Корона с шипами - Джонс Джулия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Пробило полдень, а Мэлрей все не возвращался. Я отправился на поиски и довольно скоро выехал на поле битвы. Мэлрей лежал на вспаханной нами земле, из раны на бедре текла кровь. Дженгус стоял рядом и готовился перерезать ему горло. — Райвис беспомощно развел руками. — Сам не знаю, что произошло потом. Мне рассказывали, но я и верил, и не верил. Помню только, что волна гнева накрыла меня с головой. Мэлрей был моим вторым «я». Больше никого и ничего у меня не было. А Дженгус собирался отнять его у меня.
Говорят, я ринулся к нему через поле. Четыре человека погибли под копытами моей лошади. Двоим я раскроил череп, двоим переломал ребра. Одни говорят, что я истошно вопил. Другие — что был нем как рыба. Я же чувствовал только тяжесть меча в руке и страх потерять Мэлрея в сердце.
Дженгус не успел даже выпрямиться. Я обезглавил его одним ударом.
Тесса зажмурилась и, чтобы не вскрикнуть, зажала рот рукой.
— А потом я не мог остановиться, пока не перебил всех людей Дженгуса. — Теперь Райвис говорил тихо, почти смущенно. — Мэлрею пришлось силком оттаскивать меня от трупа последнего солдата. Бедняга был давно мертв, а я все рубил и рубил его. Не знаю, что нашло на меня, что со мной сталось. Но думаю, что, когда Мэлрею удалось прекратить это, было уже слишком поздно.
С того момента события начали развиваться со стремительной скоростью. Дженгус всегда был главным нашим врагом, и с его смертью практически сразу отпали и все прочие притязания на поместье Бурано. Саварикс перестал беспокоиться о безопасности своих границ; Росимина не могла найти новых ходатаев: все судьи в округе устали от нее. Короче, от Бурано отступились все обладатели завидущих глаз и загребущих рук.
Тесса заметила, что начинает темнеть. Сколько же часов он говорил? Она сказала:
— Итак, вы победили?
Райвис рассмеялся полным горечи смехом:
— Только не я. Я не выиграл ничего. Победил один Мэлрей.
Через месяц после окончания войны, когда юристы наконец признали за нами право на поместье Бурано, он пошел против меня. Мой брат, которого я боготворил и за которого сражался семь лет, пошел против меня. Он заявил, что своим поведением тогда, в последней битве, я все испоганил. Заявил, что я весь пропах кровью, как хищный зверь. Заявил, что не желает видеть меня в своем доме. В своем доме!
Руки Райвиса тряслись, все тело его ходило ходуном.
— Он сказал, что отцовское имение теперь его, а дележка приведет к разорению. Сказал, что вести хозяйство — не мое дело. Сказал, что я, мол, создан для войны. И посоветовал отправляться на войну. — У Райвиса вдруг упал голос. Он точно сам не мог поверить в то, что рассказывал. Он был похож на ребенка, который схватил что-то красивое, блестящее — и обжегся. — Мэлрей предложил мне пятьсот золотых и указал на дверь.
У Тессы защипало глаза. Она погладила Райвиса по руке:
— Мне так жаль...
Райвис дернулся, точно она на него кислотой плеснула, вырвал руку и повернулся к Тессе спиной.
— Не надо меня жалеть, — бросил он, — я еще отомщу.
Эмит заметил на углу компанию пьянчуг и поспешил перейти на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи с ними. Он нес пару горячих омаров, завернутых в промасленную тряпку. Если выпивохи учуют их, матушке сегодня не придется отведать своего любимого блюда.
А матушка обожает омаров. В тот раз она нарочно сказала Марселю Вейлингскому, что у нее от них живот болит. Ей просто не понравилось, как он выспрашивает о Тессе. Матушка мастерица на такие вещи — не то что он. Ну и хорошо. В доме нужен человек, способный выпроводить нежеланного гостя за дверь. Марсель, впрочем, неплохой человек. Но вопросы он задает таким не терпящим возражений командным тоном настоящего финансового воротилы, что просто теряешься и волей-неволей выкладываешь ему много лишнего.
То есть он, Эмит, выкладывает. С матушкой этот номер не пройдет. Еще никому не удавалось заставить ее проболтаться. Не родился еще на свет такой человек.
