Император Крисп - Тертлдав Гарри Норман (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
— И каким образом вы станете это осуществлять, чародейный господин?
— Противопоставив силе смерти силу жизни, — ответил Заид. — Все уж подготовлено, ваше величество. Я начну завтра на рассвете, когда солнце Фоса самый мощный символ света, жизни и возрождения — усилит действие моей магии. Свою роль в ритуале должны сыграть и ваш сын Фостий, и дочь Ливания Оливрия.
— Это обязательно? — встревожился Крисп. — Они не подвергнутся опасности? Мне вовсе не хочется, вернув сына, потерять его всего через два дня во время поединка волшебников.
— Нет-нет. — Заид покачал головой. — Если благой бог пожелает — а я верю, что случится именно так, — то задуманная мною процедура застанет Артапана врасплох. И даже если он знает, что Фостий сбежал и прибыл сюда к вам, после слов вашего сына у меня возникло сильное впечатление, что макуранец не подозревает о том, что суть его тайных обрядов раскрыта.
— В таком случае, до рассвета, — согласился Крисп. Ему хотелось немедленных действий, но доводы Заида убедили его в том, что имеет смысл подождать. Задержка также позволяла имперской армии продвинуться глубже на центральное плато западных провинций — и если повезет, эта перестановка сил позволит развить успех, достигнутый Заидом.
Крисп задумался над тем, насколько оправданны его надежды на своего главного мага. До сих пор Заиду не везло в борьбе с фанасиотами. С другой стороны, прежде тот не знал, кто ему противостоит. Но теперь ситуация изменилась, и если Заид не сумеет извлечь пользу из этого преимущества…
— Тогда он вообще ничем не сможет помочь, — закончил он вслух и, обратив глаза к небу, мысленно помолился за Заида.
* * *
Красное, как кровь, солнце показалось над восточным горизонтом. Заид приветствовал его, воздев руки к небесам и произнеся нараспев молитву Фосу:
— Будь благословен Фос, владыка благой и премудрый, милостью твоей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.
Фостий тоже поднял руки и прочел молитву. Он подавил зевок; зевать во время молитвы показалось ему легким святотатством. Однако подняться до рассвета поздней весной — почти подвиг.
Оливрия, стоя рядом с ним, переминалась с ноги на ногу. Вид у нее был не сонный, но тем не менее нервный. Время от времени она украдкой поглядывала на Криспа. Пребывание рядом с Автократором ее отнюдь не успокаивало. Для Фостия отец — а он продолжал считать Криспа отцом — был в первую очередь членом семьи, а уж потом правителем; фамильярность пересиливала в нем страх. Для Оливрии же ситуация была прямо противоположной.
— Давай начинай, — бросил Крисп. Услышь Автократора другой человек, он решил бы по его тону, что могут покатиться чьи-то головы. Заид же просто кивнул и сказал:
— Всему свое время, ваше величество… Ага, показался уже весь солнечный диск. Можно начинать.
В двух сотнях ярдов за их спинами в лагере начала пробуждаться имперская армия. Почти все халогаи выстроились между лагерем и маленьким холмом, чтобы никто не помешал Заиду. Остальные встали цепочкой между волшебником и Криспом.
Фостий понятия не имел, что смогут сделать их топоры, если магический ритуал не удастся. Вряд ли это знали сами халогаи, но они были наготове.
Заид поджег щепку от одного из принесенных с собой факелов и поднес огонек к фитилю свечи из небесно-голубого воска — такой толстой и высокой, что ее хватило бы на императорские печати лет на пятьдесят. Когда пламя скользнуло по фитилю и коснулось воска, Заид вновь стал произносить молитву, но на сей раз еле слышно.
Как правило, в лучах солнца пламя свечей становится невидимым, но с пламенем этой свечи такого почему-то не случилось. Хотя оно на вид казалось не ярче огонька обычной свечи, его отблески освещали лица Заида, Криспа и Оливрии.
Хотя своего лица Фостий видеть не мог, он предположил, что свет падает и на него.
— Этот свет символизирует долгую и великую жизнь империи Видесс, — сказал Заид, — а также веру, которую она хранила на протяжении веков. Да будут империя и ее вера процветать вечно.
Затем из-под шелкового лоскутка он извлек другую свечу — коротенькую, как огарок, и совсем тонкую, едва прикрытый ярко-красным воском фитиль.
