Сны в Улье (СИ) - Потоцкая Мария (мир книг TXT) 📗
- Ты им сказала пробраться внутрь меня, чтобы заполнить ту дыру, что ты оставила на месте, где было мое сердце?
Все-таки он замечал пчел. И даже сумел сохранить долю романтики. Я вытащила за крылышки вторую пчелу, которая хотела пробраться под кожу.
- Милый, твое сердце по-прежнему в твоей груди. Иначе бы, как бы ты смог меня любить.
Самой захотелось опошлить мою фразу. Но больше было не до шуток.
Последний лепесток опал.
То, что я принимала за множество разных существ, оказалось единым. Оно окружало нас. Мы стояли на нем, оно было со всех сторон. Где-то его масса разъединялась, там была пустота. Но я не была уверена, что и она не является частью него. Сложно было даже сказать насчет нас с Дацианом. Оно было разнообразно. Все его части были непохожи друг на друга, но все они соединялись единой массой плоти, которая и сама была неоднородна, где-то покрытая кожей, где-то чешуей, а где-то я видела лишь переплетение мышц и упругие сосуды. Все взгляды были обращены на меня, и оно медленно шевелилось, будто освобождая угол обзора для всех глаз. Даже Дациан смотрел на меня, хотя, может быть, он просто не хотел смотреть по сторонам.
Я упала на колени перед Кошмарным Королем. Я чувствовала, как Дациан тоже медленно опустился за моей спиной. Он был повсюду, и я совершенно не знала, в какую сторону мне обращаться. Среди его плоти наибольшим был круглый белый глаз с вертикальными черными зрачками, в котором я видела наше отражение в полный рост. Я обратилась лицом к нему, хотя я уверена, что он, кроме своего размера, ничем не отличался по значимости от других. Вдали я видела глаза и пасти больше.
Когда видишь свое отражение в чьих-то зрачках, сам себе кажешься невероятно маленьким и никчемным, когда видишь в зрачке себя целиком, как в зеркале, понимаешь, что ты лишь видение в глазах великого. Невозможно узнать хотя бы часть его величия. Как муравьи не способны понять, что такое шоссе, вдоль которого они живут, так и люди не способны понять, что собой представляют внеземные жизни. Возможно, Ферми говорил совсем не об инопланетянах.
Мы продолжали стоять на коленях, но ничего не происходило, ни милости, ни кары. Властитель Улья смотрел на нас, и я не могла понять, каким взглядом. В его распоряжении было все время мира, я не знала, как он воспринимает его, поэтому он мог смотреть на нас еще не одну сотню лет, решая, что с нами сделать. Хотя, наверное, он знал все.
Дациан поглаживал меня по спине, наверное, напоминая, что он здесь со мной. Я видела, что ему не терпится что-то делать, но в то же время, если понадобится, он сможет простоять на коленях так же долго, как захочет ждать Властитель Улья. На самом деле ни единый обряд поклонения жриц Короля Руина не предполагал какие-либо знаки подчинения. Нам не нужно было склоняться лбом в пол или целовать рукотворные образы наших Богов, но нам часто приходилось ползать на коленях, потому что так удобнее чертить символы на полу, а целовались мы лишь с живыми людьми. Или, по крайней мере, с теми, кто когда-то ими был. В ту ночь, когда была зачата Лида, мы с Дацианом пришли в место, где когда-то стоял храм, в котором я выросла. Много лет назад, когда я жила там с другими женщинами, я не раз видела обряд для зачатия будущей дочери культа. В нем участвовали и живые и мертвые. К сожалению, другие женщины не смогли в нем участвовать, когда я обрела магию, все они стали бесплодными, и никакой род, кроме моего не продолжился. Тем не менее, все равно все получилось.
В этот момент то, что представляло собой Кошмарного Короля, зашевелилось активнее. Зрачок белого глаза, к которому я была обращена, сузился еще больше, другие глаза забегали, завертелись. Что-то происходило, плоть его менялась, зубы выдвигались вперед, пасти раскрывались, теперь находясь на переднем плане вместо глаз. Я сделала что-то не так? Я почувствовала теплые ручьи на своей спине, вскрылись старые раны, оставленные мной самой для получения силы, и залеченные потом Таддеушем. Было больно, но магии я не чувствовала.
Дациан поднялся и вздернул меня, поставив на ноги.
- Ты в опасности, милая моя. Но не бойся, пусть ничего тебя не тревожит, я вытащу тебя, я защищу от любой опасности. Сейчас нам нужно уходить, просто доверься мне.
