Провал аналитика (СИ) - Яковлев Геннадий Павлович (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Мариска задергалась, прижатые моими плечами ноги доставляли ей дискомфорт. К тому же, позиция перестала быть удобной для естественного проникновения, и она заметно занервничала. Улыбнулся красавице, легко удерживая ее трепыхания одной рукой.
— Милая, у меня есть к тебе разговор на пять медяшек.
Проверив внимательным взглядом серьезность моих слов, Мариска слегка закусила губу и перестала дергаться. Даже подхватила себя под коленями, помогая удерживать высоко закинутые ноги.
— Ты должна помочь одному моему знакомому. Сейчас я расскажу тебе, как надо будет подойти к брату Жерому, и что ты должна ему сказать. И куда после этого отвести.
— Но братьям же нельзя быть с женщинами? — Почувствовав, как я разминаю ее пальцем, подготавливая к противоестественной любви, красавица сильнее закусила губу, но с делового настроя не сбилась.
— Если ты скажешь ему правильные слова, то он пойдет за тобой как миленький.
Осторожно, чтобы не травмировать, двигаясь в девушке, я вкрадчиво инструктировал ее о сути трех предстоящих визитов к священнику. То, что пять медяшек она получит за каждое свидание с братом Жеромом, стало для Мариски приятным сюрпризом. Годовая вахта в борделе для нее заканчивалась, после рождения ребенка долг пред императором будет считаться закрытым, и сюда она уже не вернется. Начнется новая жизнь, поэтому обещанный стартовый капитал, как я и рассчитывал, убрал все лишние вопросы.
***
Тщательно прикрыв за собой дверь знакомого пустующего домика, я на несколько минут замер и прислушался. Ничего противозаконного делать не собирался, да и разрешение полковника на перемещение по Академии теперь официально получено, но свидетели тут явно будут лишними. Наконец-то ожидаемые крохи творческого зуда, дали о себе знать. Венок первожреца Краста, как я и надеялся, всколыхнул кровь. В следующий раз халяву ждать придется долго, но на сегодня должно хватить. Заранее заготовленные стамески и столярный топорик перестали казаться страшным орудием издевательств над школьниками, а специально приготовленное полено заиграло красками неоднородной структуры материала.
Для изготовления по-настоящему ценного предмета надо бы еще обождать декаду, чтобы зуд стал нестерпимым, но дальше откладывать некуда, завтра последний день перед Итоговой Битвой. Сегодня последний шанс, иначе от одного из завитков плана придется отказаться.
Красиво покрутить столярный топорик не получилось, но легкие удары в заготовку ложились точно и аккуратно, с трудом удержался на самой границе, не давая себя затопить восторгу созидания. Сегодня меня интересует конкретная форма, даже в ущерб качеству.
***
Запал у меня пропал, когда работа еще не была закончена. Причем, все-таки опять отключился на несколько часов, быстрый взгляд в проем окна показал, что свободное время перед перекличкой на исходе. Шлифовкой деревянного фаллоса занимался уже без всякого удовольствия, да и держать эту штуку в руках было как-то стремновато, больно анатомично она выглядела. Тем удивительнее оказалось наличие в самом основании аккуратно вырезанных Знаков.
Все-таки потерял контроль над своим творческим началом. Из груди вырвался нервный смешок, а простенькая проверка показала, что я действительно стал истинным владельцем еще одной реликвии. Никаких кристаллов в нее заложил, так что активировать функциональность моего нового приобретения можно было только счастливому обладателю магического таланта. Впрочем, долго владеть этой штукой я не собирался, и вовсе не из соображений нравственности.
Надо запомнить сегодняшнюю дату, одиннадцатый день последней девятой удлиненной декады. Засеку, как много времени потребуется первожрецу Краста на накопление с нуля креативной маны. Потребностей в новых реликвиях у меня пока нет, но в схемах планирования собственный потенциал надо оценить трезво.
***
Мне уже давно не снились обычные сны. Еженощные провалы на Изнанку полностью вытеснили старые добрые картинки, генерируемые работой передних отделов гипоталамуса и голубого пятна мозга.
Тем удивительнее было обнаружить себя в зимнем московском парке. Тусклое желтое солнце давало поразительно мало света, хотелось проморгаться и вернуть картинке сбитую четкость. Шедшая под руку Светка заливисто хохотала и пыталась запихать мне за шиворот охапку рассыпчатого снега. Снег. Уже и забыл каким красивым и серебристым бывает пейзаж.
