Пчелиный волк - Веркин Эдуард (читаемые книги читать TXT) 📗

– Ляжка, – сказал я. – А ты никогда не слышал, что Вселенная заключена в пуговицу слабоумного великана Струльдеррсона?

Ляжка ответил в весьма сочных выражениях. Что Вселенная заключена отнюдь не в пуговицу великана, а в его… Ну, совсем не в пуговицу, короче.

– Ты просто устал, Ляжка, – сказал я. – Такое бывает, когда устаешь.

После чего плюнул в реку и побежал назад.

Я возвращался.

– Ну вот, опять! – плаксиво всхлипнул Ляжка. – Почему моя жизнь так богата идиотами?

Глава 16. Мертвая вода

Почему я это сделал?

Не знаю. Многие не могут объяснить причины тех или иных своих поступков. Сделают, а уже потом понимают, что сделали то, что НАДО было сделать.

Я такой же.

У меня было прекрасное настроение.

Прекрасное.

…Они были непохожи на зомби из фильмов. Они были хуже.

Гоблины и без того неприятные существа, воскрешенные из мертвых гоблины тем более. Кобольды оказались совсем не огнедышащими конями. Они оказались дохлыми, но почему-то ходячими гоблинами, потом я на них насмотрелся.

– Мертвая вода, – объяснил Кипчак. – Мертвая вода это, сид.

Клочковатая шерсть в разные стороны, вывороченные наружу зубы. У некоторых не хватало конечностей. Ушей. Щек. Трудно это объяснить или описать. Стадо горилл, умерших год назад от горилльего гриппа, откопанных и снабженных импульсом движения.

Зомби-гоблины. Гоблины-зомби.

Один из них, скорее всего для разведки, пролез через изгородь и был убит Кипчаком. Гном насадил его на копье, как медведя на рогатину. Молодец.

Коровин увидел кобольда, и его стошнило. Прямо на стену.

– Коровин, – сказал я. – Попробуй предсказать свою судьбу по знакам, что спровоцировал твой желудок…

Коровина стошнило еще раз.

– Мне кажется, сейчас будет к месту спеть какую-нибудь душевную песню, – предложил я. – Например…

– Сделай что-нибудь… – попросил Коровин. – Сделай, а? Они тут всех разорвут…

Он стоял, привалившись к стене хижины. От своего произведения отстранился подальше. И я с приятностью отметил, что Коровин испуган и растерян. Что нет на его лице следов героизма, и следов уверенности тоже нет. Обдристался Коровин. Обломался. Недавно был такой герой-герой – «я возвращусь, спасу женщин и детей», а сейчас наоборот. Легко быть героем, когда кобольды далеко. Шизик. Шизик, лечить его иглоукалыванием. Все они тут такие. С закидонами. Изменчивые. Устал я от них. Психи.

– Я тебя прошу, – Коровин придал голосу умоляющее звучание.

– Не мельтеши, Коровин, – усмехнулся я. – Твои вибрации меня раздражают. Лучше поной. Я прошу.

Коровин сел на землю, обнял голову руками и принялся ныть. Точно шизик. Доминикус залез к нему на плечо, встопорщил шерсть и стал похож на взбесившуюся щетку для молочных бутылок. Оба шизики.

– Коровин! – усмехнулся я. – Знаешь, ты похож на картину норвежского художника Эдварда Мунка. Называется «Крик». Кричи, Коровин. Кричи, я хочу, чтобы кругом были крики.

Коровин кричать не стал.

– Кипчак! – крикнул я. – Тут кто-нибудь может сопротивляться?

– Могут. Десять. Серый главный. Оружия нет.

– А пращи? – спросил я.

– Пращей нет. Дикие. Есть забор…

– Разбирайте забор на дубины и становитесь у плетня. И еще.

Я снял бластер и передал его Кипчаку.

– Положи его на плечо и стреляй. Помни, что в нем всего три заряда. Раз, два, три. Ясно?

– Ясно!

– Пробеги по домам, погляди, может, все-таки есть что из оружия…

Кипчак завалил бластер на свое неширокое плечо и побежал по хибарам.

Я вышел на окраину поселения. Поглядел.

На горизонте клубилась пыль.

Так говорят. Но в моем случае никакой пыли, конечно, не кружилось, в тундре пыли не бывает. Просто со стороны горизонта в нашу сторону двигалось грязное пятно. Довольно быстро двигалось, до него оставалось километра два, не больше. Я достал меч, принялся его медленно вращать, разминая кисть.