Я выдернула свою руку из его. Я никуда не собиралась уходить, тем более, некуда было идти. Кошмарный Король был повсюду. И если я его чем-то разозлила, я никуда не уйду, пока не пойму свою вину и не приму наказание. На глаза навернулись слезы. Я не хотела оказаться виноватой, конечно, как и любой другой. Но Улью была посвящена вся моя жизнь, оттого мое горе становилось тяжелее в разы.
- Ты пойдешь со мной. Еще раз попробуешь ослушаться меня, и мне придется тащить тебя за собой за волосы. Ты поняла меня, любовь моя?
Кровь из раны Дациана теперь лилась ливнем, а взгляд становился все безумнее. Может быть, он тоже боялся. Дациан мог быть жестким, мог подчинять меня, мог отрезать людям головы с куда большим интересом и воодушевлением, чем это делала бы я, но сейчас мне было не до него. Открытые пасти приближались к нам, а я все пыталась увидеть хоть какой-то знак, чтобы понять, что я сделала не так.
Дациан схватил меня, приподняв от земли, обхватив меня за талию, будто похищал, и потащил к одной из брешей, к пустоте, откуда возможно, начиналась Безмолвная Бездна. Но все надвигалось на нас слишком быстро, оно находилось в движении, и оно бушевало от злости. Было так глупо пытаться сбежать, Король был повсюду и всем, и вот, нам уже передвигаться стало опасно. Дациан провалился, тонкий ряд мелких рыбьих зубов порезал его ногу, но он успел ее вытащить, прежде чем ее откусили. Я слышала, как с треском порвалось мое платье, зацепившись за что-то. Прямо перед моим лицом оказался длинный тонкий язык, с которого стекала непонятная зеленая жидкость, но Дациан успел повернуться в другую сторону, и он ко мне не прикоснулся. Тем не менее, я знала, что до бреши нам не дойти, Король Руин сгущался вокруг нас тесным туннелем. Я стукнула ногой Дациана, чтобы он пустил меня, и мы прекратили эти глупости, но он не обратил на это внимания. Прямо на меня надвигалось что-то черное и пустое, обрамленное двумя клыками, и я знала, когда оно до меня доберется, оно откусит от меня приличный кусок.
Я завизжала, и тут вдруг все замерло. Мы сами с Дацианом застыли, не способные сделать больше ни шагу. Властителя Улья вокруг нас задергало, будто его хватил приступ. Впереди нас часть его плоти стала выпячиваться, натягиваться, и под истончающимся слоем кожи что-то беспорядочно двигалось, стараясь выбраться наружу. Оно было больше меня, не огромное, но судя по активности его движений, очень сильное. Наконец, тонкая мембрана кожи порвалась, и оно с неприятным хлюпаньем вывалилось наружу. Если судить по его голове, оно наиболее напоминало крота, но было лысым и едва держалось на тонких ногах, не толще спицы. Оно пыталось удержать равновесие, и я видела, как оно постоянно складывалось, ломая себе ноги, или образовывая новые суставы. Существо открыло свой божественный рот, и вдруг издало такой нечеловеческий звук, что мне пришлось зажать уши. Дациан тоже выпустил меня, схватившись за голову. На его вой откликнулись другие. Страшные вопли раздавались вокруг. Они не принадлежали ртам Кошмарного Короля, а, значит, он не заполнял здесь все пространство. Это был Вопящий Рой, и он разделялся на тысячи голосов.
Не мужчина, но и не женщина, не вдова, не жена, не дочь, не мать, детей выводит. Не кормит, не ласкает, но держит их при себе. Без цепей вокруг - Вопящий Рой, а на цепях - Безмолвная Бездна.
То, что мы сейчас увидели, было чудом рождения. Существо страдало, оно все не могло осознать, что его тонкие конечности не способны держать его тело. Визжало оно не потому, что должно было, а потому, что чувствовало боль. Его бессильные движения становились все более нескоординированными, оно озиралось по сторонам, наверное, ища хоть какой-то помощи. Вскоре оно больше не смогло выдерживать ни боли, ни тяжести, и повалилось на землю. Жалкое, неправильное, оно лежало на боку, выставив свои изломанные, безжизненные, будто бы соломенные ноги. Существо, а точнее Бог, визжал уже не так громко, но все так же отчаянно, открывая и закрывая рот, впрочем, наполненный тремя рядами острых зубов. Если в Улье возможно умереть, то оно точно не продержалось бы больше суток. Я оглянулась на Дациана, в его взгляде не было жалости или отвращения, кажется, он был восхищен.