Я присоединился к смеху свой последней женщины того мира и попытался отбиться от ее шутливых нападок. Но непослушные, будто ватные, ноги и давящая на плечи свинцовая тяжесть работали против. К тому же, руки красавицы оказались удивительно сильными, а движения хоть и не точными, но резкими. Приходилось изворачиваться и дергаться, спасаясь от порции колючего крошева.
Светка радостно засмеялась и стремительно крутанулась, упав мне в объятья. Ее лицо вдруг оказалось совсем близко, и я почувствовал на щеке теплое дыхание. Сильные пальцы игриво ухватили меня за щеки, глаза широко распахнулись, затопив ощущением нежности, а раскрасневшиеся с мороза алые губы отчетливо прошептали: «Кирилл, не надо».
— Свет, это же не я начал, — попытался безмятежно улыбнуться и заглушить ее тревогу поцелуем. Но девушка стала ниже меня на добрый десяток сантиметров. И я просто прижал ее к груди. Мое лицо осунулось, и пальцы красавицы бессильно соскользнули с еще недавно пухлых щек.
— Кирилл, но я же знаю, ты не такой! — Света подняла встревоженное лицо.
— Глупышка. А какой я? У меня, Свет, даже глаза перестроились, не могу на ваше тусклое солнце смотреть.
— Кирилл, но они же умрут. По-настоящему. — Девушка попробовала ухватить меня за руки. Но я на автомате крутанул кисти, уходя из захвата, и Света вскрикнула, когда мои пальцы сжали ее запястья.
— Кто-то, Свет, умрет. Кто-то сдохнет. Кто-то сбежит, поджав хвост, а кто-то встанет на колени. В этом весь смысл.
В углах ее глаз показались капельки слез. Попробовал убрать их поцелуем, но девушка неуклюже вырвалась и тяжелой походкой не-воина побежала по белоснежной парковой дорожке. Я мог бы легко догнать эту невысокую толстушку. Если бы увидел в этом смысл.
***
Третий курс Лойской Пехотной Академии сполна оттянулся на второкурсниках. На какое-то время их бой завис в шатком равновесии, шумное столкновение тяжей не привело к мгновенному прорыву строя. Но затем в дело вступили мои старые знакомые. Те самые ребята, что когда-то выловили меня в степи, егеря третьего курса. Мгновенно смяв фланг второкурсников, мои давешние конвоиры ударили в бок построения. И дальше все было предсказуемо, опрокинутый строй легионеров разбился на жалкие островки сопротивления, которые в течение десятка минут один за другим жестко загасили.
В этот раз обошлось без невосполнимых потерь, хотя одному из второкурсников выбили глаз, и не уверен, что Айболит справится с таким увечьем. Ох, что-то я начал мандражировать, надо взять себя в руки.
Прищурил глаза и постарался рассудительно оценить всех окружающих ничтожеств. Они живут своими жалкими жизнями, волнуются, расчищают поле, тщательно затирая следы крови на песке, сидят на зрительских местах и строятся в боевые порядки. Потеют от страха, придумывают хитрости, планируют что-то на вечер. Все это читается по их лицам, жестам и взглядам. Но мой ход уже сделан, марионетки идут по размеченным для них тропкам и готовятся произнести заготовленные реплики. Те из них, кому я прописал сладость победы, скоро будут вопить от радости. Те, кому положено проиграть, будут валяться на песке и стонать, ожидая помощи Айболита.
Добрая улыбка получилась у меня безо всяких усилий. Распахнув глаза пошире, я замерил положение солнца. Еще минут сорок до начала.
***
Бум. Бум. Бум. Мерный, в такт сближающим шагам, перестук оружия у противника звучал опаснее, чем такой же с нашей стороны. Странно. Первокурсников чуть больше, и соседи по строю уж точно намного ближе. То ли дело в выучке выпускников, то ли подсознательно именно ритм вражеской поступи воспринимается угрозой и приковывает внимание. Идущий рядом Мажор начал сбиваться с шага. И, похоже, не только он, грохот наших гоплонов начал смазываться. Но это не важно, волна сырой силы уже прошлась по полосе разделяющего отряды песка. И по всем нам. И творения мастера Тафира распались токсичным эфиром.
