Ларец - Чудинова Елена В. (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

– Рад пройтись с тобою по Крепости, маленькая Нелли, – с шутливою торжественностью изрек отец Модест. К ним присоединились и Роскоф, Параша и Катя, но не Арина, и Нелли, выйдя за порог, сразу поняла почему. Узкие улицы никак не были предназначены для верховых прогулок, кроме разве что главной. Пожалуй, и был весь городок размером с большое село, но в селе дома не лепятся друг к дружке. А эти высокие терема с затейливыми многоскатными крышами, казалось, переходили один в другой. Нелли подумала невольно, что не так уж весело было б жить в этой тесноте, когда б вокруг не открывалось необозримых горных просторов.

– Некоторые живут наособицу в тайге, – заметил отец Модест. – Теперь опасности в этом нету. Кроме медведей, известно.

Однако в полуденный час улицы были почти пусты. Несколько вовсе маленьких детей катались с деревянной горки.

– Соломония!! – грозно крикнул женский голос из стукнувшей сзади двери. Нелли вздрогнула: лицо толстой черницы и царские палаты мгновенно всплыли перед ее глазами.

Девочка лет пяти, с тремя рыжими хвостиками на шапочке, съехав на заду, неохотно поднялась на ноги.

– Соломония! – Женщина так и не высунулась из сеней. – Кто тебе разрешал играть с ребятами? Или не у тебя вчера горло болело?

Девочка затопталась на месте, затем подобрала со снегу деревянную лопатку.

– Домой немедля! – Женский голос смягчился. – В другой раз подумаешь теперь, как сосульки грызть!

Девочка побрела к дому, откуда ее призывали, – медленно и все время оборачиваясь туда, где и без нее продолжалось веселье.

Заглянув Нелли в лицо, отец Модест расхохотался.

– Сие очень частое здесь имя, – пояснил он. – Немало встречается, само собой, Георгиев, но ты не встретишь тут ни Василия, ни Ивана. Почитаются нещасливыми именами, хотя сие не более чем глупый предрассудок. В самом деле, можно ли из-за какого-то мерзкого злодея отказываться от покровительства апостола Иоанна, самого юного из Евангелистов? Хотелось бы мне, чтоб эти глупости забылись.

– Глинская была Елена, – заметила Нелли.

Отец Модест смутился.

– Пожалуй, ты первая Елена в Крепости, – ответил он наконец. – И ты принесешь ей щастье.

– Отчего открыта дверь? – озаботился Филипп, указывая рукой.

– Небось детская небрежность, – отец Модест, взбежав на крыльцо, вдавил дверь в косяк. – Выстудили дом, озорники!

– Но не случилось ли чего? Отчего дверь не на замке?

– Во всем городе нету ни одного замка. К чему они нужны?

– А где ж жители крепости? – не утерпела Параша.

– Прибыли-то мы в воскресный день. Понятно, что было людно. А сей час из мужчин мало кто дома – только охранный отряд, учитель в школе да кто в вифлиофике за книгами. Здешняя жизнь суровая, маленькая Нелли, дел много у всех.

– А дамы?

– В работе домашней. Стирают, готовят, да мало ли дел.

– Стирают? – охнула Нелли. – А люди на что?

– Слуг в Крепости нету, маленькая Нелли.

– Что-то сие отдает ненавистным Вам масонством, – нахмурился Роскоф.

– Я не говорил, что здесь все равны, Филипп. Отнюдь не говорил. Но когда мы выживали, потребно было, чтобы работала каждая пара рук, способная трудиться. Труд – не унижение для благородства.

– Но откуда пополнялся сей народ?

– В различные времена по-разному. Многих стрелецких сирот приютили здесь в царствование Петра.

Нелли вовсе не знала, кто такие стрелецкие сироты, да и занимало ее мысли вовсе другое.

– Отец Модест, отчего… отчего княжна Арина…

– Не может ходить?

– Да.

– Глупость ребяческая, – лицо отца Модеста как-то странно напряглось. – Есть преданье про девочку, что спасла Крепость от монгол, спрятавшись надолго в ледяной воде. Я не люблю теперь сию историю, нету настроенья рассказывать. Арина с Анастасией, сестрою моей, надумали приучать себя к водному холоду, чтобы при случае оказаться не хуже сей героини. Слыхали они от взрослых, что привыкать ко всему надо с немногого, да только поняли неверно. Вместо того чтоб окунаться в воду на мгновение всем телом… Ну, словом сказать, Арина однажды простояла пять часов по щиколотку в ледяной воде. Приступы невыносимых болей терзают временами все ее тело, но только щиколотки отказались служить. Но довольно о том. А сейчас я покажу вам церковь, где служил первую свою Литургию.

