На краю времени, на пороге мира - Клименко Анна (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
… До того, как гонцы доставили Геллера и еще сотню детей ко двору, он не считал годы. Даже не знал, сколько ему лет – и в этом не было ничего удивительного: бедняки живут сегодняшним днем, предпочитая не вспоминать прошлое – и не задумываться о будущем. Когда его забирали, Гейла, сестренка, уже начала ходить, с трудом передвигая искривленные болезнью ноги. Девочка была младше Геллера, он хорошо помнил тот день, когда она появилась на свет. И также хорошо помнил, как, несколько лет спустя, едва смог отбить ее у дикого пса. Правда, у Гейлы осталась отметина на всю жизнь – рваный шрам через ключицу…
Тогда Геллер не подозревал, что сотня оборванцев, собранных в столице с близлежащих земель – всего лишь игрушки для подрастающего наследника. Как оказалось в последствии, будущий император хотел развлечений. Но разве достойно наследника великой державы забавляться так, как это делают дети простых смертных?
Прошли годы. Император вырос. А мальчишки, привезенные для него, стали элитой гвардии, охраной властелина. Сам Геллер, по непонятной причине, пользовался особыми милостями Императора, тенью следовал за ним. У Геллера не было ничего. Да и сам он принадлежал Императору.
Порой Геллер думал о своей семье и о том, что могло с ней статься за эти долгие и так незаметно пролетевшие пятнадцать лет. Довелось как-то побывать в родном поселке, но он не застал не то что семьи, даже тех людей, кто мог бы что-нибудь сказать о ней. Единственное слово, страшное и беспощадное, осталось от той поездки – мор. И Геллер решил, что те, кого он так любил, давно отошли в мир иной.
Это оказалось на удивление тяжело и больно. Он возжигал благовония на алтаре всех богов, чтобы души родных насытились белесым, тающим в полумраке храма дымом. И, до рези в глазах вглядываясь в сплетение света и теней, видел их такими, какими вынес, спеленал в зыбких покровах памяти из своего недолгого детства.
… А потом случилось то, чего он никак не мог ожидать, будучи верной тенью Императора. Вообще, Геллер всегда знал, что беда является без стука – пинком распахивает дверь.
– Ну что, командор, прогуляемся?
– Да, мой повелитель.
– Возьми с собой Эргоса, Керма и Ларри.
– Да, мой повелитель.
С некоторых пор император питал слабость к обществу самого презренного сброда и продажных женщин. А охрана должна была следовать за своим повелителем.
И вот – грязный притон на окраине города. Одноглазый сутенер, подобострастно изогнувшись перед многозначительностью черной маски и блеском золотого шиться на камзоле, что-то прошептал властелину. Тот, рассмеявшись, кивнул.
…Девушку притащили волоком. Геллер со смесью жалости и омерзения посмотрел на нее, на грязные лохмотья, едва прикрывавшие тело, перевел взгляд на императора и поспешно отвернулся. В конце концов, ему не было дела до развлечений владыки.
– Глядите, милорд! Хоть у нее и кривые ноги – но личико, как самая прекрасная роза!
Схватив нищенку за длинные черные волосы, одноглазый заставил ее поднять голову и посмотреть на императора.
В тот миг Геллер подумал, что и в самом деле – никогда еще не видел ничего подобного. При дворе было много красивых женщин, но все они носили на своих лицах печать порока. Лицо же юной девушки дышало свежестью… и невинностью.
– В самом деле, – задумчиво молвил владыка, – где вы ее нашли?
– Пришла утром в город. Ищет кого-то… Да и попала к нам! – одноглазый сплюнул на пол, – ну так что, милорд? Десять золотых. Разве много за такую жемчужину?
Свежее личико несчастной исказилось от боли. Она рванулась вперед, к императору.
– Господин! Господин! Отпустите меня… зачем… я вам нужна?…
По ее чумазым щекам покатились слезы.
– Позвольте… мне уйти… милорд! Зачем, зачем вам жалкая нищенка?
Она уже рыдала, и худенькие плечи тряслись под задубевшими от грязи лохмотьями.
– Замолчи, – холодно обронил император. В его холеных пальцах жарко блеснуло золото, отразилось в единственном глазу сутенера.
