Под ним не было костей, только странный геометрический рисунок, словно кто-то сделал объемный набросок руки, а потом наскоро обтянул его грубым подобием плоти.

— Держись за меня.

Я против воли протянул руку к пальцеподобным кривым спиралям костяшек. Меня тянула неудержимая сила, и я беспомощно гадал — что будет, если коснуться этой жуткой ладони?

Чтобы не испытывать судьбу, я призвал Знак Логруса и послал его впереди себя.

Возможно, это было не лучшее решение.

Меня ослепило. Когда зрение вернулось, оказалось, что Дворкин исчез. Я проверил заслон — держит. Коротким простым заклинанием я раздул костер, заметил, что кружка по-прежнему полна; тем же заклинанием, только сокращенным, разогрел кофе. Потом снова закутался в одеяло, сел поудобнее и начал пить. Сколько я ни ломал голову, объяснений происходящему не подыскивалось.

Я знал, что никто уже много лет не видел полубезумного демиурга, хотя, по словам отца, когда Оберон починил Путь, рассудок Дворкина должен был в значительной мере восстановиться. Трудно представить, чтобы Джарт в попытке меня прикончить выбрал именно это обличье. Если на то пошло, Джарт вряд ли вообще знает, как выглядел Дворкин. Я уже раздумывал, не вызвать ли Призрачное Колесо, чтоб послушать его нечеловеческое мнение. Однако, прежде чем я что-нибудь решил, звезды у входа в пещеру заслонила новая фигура — много выше Дворкина, можно даже сказать — исполинская.

Новоприбывший шагнул вперед, и отсвет костра упал на его лицо.

Я расплескал кофе. Нам не доводилось встречаться, но я сразу узнал его по многочисленным портретам из замка Амбера.

— Я считал, что Оберон погиб, восстанавливая Путь…

— Ты при этом был? — спросил он.

— Нет, — отвечал я, — но ты явился сразу за чудноватым призраком Дворкина и потому должен извинить мою недоверчивость.

— А, то был поддельный Дворкин. Я — настоящий.

— Так кто ж это был?

— Астральное тело одного глупого шутника — чародея Джолоса из четвертого круга Теней.

— Откуда мне знать, — сказал я, — что ты — не отображение какого-нибудь Джаласа из пятого круга?

— Я могу перечислить всю генеалогию амберского царствующего дома.

— У нас это может сделать любой мало-мальски грамотный человек.

— Я включу незаконных.

— Кстати, сколько их?

— Я знаю сорок семь.

— Ничего себе! Как ты успел?

— Разные временные потоки, — отвечал он с улыбкой.

— Если ты не погиб, восстанавливая Путь, то почему не вернулся в Амбер? Почему позволил Рэндому занять трон и наломать дров?

Он рассмеялся:

— А я погиб. Перед тобой — дух, явившийся призвать живого защитника Амбера на растущую мощь Логруса.

— Даже если ты — тот, за кого себя выдаешь, ты все равно обратился не по адресу. Я — посвященный Логруса и сын Хаоса.

— Но ты также посвященный Пути и сын Амбера, — отвечал исполин.

— Верно. Тем больше у меня поводов оставаться над схваткой.

— Каждому раньше или позже приходится выбирать, — молвил он. — И для тебя это время наступило. На чьей ты стороне?

— Даже допуская, что ты — это ты, я все равно не чувствую себя обязанным делать выбор, — сказал я. — А во Владениях бытует легенда, что сам Дворкин был посвященным Логруса. Если так, я всего лишь следую примеру почтенного предка.

— Но он отрекся от Хаоса, когда основал Амбер. Я пожал плечами:

— Хорошо, что я ничего не основал. Если я должен что-нибудь сделать, объясни, докажи, зачем это надо. Я, может быть, и соглашусь.

Он протянул руку:

— Идем со мной, я поставлю тебя пред новым Путем, который ты должен пройти в состязании между Силами.

— Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь, но уверен, что настоящего Оберона не остановил бы такой простенький заслон. Подойди, пожми мне руку, и я охотно отправлюсь взглянуть, что там у тебя.

Он выпрямился и стал еще огромнее.

— Испытываешь меня?

— Да.

— Человеком я сделал бы это без труда, но не знаю, можно ли положиться на эту барахляную призрачную субстанцию. Предпочту не рисковать.

— В таком случае я тоже с благодарностью отклоню ваше предложение.

— Внучок, — произнес он спокойно, и в глазах его вспыхнули красные огоньки. — Ко мне, даже к мертвому, не смеет так обращаться мое порождение. Ну, держись! Не идешь добром — поведу силой.

Он двинулся на меня, я отступил на шаг.

Он ударил по моей защите. Я заслонился ладонью, как от фотовспышки. Щурясь сквозь пальцы, я наблюдал, как с Обероном происходит примерно то же, что раньше с Дворкином. Он частично просвечивал, частично плавился. Внешняя оболочка стекала, под ней проступали извивы и протоки, параболы и перемычки — схематический чертеж, вписанный в абрис высокого мускулистого мужчины. Впрочем, в отличие от Дворкина, он не исчез, а лишь замедлился, миновав мой заслон. Не знаю, кто это был, но ужас он вызывал непомерный. Продолжая отступать, я поднял руки и снова воззвал к Логрусу.

Знак Логруса возник между нами. Абстрактная версия Оберона надвигалась, призрачные руки уперлись в извивающие щупальца Хаоса.

Я не управлял изображением Логруса в его схватке с призраком — мне было слишком страшно. Я скорее швырнул Знак в подобие короля, пригнулся, проскочил мимо них обоих и покатился, цепляясь руками и ногами за склон. Ударился о валун, задержался и успел втянуть голову в плечи, когда пещера рванула, словно пораженный снарядом склад боеприпасов.

С минуту я лежал зажмурясь. Меня била дрожь. Сейчас он явится по мою душу, если, конечно, мне не удалось вполне затаиться и прикинуться булыжником…

Тишина. Открыв глаза я увидел, что свет погас, а пещера стоит, как стояла. Я медленно поднялся, еще медленнее приблизился к устью. Знак Логруса куда-то подевался, и мне что-то не хотелось его возвращать. Я заглянул в пещеру Никаких признаков стычки, если не считать проломленной защиты.

Я вошел. Одеяло лежало на месте. Потрогал стену — холодная. Видимо, взрыв произошел на другом уровне реальности. Костерок еле тлел. Я раздул пламя и не увидел ничего нового — разве что кофейная кружка раскололась.

Я продолжал держаться за стену. Потом привалился к ней боком. Внезапно меня разобрал смех. Почему — не знаю. Слишком многое навалилось на меня после тридцатого апреля. Если бы я не рассмеялся, то, наверное, взвыл и принялся колотить себя в грудь.

Я думал, что знаю всех участников этой запутанной игры. Люк и Джасра вроде бы оказались на моей стороне, вместе с Мэндором. Безумный брат Джарт жаждет меня убить, теперь он объединился с моей бывшей возлюбленной Джулией, которая тоже настроена кровожадно. Еще есть ти'ига — сверхзаботливая демоница, вселившаяся в тело Найды, сестры Корэл, — ее я оставил в Амбере, погруженную в колдовской сон. Есть профессиональный вояка Далт, который, кстати, приходится мне дядей, — он с неведомой целью умыкнул Люка, предварительно смешав его с грязью на глазах у двух армий в Арденах. Далт точит зубы на Амбер, но способен лишь на мелкие партизанские вылазки. Есть Призрачное Колесо, мой кибернетический банкомет и второстепенный механический полубог, который из пылкого маньяка превратился в рассудительного параноика — не знаю, куда это его заведет, но, по крайней мере, он демонстрирует и некое сыновнее почтение вкупе с нынешней трусостью.