Сэр Невпопад из Ниоткуда - Дэвид Питер (читать полную версию книги TXT) 📗
Я схватил со стола полотняную салфетку и стал промокать его физиономию и бороду, приговаривая:
– Здорово! Я б сам нипочём так не смог без всякой подготовки, без единой репетиции!
Энтипи смотрела на меня с безмолвным осуждением. Но её мнение о моей затее интересовало меня сейчас меньше всего на свете. Я действовал, между прочим, не ради одобрения её высочества, а чтобы нам обоим жизнь спасти. И она, паршивка этакая, великолепно отдавала себе в этом отчёт. Как и в том, что я вполне преуспел в своей затее. Иначе она не преминула бы в недвусмысленных и резких выражениях высказать своё недовольство при всех. Сияя счастливейшей улыбкой, я мысленно обозвал её высочество последними словами, какие только знал.
Симон, расчувствовавшись от небывалого своего успеха, которому он был всецело обязан нам с принцессой, угостил нас мёдом – по целой кружке заказал. Это, что и говорить, явилось вершиной нашего триумфа! Простак вообще стал держаться с нами, как с лучшими своими приятелями. Ещё бы! Я очень даже хорошо понимал его чувства. Этому скромному мастеровому, привыкшему довольствоваться своим жалким уделом трудяги, мало кого интересовавшего, поди, даже во сне не могло привидеться, что луч славы когда-нибудь коснётся и его буйной головы.
Мёд пришёлся мне как нельзя кстати, наполнив желудок благословенным теплом. А тем временем огонь в очаге, возле которого я примостился, грел меня снаружи. Волосы, влажные после купания в реке, высохли в считанные минуты. Энтипи уселась в нескольких футах от меня. Молча прихлёбывала мёд и, представьте себе, ни капли не опьянела! На меня она старалась не смотреть.
Мне стало так хорошо, так уютно у тёплого очага, что я даже поленился себе представить, что сталось бы с этой безмозглой гордячкой, кабы я не поспешил к ней на помощь.
Я совсем было задремал, но вдруг надо мной нависла чья-то тень.
«Симон! – пронеслось у меня в голове. – Раскаялся в своей щедрости, очарование минутной славы рассеялось, вот он теперь и решил разделаться с нами по-свойски...» Но вскинув голову, я увидал над собой вовсе не его, а Мари.
Та подтащила к очагу бочонок, поставила его у лавки, на которой я сидел, грузно уселась на него и без обиняков заявила:
– Этим олухам вы головы задурили, но я не такая идиотка, чтобы поверить, будто вы и впрямь бродячие комедианты. – Благодарение богам, у женщины хватило ума понизить голос настолько, что никто, кроме меня, не слышал этих разоблачительных слов. – Девчонка глядела и говорила так, что и впрямь могла бы сойти если не за принцессу крови, то за высокородную леди. А ты, когда её увидал и услыхал, что она несёт, со страху чуть не обделался. Это ж видно было по тебе, едва ты мой порог переступил. Такое ни одному актёру на белом свете не под силу разыграть. Но кто б вы на самом деле ни были, по вашей вине в моём заведении чуть драка не началась, да и клиента вы обидели. – Я про себя отметил слова «в моём заведении». Значит, она была не просто барменшей-служанкой, а владелицей трактира. – Я так тихо с тобой говорю, потому как, если б они услыхали эти мои слова, что б тут началось! И вас обоих на кусочки бы разорвали, да и мою харчевню в придачу. – При этих словах она выразительным кивком указала на своих клиентов, мирно выпивавших за столиками. Я поёжился. – И потому, – сурово прибавила Мари, – катитесь-ка отсюда оба, да поживей!
– Но там такой снег и ветер, мадам, – робко возразил я. – Мы неминуемо погибнем, если окажемся под открытым небом...
– А мне-то что за дело?
Именно в этот момент здоровяк Симон, лучась добродушием, рявкнул на весь зал:
– За наших многоуважаемых артистов!
– За артистов! – эхом отозвались несколько голосов.
Кто-то из посетителей прибавил:
– И за нашу Мари!
– За Мари! – с энтузиазмом подхватили остальные. Трактирщица со снисходительной улыбкой склонила голову. Выразив своим клиентам признательность, она снова повернулась ко мне, чтобы довести до конца начатое дело – выставить нас за порог своего заведения, на верную смерть.
