Холод твоего сердца (СИ) - Спящий Сергей Николаевич (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Краем глаза Горазд увидел, как большая часть тварей оказалась отброшена залпом, их красные маркеры гасли или бледнели, если система не могла подтвердить уничтожение цели. Но несколько чудовищ сумели прорваться к пехотинцам и тем пришлось вступить в рукопашную схватку. Сокрушительные удары сыпались с обоих сторон. Когти скользили по тяжёлой броне пехоты, а в несколько раз усиленные искусственными мышцами экзосклета удары не проходили для тварей бесследно. И всё-таки несколько переломанных тел в разодранной броне уже лежали неподвижно. Людям привычней уничтожать врага на расстоянии. Если дело дошло до рукопашной, то у технопехоты, как правило, мало шансов. Правда к данной ситуации это правило не применимо. Туземные оборотни, в сравнении с теми же четырёхрукими, не так сильны. А в сравнении с эльфийскими воинами, вооружёнными всерассекающими мечами менее быстры и опасны. Да и не так уж их много.
Вместе с людьми, сражался и Шанданес. Погибший капитан приказал проводнику оставаться в лагере, вместе с Лидией и техниками. Никого приглядывать за эльфом не отрядили и тот, пользуясь предоставленной свободой, дохромал до берега и когда чудовища бросились на людей, вступил в битву. У его ног уже лежало тело твари с отрубленной головой, а ещё одна обиженно ревела, явно труся попасть под стальной блеск парных клинков.
Размахнувшись манипулятором, с повисшей на нём тварью, Горазд сумел стряхнуть противника, а подгадавший момент Николай перекрестил растерявшееся от удара об землю чудовище очередью из тяжёлого пулемёта.
Схватив манипулятором пытающуюся прогрызть доспехи поваленного пехотинца ближайшую тварь, Горазд разрезал её выдвинутым на другой конечности мономолекулярным клинком. Во время этой операции мизгирь стоял всего на трёх конечностях и если бы какое-то чудовище бросилось на машину в этот момент, то, наверное, сумело бы повалить. Но обошлось.
Сражение закончилось, люди победили. Они только осматривали залитый кровью берег. В буквальном смысле залитый. Даже в сгущающихся сумерках на земле выделялись тёмные, ещё влажные, пятна. Капитан из контрразведывательного управления мёртв. Кто командует непонятно.
Пехотинцы пытались оказать первую помощь пострадавшим товарищам. Из лагеря уже бежала Лидия и техники следом за ней несли походный реанимационный комплекс.
— Пожалуй надо осмотреть корабль, — предложил Золотилов.
После гибели капитана, он оставался старшим по званию. Горазд бы в такой ситуации растерялся, а бывший когда-то майором и пониженный в званиях Николай мигом вспомнил старые привычки. Он опросил людей, не столько выясняя текущее положение дел, о котором и без того был неплохо осведомлён. Опросы и короткие доклады как будто установили вертикаль командования. Словно бы Золотилов спрашивал не о потерях и оставшихся боеприпасах, а говорил что-то вроде «эй, беру командование на себя». И отвечали ему не цифрами боезапаса, оставшегося ресурса техники и количеством раненных и убитых, а подтверждая «услышал тебя, согласен подчиняться, командуй». Безопасники, в звании лейтенантов, и те, после небольшой паузы, отчитались о том, что в базовом лагере всё спокойно. Как будто согласились с тем, что руководство остатками экспедиции переходит к старшему лейтенанту из танкистов.
Тихо покачивался на спокойных волнах корабль оборотней. Возможно стило бы отложить его осмотр на утро, но в какой-то момент, проснувшаяся система управления боем показала, что в его трюме находятся живые. Золотилов не стал вникать по каким причинам система сделала подобный вывод. Может быть на чьём-то мизгире сохранились действующие инфракрасные сенсоры. Или круживший вокруг корабля дрон что-то заметил. Или кто-то из пехотинцев проходивших мимо, точнее его напичканная электроникой высокотехнологичная броня уловила характерный звук. Система полагала, что в трюмах корабля скрывается кто-то живой. Не доверять ей не было причины.