— Она такого же цвета, как воск на печати гнусного письма, что прислал мне Ливаний, — заметил Крисп.
— Вашему величеству не хватает только магического дара, чтобы стать первоклассным волшебником, — улыбнулся Заид. — Ваши инстинкты безупречны. — Он возвысил голос и заговорил нараспев, как поступал всегда, выполняя магические действия:
— Пусть эта тонкая и короткая свеча означает фанасиотов, чья глупая ересь скоро потерпит поражение и окажется забыта.
Едва он произнес последние слова, маленькая красная свеча зачадила и погасла. От ее фитиля поднялась тонкая спиралька дыма. Когда ветерок унес ее прочь, ничто больше не напоминало о существовании свечи, олицетворявшей фанасиотов. Большая же свеча, символизирующая весь Видесс, продолжала гореть.
— И что теперь? — нетерпеливо спросил Крисп. — По-моему, настало время свести счеты с макуранским магом.
— Да, ваше величество. — Заид был человеком терпеливым, но иногда даже у самого терпеливого из всех возникает необходимость показать, что его терпение не безгранично, и он добавил:
— Я мог бы действовать еще быстрее, если бы мне не приходилось отвлекаться на пояснения и отвечать на вопросы.
Крисп усмехнулся, совершенно не смутившись. На этот раз Заид проигнорировал его. Он достал большое шелковое полотнище — его хватило бы, чтобы задрапировать целую стену, — и обернул им Фостия и Оливрию. Ткань оказалась того же голубого цвета, что и свеча, символизирующая империю и ортодоксальную веру. Тончайший шелк позволял Фостию видеть окружающее, но только смутно, как сквозь туман.
Он увидел, как Заид достал второй кусок ткани, покрытый яркими цветными полосами, — он напомнил ему кафтан Артапана. Не успела эта мысль оформиться у него в голове, как Заид объявил:
— А теперь мы магическим способом докажем злобному макуранскому колдуну, что он ничего не добьется, служа силам смерти! — На минуту он сменил свой впечатляющий тон на обычную речь:
— Ваше младшее величество, настал ваш черед внести свой вклад в эту магию. Обнимите свою нареченную, поцелуйте ее и подумайте о том, что вы смогли бы сделать, если бы мы не стояли рядом.
Фостий уставился на мага сквозь тонкую шелковую ткань:
— Ты уверен, что хочешь от нас именно этого, дядя З… э-э, чародейный господин?
— Сделайте это, ваше младшее величество, сделайте как следует, и никто сегодня не сможет принести Видессу большую пользу. Если хотите, представьте это как свою обязанность, а не как удовольствие.
Целовать Оливрию было приятно, и Фостий отказался думать об этом как об обязанности. Ее нежные губы и язык, податливая упругость ее прижавшегося тела тоже свидетельствовали о том, что она наслаждается задачей, которую на них возложил Заид. Фостий прижал ее так крепко, что у нее не возникло и тени сомнения в его намерениях. Он услышал, как Оливрия негромко рассмеялась.
Через некоторое время он открыл глаза. Наслаждаясь поцелуями Оливрии, он пропустил немалую часть магической процедуры, и ему захотелось взглянуть, чем занят Заид. Однако первым, что он увидел, оказались открытые глаза Оливрии, и он засмеялся.
Заид держал полосатую ткань над пламенем голубой свечи и нараспев произносил:
— Как эти двое празднуют жизнь под голубой тканью, так пусть их радость лишит могущества макуранского мага, черпающего силы через смерть. Пусть исчезнет его колдовство, как исчезнет ткань из его страны в пламени Видесса. — И он сунул ткань в огонь.
Фостий все время жалел, что шелковая ткань затуманивает его зрение, заставляя усомниться в увиденном. Едва пламя свечи коснулось полосатого шелка, как тот ярко вспыхнул и стал гореть, словно пропитанный маслом. Фостий даже встревожился: успеет ли Заид быстро уронить его, чтобы не обжечь пальцы? Но тут пламя горящей ткани замерцало и едва не угасло. Мало того, уже сгоревший кусок восстановился, и все полотнище даже стало выглядеть больше прежнего. Заид пошатнулся и чуть не вынул шелк из пламени свечи.
