Закон крови - Микулов Олег (читать хорошую книгу .txt) 📗
Враг был опытен и силен. Арго оборонялся уже вторым копьем и щитом; первое – выбито умелым ударом.
Их поединок решит все! Кто бы ни были напавшие, а бой решают вожди!
Враг опытен, умел, но и Арго – не промах… Отбито! Не прошло! А теперь…
Вождь детей Мамонта сосредоточился… (Враг мог подумать: ослаб! Пусть думает!)
Копье, направленное прямо в лицо, отведено краем щита, а сам он, нырнув, уже был готов нанести удар в сердце…
ПРОКЛЯТАЯ ГЛИНА!
Поскользнувшись, Арго промахнулся и, хотя сбил врага с ног… пролетел вперед, в землю носом, вместе с копьем и щитом, и враг вырвался, увернулся, вскочил первым, и спасения нет, даже щитом не закрыться, и…
– Ой-яха-ха-ха-ааа!
Дрого замешкался: запутался во втором одеяле! Вырвавшись – с копьем, с дротиками! – увидел: ОТЕЦ ПОГИБ! Бело-красное чудовище, издав победный клич уже изготовилось для смертельного удара…
НЕ ДО МЕТАЛКИ!
Дрого метнул дротик с руки, из самой неудобной позиции…
Он не верил своим глазам: бивневое оружие по самое кольцо вонзилось в предплечье врага! Победный клич перешел в крик боли (ДА! И мужчина не выдержал!), – и враг, выронив копье, упал на колени, а затем…
– Хай-я-я-я-я! – Дрого метнулся с копьем наперевес, чтобы добить, и отец уже на ногах, и их копья сейчас враз…
– НЕТ! ХВАТИТ КРОВИ!
Его мать, Айя, метнувшись вперед, заслонила собой поверженного врага от копий сына и мужа.
Война – мужское дело. Не срами свой Род, не проси пощады, коли побежден. Но лучше сам убей врага, съешь его сердце и печень, чтобы сила твоя усилилась во славу Рода. Война есть война, и горе побежденному! Нет и не может быть ему пощады… за единственным исключением: если жена или дочь победителя закроет своим телом поверженного врага! Но если такое случается, это конец вооруженной распре! Победители, побежденные – опускают оружие и не смеют обратить его друг против друга… По крайней мере в этот день!
После крика Айи опустились копье Вуула и дубинка Гора; Морт, уже готовый всадить костяной кинжал в горло своего противника, отпустил хватку и даже похлопал его по спине, помогая прокашляться… Арго с ужасом посмотрел на жену (в самый последний момент задержал удар!) – а затем улыбнулся, отвел копье и подал руку поверженному.
Приняв предложенную помощь, тот сел и, сморщившись от боли, коснулся дротика:
– Чей удар, Арго? Небось твоего сына? Вот теперь понимаю, каково пришлось тому… Неуязвимому на Большой охоте.
– Айон?!
Арго не мог сдержать удивленное восклицание. Перед ним был Айон, сын Гарта. На них напали сыновья Серой Совы, проделавшие для этого немалый путь!
– Айон, Айон, кто же еще? – невесело усмехнулся обессиленный охотник. – За своей дурой пришел, да вижу: хорошо защищаете!.. Дрого! – Он встретился взглядом с победителем. – Если уж добивать не будешь, то помоги!
Дрого молча приблизился к бывалому охотнику. Резко, как учили, выдернул из раны свой дротик. Кровь хлынула ручьем, даже в неверных отблесках костра было заметно, как побледнел Айон.
– Хороший удар!.. Небось кость перешиб? – Он старался говорить спокойно, как положено мужчине.
Дрого разорвал куртку и осмотрел рану:
– Кость цела. Если храбрый Айон позволит, я уйму кровь и наложу жгут и листья.
Айон кивнул в знак согласия и прикрыл глаза. Подошедший Колдун молча наблюдал за работой Дрого, одобрительно покачивая головой:
– Не зря учил…
Мужчины успокаивались: бой кончен не в пользу напавших, но новых жертв не будет. Предстояло лишь разобраться с пострадавшими. Недавние враги, еще не отдышавшись от смертельной схватки, теперь безо всякой злобы, даже перешучиваясь, осматривали друг у друга раны и увечья. В основном, ничего страшного: две-три колотые раны, четыре выбитых зуба, сломанное ребро (дубинка Гора поработала!). Но три тела лежали неподвижно: молодой сын Мамонта и двое сыновей Серой Совы. Айму, любителю страшных историй, не повезло: дротик, пущенный чьей-то меткой рукой, насквозь пробил его горло. Один из сыновей Серой Совы – тот самый, которому, помимо удара копья, досталось по затылку метательной дубинкой Арго, – был еще жив, хотя и очень плох. А третий… Йом, сваливший его ударом в сердце, перевернул мертвое тело и горестно воскликнул:
– Эбон!
