Путешествие «Лунной тени» - Макмуллен (Макмаллен) Шон (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
– Именно так. Сколько вы хотите за эту танцовщицу?
– Она горожанка. Ее можно только нанять.
– Так не сидите здесь, нанимайте!
А тем временем Уэнсомер продолжала танец, не проявляя ни малейших признаков усталости, хотя заметила, что мужчины заговорили между собой. Она снова стала частью общего представления и не имела особых причин искать их внимания. Она исполняла движения скорее ради продолжительности танца, чем для того, чтобы поразить чем-то новым. Минут через двадцать губернатор дал знак начинать другим танцовщицам, и группа девушек из другой школы появилась перед повелителем и его свитой. Уэнсомер едва не падала с ног, когда оказалась за тяжелой завесой, разделявшей зал на две части. В отличие от учениц Сайрет новые танцовщицы делали акцент не столько на технике исполнения, сколько на чувственности, отметила для себя Уэнсомер, наблюдая за ними через узкую щель. За ее плечом встала Сайрет.
– У меня новость: ты нанята, – сообщила она.
– О, чудесно, – с трудом переводя дыхание, прошептала Уэнсомер. – А ты?
– Я избежала этой чести. Скоро наступит время, когда армия союзников появится под стенами города, закрывая весь горизонт. И все, кто служил при дворе Варсоврана, смогут любоваться парадом победы с высоты шестиметровых пик, на которые будут нанизаны их тела, приготовленные к последующему празднику верноподданных диомеданских акул.
– К тому моменту я уже получу то, что хочу, и исчезну из Диомеды.
Сайрет вздохнула:
– О вечный вопрос: чего хочет женщина?
– А кто говорил о женщинах? – Уэнсомер развернулась к своей учительнице. – Когда здесь все будет сделано, клянусь, я целый год стану есть, есть и есть не переставая! Я никогда не буду жаловаться на твои тренировки, просто получу заслуженный отдых.
– Итак, завтра утром на твоей вилле, как обычно?
– Да-да, и на этот раз я, возможно, буду бодрствовать к моменту твоего прихода.
Инстинкт подсказывал Ларону, что Ровал собирается в ближайшее время уехать. Скалтикарец ничего не говорил о своих планах, но нечто в его поведении настораживало Ларона. Легкая отстраненность в разговорах, нежелание обсуждать будущее, готовность давать Ларону дополнительные уроки джавата, как только освобождалась танцевальная площадка Сайрет. Чтобы ускорить тренировки, Ларону приходилось пропускать занятия в Академии и переписывать лекции у других студентов, расплачиваясь с ними чистым серебром. В промежутках между занятиями, медитациями и тренировками с Ровалом ему редко удавалось поспать пять часов кряду. Каждый второй вечер он посещал Уэнсомер, они вместе ужинали, запивая скудную еду дождевой водой и обмениваясь жалобами на повреждения, боль и недостаток времени. Уэнсомер пребывала в хроническом раздражении из-за постоянного голода и неохоты, с какой тело расставалось с каждым килограммом. Она мучалась от навязчивых образов сластей и изысканных яств. Ларон в основном сокрушался из-за трудностей в накачивании мышц, отсутствии волосяного покрова на лице и того, что на коже высыпали прыщи даже от запаха жареной баранины.
– Кем я стал? Ем рис, рыбу и овсяные лепешки, чтобы кожа оставалась чистой. И чего ради? – ворчал Ларон в один из вечеров через несколько дней после того, как Уэнсомер стала дворцовой танцовщицей. – Теперь лицо выглядит здоровым, но девушки у меня все равно нет. И к чему все эти старания?
– Разве это проблемы! – буркнула Уэнсомер. – Меня хочет каждый мужчина, который видит, как я танцую, но я так занята, что у меня нет времени хоть одного из них затащить в постель.
Гонг внизу оповестил о приходе Сайрет.
– Ну, вот и моя мучительница, – вздохнула Уэнсомер, и Ларон встал.
– Роскошь, – сказал он. – Мой мучитель на дом не приходит.
– Если бы он занимался со мной, он бы приходил, – возразила Уэнсомер.
– Значит, послезавтра в это же время?
– До встречи.
