Кровь фей (СИ) - Райт Дамина (полная версия книги TXT) 📗
Но Саймен не мог попасться в лапы к тому мерзавцу, мысленно возразил себе Лэннери. Не мог! Защитился бы воздушным барьером… И всё равно воображение упорно рисовало Саймена висящим на булавке, а рядом черномаг с сосудом, полным крови… Лэннери передёрнуло, он с силой ударил по черепице кулаком, и костяшки стали красными от его собственной крови.
— Нет! Нет! Нет!
«Успокойся, — чуть слышно проговорила Айя. — Он жив! Я уверена, мы найдём его!»
Лэннери не был в этом так уверен. Тхагасса, ведь он и только он виноват, если с Сайменом что-то случилось! Проклятые ночные вылазки! Проклятый особенный талант! Лэннери ещё раз стукнул кулаком по крыше, обругал себя, невзирая на то, что это строго запрещалось. Глядя в безразличное ночное небо, юный фей с горечью подумал, что его жизнь, может быть, сложилась бы лучше, не родись он со звёздным даром. Во всяком случае, не подставил бы единственного друга под удар.
Дети со звёздным даром появлялись на свет раз в двести пятьдесят лет. Ещё при рождении ребёнка его окружало белое, золотое или алое свечение, давая родителям понять, что его заберут феи. В тот же день Хранительница присылала своих голубей в Школы, где старые феи с нетерпением ждали вестей, и это было знаком — пора лететь на поиски.
Родители безропотно отдавали своих дочерей, а иногда и сыновей — со служителями Кэаль никто не осмелился бы спорить. Ведь именно они поддерживали Великое Равновесие на Благословенных Островах. Феи уносили плачущих младенцев и прятали в прозрачные коконы, тоже присылаемые Хранительницей; здесь четыре дня шли за четыре года, и когда этот срок истекал, девочкам и мальчикам помогали выбраться из коконов. Их ждала Школа.
Там, благодаря всё той же Хранительнице, каждый месяц жизни фей шёл за год до тех, пока им не исполнялось шестнадцать лет. Сначала маленькие феи под присмотром взрослых учились бытовым заклинаниям — как убирать свои комнаты или менять одежду одним взмахом палочки, как собирать росу с цветов. С деревьев — аргены, золотолиста или коэцина, смотря к какой Школе принадлежали феи, — собирали жидкий сок, а потом выливали его в глубокое блюдо и, как застынет, резали на куски. Когда феи становились десятилетними, их начинали учить боевым и прочим заклинаниям. И только когда девочки и мальчики были готовы вылетать на задания, все старые феи, кроме Наставницы, «воссоединялись с Кэаль» — так это называлось. Ведь до рождения все пребывают в чудесном месте, созданном Кэаль, а после смерти, если вели себя достойно, возвращаются туда же. Те из фей, кто не заслужил ещё посмертного блаженства, становились Светлыми Душами при храмах Кэаль, а потом их сменяли другие.
Иногда Лэннери спрашивал себя, а нужны ли ему, на самом деле, фейская жизнь и эти смешные крылья. Когда он мог бы отказаться от них и найти родителей, которых то и дело представлял себе, как наяву. Именно мысли о них не позволяли ему пренебрежительно относиться к людям…
Но потом очередное задание напоминало о том, что без фей мир полетит кувырком, если уже не летит — каждая ночная вылазка только сильнее убеждала Лэннери в том, что чаша Великого Равновесия качнулась в сторону зла. Взять хотя бы этого черномага — он спокойно разгуливал ночью по городу и творил, что хотел, вместе со своими приспешниками! А феи — Лэннери и Саймен — не спасали людей, а сами чуть не стали его мишенями!
Чуть не стали… Лэннери стиснул палочку в кулаке, обещая самому себе, что черномаг дорого заплатит за Саймена. Может, не так уж и неправа была Беатия, когда медленно и с наслаждением резала хибри на куски. Лэннери ведь не знал, что успел натворить именно тот хибри — был занят своей частью задания. Теперь же, попадись ему в руки черномаг, Лэннери отсек бы ему лучом хвост, нанёс бы несколько болезненных, но не смертельных ран. И пусть мучается, как те феи, которых он приколол на булавку!
— Чего это ты на крыше сидишь?