Да, это был тот самый охотник, вместе с которым преследовали они лишенного имени, тот самый, что перебрался вместе с Мортом через Большую воду… Одинокий, неухоженный, но храбрый охотник, настоящий следопыт!..
– Как же так?! От моей руки…
– Перестань, Йом! – возвысил голос Айон. – Мы еще легко отделались. Если бы не Айя, валяться бы и мне сейчас рядом с Эбоном… И не мне одному.
– Отец, что все это значит?! Как ты мог?
Айон обернулся на голос. Вот она, донельзя возмущенная дочь, а за ней… За ней прячется непутевый муженек. С копьем – надо же!..
– Отец! – продолжала возмущаться Туйя. – Я – взрослая; я не отвергла Начальный дар, я ушла к своему жениху по своей воле! Как же ты мог… Люди погибли; а если и захватил бы, что, своей второй женой сделал бы меня?!
– Замолчи! – рявкнул Айон. – Замолчи! Ты и впрямь дура! Для чего мужа взяла? Под своим подолом держать?! Изо всех – нашла кого? Кто тебя защитил? Муж? Как бы не так, «муж»! Он хоть копье-то держать умеет?..
И пошло, и поехало! Бой проигран, но худший позор – не на сыновьях Серой Совы… Виновен Каймо, нет ли, но он не сражался. За жену свою не сражался; другие отстояли! А уж такое… Хуже позора и не выдумать!.. И никто не вправе защищать такого от насмешек, даже если смеются побежденные! Никто, даже вождь победителей!
Один за другим, наперебой насмешничали сыновья Серой Совы над злосчастным Каймо:
– Эй, а жена твоя копьем владеет?
– Эй, а спите-то как? Кто сверху?
– Эй, а рожать-то ты умеешь? А грудью кормить?..
Каймо молчал, уставившись в землю. Защитить его не мог никто из сородичей, – никто, кроме него самого. Все, что нужно было для этого сделать, – выйти вперед, ударить копьем оземь и сказать: «Ну, храбрецы! Языки у вас остры, а вот как копья? Кто первый?»
Этого и ждали. И Серые Совы, и сородичи, и, быть может, больше всех – его Туйя… Но Каймо молчал! А когда молодая жена осторожно опустила ладонь на его руку, – выдернул со злобой.
Наконец Айон прервал издевательства.
– Довольно! Вижу – моему другу (он показал на Дрого) это неприятно. Ты, Туйя, не того выбрала! Был бы Дрого твоим мужем, я бы только порадовался.
Почти все женщины, видя, что опасность миновала, уже разбрелись по своим местам, уложили встревоженных детей. У костра остались только мужчины, слишком возбужденные горячкой боя, чтобы устраиваться спать. С ними остались только Айя и Туйя.
– Айон, – заговорил Арго, радуясь тому, что неприятные для всех насмешки прервались, – вы встали на наш след очень поздно. Но почему? Ведь согласие Большого Совета мы не нарушили; твою дочь никто не похищал… Неужели Гарт так распорядился?
Айон хмыкнул:
– Не распорядился, нет. Не возражал – и только. Узун сказал: «Не вернем беглянку, – беды на весь Род обрушатся!» Нава была против, но ее… В общем, ушла она к своему жениху, колдуну-Кунице. А мы пошли за вами. Глупо, быть может, да уж очень обидно мне показалось… И колдун сказал…
Арго ничего не ответил. («Странные дела у вас там, на родине, твориться стали после нашего ухода! Очень странные: „мудрый Узун“ советы дает, вождь ему потворствует… А ученица настоящего колдуна уходит…»)
До рассвета далеко, ночь и усталость берут свое. Многие мужчины начинают дремать… Откуда-то из темноты послышался странный жалобный крик… Филин, быть может? Но на уши давит еще что-то, помимо звука…
– Круг-то разомкнут! – встревожился Арго, но тут же облегченно вздохнул, увидев возвращающегося Колдуна. (Да/ Колдун детей Мамонта в напоминаниях не нуждается!)