Глава XII

Деревянная церковка, срубленная с таким же рачением, как и все зданья вокруг, стояла на маленькой площади. Маленькая икона над входом, изображающая повергшего змия рыцаря, указывала, что храм посвящен святому Георгию.

– Давно уж храм маловат, – заметил отец Модест, взбегая по высоким ступеням. – По дням воскресным служатся чередом по три Литургии. Был он воздвигнут в первые же десятилетья.

Внутри царил полумрак, лишь золотисто горели восковые свечки перед иконами, черными от старости и вовсе новыми, сверкающими яркой киноварью и лазурью, непотемневшим металлом окладов. Печь не топилась, и от дыхания с уст слетал легкий пар.

Только сейчас Нелли обратила вниманье, как смешно крестится Роскоф: в другую сторону и всею ладонью.

– Давненько я здесь не был, – улыбнулся отец Модест, вытаскивая из ящика свечу.

– Все не решаюсь Вас спросить, – негромко заметил Роскоф. – Вы вить ушли сюда много прежде изменений, что ввел патриарх Никон. Как могло получиться, что вы не с теми, кто зовется раскольники?

– Вопрос хорош, – усмехнулся отец Модест, затепливая свою свечку. – В двух словах не передать, какие шли тут дебаты. Коснусь сейчас самой сути. Едва ль в церкви западной могли бы проистечь такие беды из-за того, что затеял Никон. Различье уставов бывает в ней и большим. В самой сути перемены зла нету, но худо была она проведена. Мы наблюдали издали, и разум наш не был замутнен обидами. Быть может, настанет черный год, когда нам придется уйти в раскол. Но год сей не настал, ибо ереси мы тогда не нашли. Бывали на Руси времена и похуже, когда адское пламя ереси грозило опалить трон.

– Давно ли?

– Раньше Грозного.

Нелли слушала вполуха, следя, как прозрачные капельки воска твердеют, стекая, как танцует на своем стебельке крошечный огонек. Отчего такая радость охватывает душу, когда ставишь свечку?

– А я вить слышала тут уже от старухи одной про ту девочку, – шепнула Параша, слегка удержав Нелли и Катю в притворе, когда мужчины вышли.

– В которую Арина играла? – спросила Нелли.

– Ну. Случилось это, когда детьми были деды нынешних стариков.

«Больше сотни лет назад», – прикинула Нелли.

– Была она далеко в тайге, а зачем там оказалась, никто не помнит. Дуней звали девочку-то. Увидала она монголов – пришли, да остановились ночлегом на открытом берегу. Другая бы побежала лесом предупреждать своих, покуда они спят.

– Ночной тайгой можно и не добежать, – заметила Катя.

– Во всяком случае, Дуня-то иначе решила. Татарва леса не любит, вот и стали они так, чтобы все подступы издалека видать. Сами спят, а часовые стоят кругом. Дуняша-то и сообрази: под водою мимо них проплыть, так внутрь круга попадешь, где дозорных нету. С лесистого берега в воду нырнула, да подплыла к пустому. А монголы сидят пируют, спать не хотят. Радуются, что скоро Белую Крепость разграбят. Девочка затаилась за камнем, ждала, покуда они конину из котлов лопали да пьяное молоко хлебали. Долго ждала, а стоял ранний май, хотя реки здешние и летом холодные. Наконец монголы наелись да захрапели. Тогда Дуня из воды вылезла, да главного их царя ножиком своим заколола в самое сердце.

– Ай, молодец! – завистливо восхитилась Катя. – А уплыть-то успела?

– Успела. Татарва в приметы страх как верит, она знала. Решили они, что поход неудачен будет, коли так начался. Вот и повернули восвояси.

– Молодец! – согласилась и Нелли.

– Вот только не знали они тогда, Арина с Настасьей, маленьким это не любят рассказывать… – Параша помолчала. – Дуня через неделю умерла.

– Как умерла?

– Так и умерла. Застудилась насмерть. Так и не смогли ее выходить. …Напротив церкви тянулось длинное невысокое здание, стоявшее наособицу.