Занятый кровожадными мечтами, Лэннери не сразу понял, кто к нему обращается. А потом вскочил, взлетел и набросился на Саймена — обнял, хлопнул по спине, так сжал ему руку, что у друга аж слёзы выступили на глазах.
— Эй, спокойней, — немного смущённо сказал Саймен, — я ж не с того света вернулся… Просто свернул не туда, заблудился, потом начал тебя искать. Прилетел, а ты тут, пригорюнившись, сидишь.
— Так я думал, тебя черномаг схватил! — Лэннери радовался вдвойне, слыша счастливый звонкий голосок Айи в своей голове: она, пусть и была просто палочкой, тоже что-то могла чувствовать!
Саймен помрачнел.
— А, этот? Слава Кэаль, он не добрался до нас, но Лэн, — и сильные пальцы друга стиснули плечо Лэннери жёсткой хваткой, — мы должны рассказать об этом Наставнице. Невзирая на любые наказания, которые она к нам применит! Ты понял?
— Понял, понял, — нехотя согласился Лэннери. И тоскливо подумал о том, что всё было зря: особенный талант так и не раскрылся, не показал себя.
*Рейг — название области на Благословенных Островах. Правит ею рейгел (или, в редких случаях, когда отцу наследует дочь, рейгела).
Глава IV
— Значит, не хочешь рассказывать, зачем тебе эти ночные вылазки?
Взгляд у Наставницы был пронизывающий, и Лэннери отвёл глаза, хмуро уставился на свои башмаки — новенькие, чистые, сотворённые магией незадолго до того, как они с Сайменом влетели в Школу. Саймена-то отпустили досыпать до Белой Звезды, ему хорошо. А Лэннери сидел на табурете из аргенового дерева перед Наставницей и боролся с желанием зевнуть, которое становилось совсем уж невыносимым.
— Ты же понимаешь, что я могу не допустить тебя до экзамена, — голос Наставницы заледенел, и Лэннери почувствовал себя ещё неуютнее, чем прежде. — Среди нас, фей, недопустима такая скрытность.
Лэннери мог бы спросить, допустима ли среди фей жестокость, или гордыня, или зависть, и вспомнить остальных учеников, но не стал этого делать. Он устал, и всё, чего он хотел — это лечь на кровать и отдохнуть, а Наставница не отпускала его.
«Скажи ей, — вдруг раздался у него в голове требовательный голосок Айи. — Скажи правду. Иначе я сама это сделаю. Наставницы могут разговаривать и с чужими палочками — посвящение даёт новые силы».
Надо же, а Лэннери и не знал! Он нахмурился ещё больше, сжал палочку в руках и выдавил из себя:
— Я… хотел раскрыть свой особенный талант.
Наставница помолчала, и когда она, наконец, заговорила, голос её нисколько не смягчился:
— Вот оно что! И ради этого ты шёл на безрассудные поступки, рисковал собой и другом? Эх, Лэннери… Неужели ты думаешь, что я знаю только о двух или трёх вылазках, на которых вас поймала?
Лэннери удивлённо взглянул на знакомое лицо, пересечённое морщинками, но всё ещё хранившее красоту черт, и высоко уложенные серебристые волосы. Странно, за всё время учёбы он только сейчас, как следует, рассмотрел Наставницу.
— Но если вы знали обо всех остальных… почему не остановили меня и Саймена?
— Потому что Наставником может стать только тот, кто рвётся за пределы допустимого. И раз за разом возвращается целым и невредимым оттуда, где другие феи погибли бы.
Лэннери окончательно расхотелось спать. У него появилось странное чувство — будто бы его сердце обхватили крепкой рукой, и оно замерло, не смея биться.
— Вы… всерьёз думаете назначить меня или Саймена Наставником?
— Всерьёз. Конечно, и я рисковала, отпуская вас ночью, но вспоминала себя, — Наставница вдруг улыбнулась, и теперь её голос смягчился и потеплел, — и говорила Инисе: всё будет хорошо.
Инисой звали палочку Наставницы, сделанную из аргены, росшей давным-давно, лет, наверное, четыреста тому назад.
— И вы по ночам летали раскрывать свой талант? — Лэннери тоже улыбнулся.
— Не по ночам, но я брала на себя дополнительные задания… ввязывалась куда угодно… а мой особенный талант пробудился совсем неожиданно, — сейчас воспоминания о прошлом, которые так любила Наставница, звучали гораздо интереснее, ведь речь шла о чём-то, близком Лэннери.