И тут один из пьяниц заплетающимся языком предложил новый тост:
– За нашего властителя, могучего и непобедимого диктатора Шенка!
– За диктатора Шенка! – хором взревели все, кто был в зале, исключая Мари, меня и Энтипи.
Я едва концы не отдал от ужаса, честное слово!
Диктатор Шенк. Владелец так называемого Приграничного царства Произвола, вздумавший напасть на земли короля Рунсибела и оттеснённый войском последнего за пределы Истерии. Немалой, надо сказать, ценой.
Я покосился на Энтипи, но на лице её было столь же безучастное, отчуждённое выражение, как и прежде. Я вздохнул. Разумеется, это имя ей было решительно незнакомо. Она ведь несколько лет кряду провела в стенах монастыря, а благочестивые жёны бдительно следят за тем, чтобы до воспитанниц не доходили никакие известия из внешнего мира. Девчонка понятия не имела ни о недавней войне, ни даже о том, кто такой этот диктатор Шенк. Зато мне было известно о нём вполне достаточно, чтобы преисполниться новой тревоги и в который уже раз возблагодарить судьбу за то, что эта идиотка не успела толком назвать себя. Стоило трактирным завсегдатаям узнать, что в их руки попала не кто иная, как сама принцесса Истерийская, и любой из них, несмотря на всю свою тупость, немедленно сообразил бы, какая редкая ему выпала удача выслужиться перед своим властелином. Меня как ненужного свидетеля и подданного враждебной державы прикончили бы на месте, а Энтипи препроводили бы во дворец диктатора. Последний, имея на руках такой козырь, такую бесценную для Рунсибела заложницу, смог бы потребовать от нашего монарха чего угодно. И тот пошёл бы на любые условия Шенка, чтобы вызволить девчонку. Но с другой стороны, Рунсибел мог бы и иначе себя повести. Сказать, мол, делай с ней что пожелаешь, интересы государства для меня превыше всего. И я, представьте себе, нисколько его за это не осудил бы...
– Значит... мы находимся в Приграничном царстве Произвола, – пробормотал я. – Если только я верно понял.
Мари взглянула на меня ещё более подозрительно, чем прежде.
– Ты что же это, сам не ведаешь, где обретаешься?
– Мы... отстали от своей труппы и здорово сбились с пути, – врал я. – И потому я понятия не имел, куда нас занесло. Но если это Приграничное царство Произвола, то... снег... и ветер... всё это – всамделишная знаменитая приграничная зима?
Мари равнодушно кивнула. Ей ведь такая жуткая погода была не в диковинку, не то что мне.
– Нынешний год, видать, будет похолодней, чем прежние. Да и рано она что-то к нам пожаловала. Но как бы там ни было, это зима и есть. Ты всё правильно понял.
Итак, мы с Энтипи угодили в ужасный переплёт. Говорили, что зима, водворившись в Приграничном царстве, долго его не покидает. Снег во все время её владычества над этой землёй никогда не тает, оттепелей здесь не бывает. Местное население вполне приспособилось к этим нечеловеческим условиям жизни. Люди просто тепло одеваются, ездят по своим заснеженным дорогам не на телегах, а в санях, шагают по тропкам, протоптанным в снегу, в тёплых меховых или валяных сапогах. Но мы с Энтипи местными жителями отнюдь не являлись. И не было у нас ни меховых плащей, ни тёплых шапок, ни подходящей для этого климата обуви. Очутившись под открытым небом в своей лёгкой одежонке, мы замёрзнем насмерть, не пройдя и нескольких шагов. Это уж как пить дать. Мы застряли здесь на всю долгую зиму. Верней, застряли бы, если б нас отсюда не гнали. Но, покорившись своей участи, мы умрём от холода... Мне хотелось взвыть от безысходности.
– Плетельщик-связной, – вспомнил я. – Вот кто нам просто до зарезу нужен. Хотим разыскать своих. Нашу труппу во главе с директором. Они нас не бросят в беде. Вы, часом, не знаете, не обитает ли здесь поблизости такой волшебник или волшебница?
– Вниз по дороге, к востоку отсюда, милях в двадцати есть одна такая. Клиенты у неё всё сплошь благородные господа, владетельные лорды. Её все Чудачкой зовут. Она и впрямь малость не в себе. А живёт тут у нас уж никто и не упомнит с каких пор. Старики, так те за глаза величают её Ходячим Заклинанием. Большие деньги требует за свои услуги, как я слыхала.