Эмит с улыбкой прижал сверток с омарами к груди. А то еще чего доброго остынут, пока он доберется до дому. Матушке нечасто приходится кушать омаров. Еще реже они являются к ней прямо на дом очищенными и горячими — бери и подавай на стол. Это будет приятный сюрприз. Может, она даже развеселится немного.
После отъезда Тессы матушка чувствует себя такой одинокой. Конечно, она старается скрыть это. Только в то утро матушка начистила столько рыбы и лука, что хватило бы на целую гору запеченной сельди. Но его не так просто провести. Он заметил, каким взглядом смотрела она в огонь, как смахивала слезинки — впрочем, матушка ведь чистила лук, конечно, все дело в луке.
Матушке недостает Тессы. Они оба скучают по ней. Тесса полна жизни, и она сильная, очень сильная. Без нее в доме стало пусто.
Эмит все перепробовал, чтобы хоть самую малость развеселить матушку. Прошлым вечером он откупорил их вторую по качеству бутылку арло, зажег восковые свечи вместо жировки и играл на скрипке ее любимые мелодии. Он не бог весть какой музыкант, но для матушки это не имеет значения. Внутренним слухом она слышит не его пиликанье, а пение ангелов. Это матушка сказала ему много лет назад. А таких вещей Эмит не забывал.
Однако на этот раз от музыки она только еще сильней загрустила. Поэтому Эмит решил, что сегодня он устроит импровизированный праздничный ужин: омары и парочка глотков берриака из заветного бочонка, что хранился в погребе на случай болезни или приезда почетных гостей. И никакой музыки. Они просто поболтают. Еще матушка любит, когда ей читают вслух. У Эмита еще остались кое-какие книги мастера Дэверика.
Наконец он добрался до своей улицы. Уже смеркалось. Вдалеке Эмит заметил две темные фигуры, но не обратил на них внимания: эти люди слишком торопятся и вряд ли будут покушаться на его омаров. Кроме того, их улочка считалась сравнительно безопасной, не то что другие районы города. Если бы это было не так, он ни за что не согласился бы проводить в Файле пять дней в неделю.
Еще чуть-чуть — и он дома. Эмит принялся подсчитывать в уме, через сколько дней Тесса может вернуться из Мэйрибейна. Выходило — меньше, чем через девять. Если память ему не изменяет, дорога займет лишь три дня, а на Острове Посвященных женщинам разрешается провести всего одну ночь. И тамошний настоятель строго следит, чтобы этот порядок соблюдался неукоснительно.
Эмит ускорил шаги: его воодушевляло стремление поскорее сообщить матушке, что Тесса, возможно, вернется раньше, чем они надеялись.
Конечно, в их доме была парадная дверь. Но за тридцать четыре года, что они прожили здесь, Эмит лишь однажды видел ее открытой. Это случилось в тот день, когда из Мир'Лора приехала погостить на месяц сестрица матушки, тетушка Пэлиш. К ее прибытию все в доме мылось и чистилось, а напоследок приобрели роскошную вещь — печь из красного кирпича. И вот тут-то и оказалось, что эта штуковина чересчур огромная и через двор ее не пронести.
Стоило Эмиту открыть калитку, и запах щелока и негашеной извести ударил ему в нос. Аромат был чуть сладковатым. По-видимому, шкуры почти готовы, скоро можно будет скоблить. Теперь Эмиту не нужно было столько пергамента, сколько при жизни мастера Дэверика, но старые привычки живучи. Обработка кожи была основным занятием Эмита, стержнем его существования. Отказаться от этого дела казалось ему столь же немыслимым, как прыгнуть в море посредине зимы. Он — помощник писца. И пускай сейчас помогать некому, а с отъездом Тессы некого стало и обучать, он должен выполнять свою работу. Иначе он перестанет быть самим собой.
— Это я, матушка, я вернулся! — крикнул Эмит и направился к двери.
Дверь была приоткрыта. Из щели на булыжники двора падал свет.
Эмит нахмурился. Неужели он оставил ее незапертой?
Он настежь распахнул дверь и вступил в кухню.
На него пахнуло холодом. Теперь пахло не щелоком, а чем-то еще. Может быть, отсыревшей звериной шерстью? Эмит почувствовал под подошвой ботинка что-то липкое и нагнулся посмотреть. В животе у него все перевернулось. Сверток с омарами вдруг показался ледяным и тяжелым, как заколотая жирная свинья, пролежавшая во дворе всю ночь.