Откуда-то вынырнула Катька. Она вела на поводке железного Сима. Сим, пожиратель лаборантов, механический олигофрен, был послушен и кроток. Вертел по сторонам кевларовой башкой. Крапивная жилетка ему очень шла.

– Вы будете сражаться? – спросила Катька.

– Не-а. – Я покачал головой. – Не будем. С кем сражаться-то?

– С чудовищами!

– Это разве чудовища. – Я презрительно сплюнул. – Вот раньше были чудовища, это да! А сейчас они все вымерли, даже неинтересно.

– Жаль… А я так хотела посмотреть на сражение…

– Ну, мало ли будет еще сражений, – зевнул я. – Еще надоедят. Кстати, у меня к тебе совет.

– Да?

– Не отпускай Зубастика. Пусть он с тобой рядом будет.

– Не отпущу. Я теперь за него отвечаю.

– Правильно.

Лара стояла в стороне. Держала в руках костяной меч с обломанным острием. Поглядывала с презрением на Коровина. И с улыбкой на Ляжку.

Он вернулся со мной. Побоялся один. Оно и понятно, вместе веселей. Сейчас Ляжка лихорадочно мастерил что-то вроде костюма из толстых сучьев. Чтобы кобольды не добрались до диктаторской плоти, догадался я. Получалось у него плохо, прутья все время отваливались, веревочки развязывались.

– Беги на другой конец деревни, – велел я Катьке.

– Я не хочу!

Гномы, особенно молодые, отличаются завидным упрямством.

– А кто тогда присмотрит за тылом? – спросил я. – Мы все будем тут, а вдруг кобольды подкрадутся к нам сзади? Мы останемся беззащитны… Я хотел послать Кипчака, но он такой рассеянный…

Конструкция Ляжки рассыпалась, так что бывший диктатор вновь остался гол и наг перед лицом беспощадного врага.

– Мы присмотрим за тылом, – тут же сказала Катька. – Там много хороших сучьев…

– Где? – заинтересовался Ляжка.

Катька махнула рукой и потащила Сима к противоположной стороне пуэбло.

– Если что, свисти, – посоветовал я.

Катька кивнула.

– Я это… – покачал головой Ляжка. – Пойду… поищу что-нибудь для обороны…

Я промолчал. Ляжка убежал.

Лара подошла ко мне. В глаза не смотрела.

– Я… я даже…

– Давай потом, – подмигнул я. – Сначала немного кровопролития, потом светские беседы…

– Я думала…

– Таким красивым девушкам думать противопоказано.

Это был первый комплимент, который я отвесил в своей жизни.

Лара открыла в недоумении рот и покраснела. Я щелкнул языком. Лара покраснела еще больше.

Появился старый серый гном со товарищи. Сотоварищей было немного, десяток голов. Вооружены в основном дубинами, дрючками, молотками. У одного топор. Мощное войско. Десантно-штурмовой батальон.

– Вот это да, – присвистнул я. – Дедушка, кого вы привели? Этим зверям даже оружие не нужно. Загрызут.

Я засмеялся. Старый гном посмотрел на меня с глубоким непониманием.

– Ладно, диспозиция у нас, значит, такова. Вы прячетесь за хижинами. Когда кобольды врываются в населенный пункт, вы выскакиваете с устрашающими криками и начинаете планомерно уничтожать их с флангов. Засадный полк, то есть я, подоспеваю вовремя.

Тактика проста, опробована тысячелетиями, описана в учебниках и худ. литературе. Враг должен завязнуть в хрящах и мясе народного ополчения. И когда враг достаточно притомится, расплющивая глупые черносошные головы и кроша тощие посацкие выи, из надлежащего укрытия легко и непринужденно появится князь весь в белом. То бишь в византийском панцире с золотой чеканкой. И тогда уж как водится – раззудись, плечо, размахнись, рука. См. Ледовое побоище, см. Куликовская битва.

Правда, я очень сомневался, что кобольды хоть на сколько-нибудь застрянут в этих самых хрящах. Хрящей маловато. Но выбора-то все равно нет.

– Равняйсь! – крикнул я. – Смирна!

Гномы переглянулись.

Что и говорить, мне было приятно чувствовать себя главнокомандующим.

– Главное – не бояться, – продолжил я. – У кобольдов есть одна слабая сторона. Они, когда нападают, закрывают глаза. И в этот момент надо втыкать под нижнюю челюсть кинжал. Или кол. Понятно?