После короткого, небрежного объятия они распрощались. Солнце клонилось к закату, и Ларон с удовольствием подумал, что сможет пораньше отправиться спать, упадет как мертвый и не шевельнется до рассвета. Его тело было покрыто синяками и ссадинами, мышцы болели, он ужасно устал и мечтал лишь о сытной и ароматной еде. Когда он проходил мимо заведения Баргермана, в нос ему ударил запах свежих пирожков с ягнятиной, приправленной травами. Это дуновение привлекло его внимание и заставило приостановиться. Ноги словно приросли к земле. Он размышлял: сохранить ли моральную поддержку Уэнсомер или поддаться соблазну, рискуя утром обнаружить на лице несколько прыщей? Затем решил, что искушение превосходит пределы его мужества и товарищеских чувств, а прыщи не такой уж непоправимый кошмар.
Через четверть часа он с наслаждением ощущал тяжесть в животе, отодвигая опустевшую тарелку и запивая еду виноградным соком. Возвращение к жизни оставалось для него неприятным испытанием, однако хорошая пища в некотором роде служила компенсацией за понесенные потери. Мысль об Уэнсомер, страдающей от голода, но трудившейся над новым танцем, вызвала у него укол вины, но он утешил себя тем, что она никогда не узнает о съеденном им куске ягненка и пироге с почками.
Поскольку он нервничал из-за того, что его могут увидеть поедающим нечто вкусное, он выбрал самый темный, дальний уголок зала. И когда в таверну вошли Феран и Друскарл, они попросту не заметили юношу, хотя и огляделись – коротко, но довольно настороженно. Ларон опустил голову на руки, чтобы следить за ними сквозь пальцы. Если они сядут неподалеку… Но они не собирались задерживаться. Купили пакет сушеного инжира и два кожаных мешка с виноградным соком, а потом ушли. Ларон не долго колебался, а потом последовал за ними в сторону доков, расположенных на берегу реки Леир.
Там мужчины скрылись в сарае, а снаружи выставили охрану. Ларон боролся с искушением подойти поближе и заглянуть внутрь Он отметил, что, по крайней мере, одна крупная сторожевая собака находится неподалеку. Его сомнения разрешились сами собой, когда раздалось бряцанье цепей со стороны, обращенной к реке. Даже на расстоянии Ларон хорошо видел, как четверо человек несут нечто длинное, узкое и, вероятно, весьма легкое. Они вошли в воду, а двое из них забрались внутрь того, что оказалось вытянутой, хрупкой на вид лодкой.
– Паниор… вернемся до рассвета, – это все, что донеслось до Ларона, прежде чем две пары весел, не короче, чем у «Лунной тени», с тихим плеском опустились в воду. Лодка двинулась по реке со скоростью, которую и вообразить было невозможно, а затем изменила направление и пошла вверх по течению, прочь от моря. Ларон проделал по берегу путь длиной в полумилю, но усталость помешала ему следовать дальше, а плотная еда камнем давила на желудок. Необычная лодка неслась против течения со скоростью хорошего коня, запряженного в легкую повозку! Она направлялась к внутреннему порту – к месту, где обычно разгружали винные баржи, спускавшиеся с популярным грузом от верховий, из горных районов страны. Такой путь баржа проделывала за день, но стремительно удалявшиеся голоса гребцов доказывали, что их удивительной лодке удалось бы подняться до верховий реки и вернуться в порт часов за шесть. Это в четыре раза превышало обычную скорость баржи, если бы та шла не загруженная и без остановки в Паниоре.
Всю дорогу до Академии Ларон размышлял о том, что только что увидел и услышал. Если лодка Ферана ушла к горам на закате и если допустить, что она может развить скорость, превышающую скорость спускающейся по течению баржи в шесть раз, бывший капитан сможет сообщать цены на вино и объемы поставок в Диомеду за полдня – быстрее всадника-гонца, но медленнее магического вестника. Бессмысленно. Зачем еще могла понадобиться такая скоростная лодка? И вдруг озарение раскрыло перед Лароном новую картину. На лодке можно доставлять от виноторговцев образцы молодых вин, новых купажей в малых сосудах, не повредив вино тряской. Этого не может сделать всадник. Таким образом, можно заранее совершать выгодные сделки с капитанами глубоководных, морских судов, которые самостоятельно выберут товар, не переплачивая посредникам и опережая конкурентов.