Монеты перекочевали из рук в руки. Император подошел к распластавшейся на грязном полу нищенке и, грубо схватив ее за локоть, поставил на ноги. Прошипел:
– Дура! Прекрати реветь!
…Все произошло слишком быстро.
Непонятно, где она ухитрилась припрятать нож так, что его никто не нашел. Только в полумраке сверкнуло лезвие – и Геллер едва успел перехватить худое, но крепкое запястье.
На миг воцарилась мертвая тишина. А потом… Холодно улыбнувшись, император выхватил кинжал из девичьих пальцев и всадил ей в грудь по самую рукоятку.
Геллер ощутил, как мигом обмякло в его руках хрупкое тело. Голова девушки запрокинулась; жизнь стремительно угасала в чистых серых глазах. И все же… он успел увидеть в них себя – растерянного и беспомощного. Губы умирающей задвигались, и было неясно, то ли это попытка вдохнуть, то ли желание сказать последние слова. Командор невольно склонился к ее лицу, и…
Увидел шрам. Застарелый рваный шрам, следы зубов на хрупкой ключице.
Чувствуя, как во рту собирается горечь, Геллер вгляделся в бледное лицо умирающей. За ее жизнь еще минуту назад он не дал бы и медной монеты.
Гейла?..
Девушка улыбнулась. Все той, далекой улыбкой, которую умудрилась пронести сквозь годы. А потом ее тело судорожно дернулось, по подбородку потекла тоненькая струйка крови – и волшебные глаза закрылись. Навеки.
В зале стало очень темно.
И подозрительно тихо.
В сгустившемся мраке Геллер видел только одного человека – императора. На золотом шитье его камзола плясали кровавые отсветы пламени очага.
Осторожно положив Гейлу на пол, командор выхватил меч из ножен и рванулся вперед, к застывшей в растерянности фигуре властелина.
… Впрочем, убить императора ему не дали. Только Ларри, приятель Ларри погиб зря, став на пути.
Почему, Геллер? Почему?
…Дорога серой лентой ложилась под ноги коню. Небо плакало холодным осенним дождиком, размазывая акварель унылого пейзажа.
Глубокой ночью Геллер добрался до деревни. Словно замерзшие котята, оставшиеся без матери, избы сгрудились в стороне от дороги. Если бы не костры, так бы и проехал мимо, не заметив.
Костры…
Верный признак того, что жителей донимает нелюдь.
Потому что только жаркое пламя в силах отпугнуть ночной народ от исходящей вкусным человеческим запахом деревни.
Он спешился и, ведя коня на поводу, пошел вперед, к дрожащим кругам света.
То, что с первого взгляда почудилось Геллеру кучей тряпья, невесть зачем брошенной у пылающего костра, оказалось дозорным, с трудом удерживающим в трясущихся руках тяжелый армейский арбалет.
– Стоять! Ты кто будешь?!!
В золотистых отсветах лицо парня показалось Геллеру совсем молодым.
– Ищу ночлега, мил человек, – он замер на месте, давая возможность хорошенько себя рассмотреть.
– Ночлега?.. – в голосе парня скользнули истеричные нотки, – здесь?!! А ну… Открой рот!
Геллер подчинился, изо всех сил стараясь хранить спокойствие. Дозорный привстал на цыпочки, щурясь. Потом с видимым облегчением вздохнул и опустил оружие.
– Ты уж прости, господин хороший, – он покачал головой, – зеркальник тут появился. Скотину всю загубил, гад! Двоих детей утащил… И никакого спасения… Вот я и думал… Кто еще станет по ночам шататься?
Геллер усмехнулся. Немудрено, что жгут ночи напролет костры! Зеркальники всегда считались самой страшной нелюдью. Да и куда хуже они болотных ночниц и упырей – если первые наделены разумом и магическим даром, но заперты в своем теле, а вторые – могут перевоплотиться, но – тупые и медлительные, как ходячие трупы, то зеркальники, будучи разумными, могли по желанию своему принять любую форму, выведанную в сознании жертвы. Те, кому посчастливилось уцелеть в схватке с зеркальником, сдавленным шепотом рассказывали за стаканом крепкой браги, как проклятущие твари копались в памяти – и принимали облик умерших родных и близких людей, тех, на кого рука не поднимется, чтобы рубить сплеча…