Только вот ещё одной ночной битвы с ударившими в спину оборотнями им не хватало. Пришлось забыть про усталость и притащить на берег снятые со стоящей в лагере техники мощные прожектора. Их запитали от пары присевших на песок мизгирей. От их реакторов заряжали батареи брони выжившие технопехотинцы. Раненых унесли в лагерь, на попечении подружки Горазда. Мёртвых освободили от остатков искорёженных технодоспехов и приготовили к погребению. За всем этим прошла половина ночи, страшно хотелось спать, но придётся лезть на корабль и разбираться кто и почему прячется в его трюмах.
— Может расстрелять его из орудий мизгирей? Нет корабля — нет проблемы, — подумал Золотилов, но от соблазнительной мысли решить все вопросы большими калибрами пришлось отказаться. Всё-таки продукт материальной культуры чужой цивилизации. Пусть даже местные, вместо того чтобы быть братьями по разуму, оказались кровожадными оборотнями. В общем учёные не простят ему подобного варварства. Пусть из профессиональных учёных здесь одна лишь подружка Горазда, да и та переквалифицирована в медика в связи с тем, что все медики погибли во время битвы с эльфами. Вот как раз она и не простит.
Дрон проникнуть в трюм корабля не смог, оба люка на палубе крепко закрыты и в отверстиях для вёсел также стоят заглушки. Недолго думая, Золотилов приказал двум мизигрям взяться за тросы и просто вытащить корабль на берег. Отправляться в плавание на нём они точно не собирались. Да и в целом, выглядевший тропическим раем и мирным островком в не спокойном море бесконечной войны мир оказался не так дружелюбен к людям, как казалось в начале. Можно сказать — совершенно не дружелюбным.
Эта ночь для Грана, и других рабов, выдалась неспокойной. Измученные борьбой со штормом и двумя бессонными ночами, они надеялись отдохнуть в забытьи, заменявшем галерным рабам нормальный сон.
Беоры высадились на берег намереваясь вознаградить себя нормальным отдыхом за все волнения последних дней. Расковывать рабов никто и не подумал. Они здесь навечно, в качестве двигателя судна при безветренной погоде. Разве только корабль пострадает настолько сильно, что тех, кто доживёт до этого момента переведут на новый. Впрочем, если человек не умирал в первые месяцы, то, как правило, приспосабливался и мог жить несколько лет, возможно даже десятилетия. Если, конечно, такое существование можно назвать жизнью.
В закрытом трюме было жарко и душно. Люки и отверстия для вёсел закрывали чтобы рабов не покусала водяная муха, чей укус опасен своей незаметностью. А если не прижечь место укуса сразу, то вскоре человек умирает. И, что самое неприятное для беоров, его мясо нельзя после этого есть.
Душно и воняет, страшно воняет, но Гран привык и к духоте и вони. Как-то, осознание того, что он привык к условиям своего существования изрядно напугало Грана. Ему казалось, что привыкнуть означает смириться. Возможно так и есть. В любом случае это было уж давно.
На какое-то время гребцы смогли забыться. Уставшие в единоборстве со стихией мускулы ныли. То и дело кто-то из гребцов вскрикивал от боли, но на это не обращали внимания, да и сам виновник даже не просыпался. Перед тем как сойти на берег беоры покормили рабов. Еда была отвратительной, но съедобной. Гран знал, что иногда беоры добавляют в еду для рабов человеческое мясо. Им почему-то кажется ужасно смешным, когда люди едят людей и даже не подозревают об этом. За годы рабства Грану наверняка приходилось есть человеческое мясо. Времена, когда его волновали подобные мысли давно прошли. Тем более в сегодняшней похлёбке из размолотых сухарей и склизких овощей вряд ли имелось чьё бы то ни было мясо.
Его разбудили непонятные, но громкие звуки доносившиеся со стороны берега. Они были похожи на громкие хлопки, как будто кто-то бил в огромный барабан, какой всегда выносили на праздники, когда его отец ещё был королём. Только сейчас таких барабанщиков было очень много. К тому же звуки немного отличались друг от друга. Тяжёлое уханье падающего дерева, раскаты грома, треск пожара — всё не то. К таинственным звукам добавился рёв беоров и, не может быть, их жалобный скулёж.
