Кровь ниори - Минич Людмила (читать книги TXT) 📗
«Просто так не дамся! Попробуйте только!» – взревела внутри его ярость.
Сам, сам виноват! Один из тех, в кого Леки не попал, тот, кто за деревом укрылся, был из вчерашних незнакомцев, и это било больнее всего.
Сбоку выскочил еще один, Леки едва успел отшатнуться в сторону, довольно ловко, впрочем. Тот, верно, не ждал, что его заметят. Не встретив в прыжке тела Леки, он не удержался, покачнулся, падая, и нож легко вонзился в открытую шею. Леки яростно выдернул. Как зверя убил, все одно. Разгоряченный победой, огляделся. Никого. Кинулся на помощь Триго. В пылу битвы он и не видал, что творится за спиной.
Ниори, подхватив с земли какую-то сучковатую палку, не без ловкости и с недюжинной силой отмахивался сразу от двоих, наседавших на него, осторожно пятясь к кустам. Почему-то они не схватились ни за луки, ни за клинки. Дубины, похоже, были для них оружием непривычным, вот они и медлили. «Неужто их семеро?» – обреченно успел подумать Леки, когда на голову ему что-то упало. Сеть сразу накрыла его, снизу ее ловко подсекли, не дав выпутаться. Нож выпал и исчез в траве. Катаясь по земле и испуская яростные вопли, Леки нечеловеческим усилием попытался разорвать веревки, позабыв о больном плече. Самое удивительное, ему это удалось. Он надорвал ловчую сеть и собрал силы еще для одного рывка, жадно следя за схваткой на том конце поляны.
Триго, слыша звероподобные вопли Леки, наконец обернулся на долю мгновенья и тут же получил увесистый удар в плечо; охнул, но дубины не выпустил. Они довершили дело в несколько ударов. Рука повисла плетью, его палка отлетела прочь, ударившись о дерево. Из-за куста взвилась ловчая сеть, накрывая ниори.
Леки снова сцепил зубы в отчаянном рывке. Сеть треснула, и он выпростал голову и плечи, видя впереди лишь неподвижное тело Триго, опутанное сетью, и тут же боль расколола голову напополам. Он охнул и обмяк, даже не увидав обидчика, предательски подкравшегося сзади, даже не успев понять, что окончательно пойман.
ГЛАВА 15
Очнулся Леки внезапно. Голова так раскалывалась от боли, что он с трудом ощущал все остальное: руки, ноги. Попробовал шевельнуть – не вышло, тело крепко держали путы. Тошнота плотным облаком колыхалась внутри, а разум застилал туман. Он шевельнул веками, приоткрыл глаза и сразу же зажмурился от яркого света. Боль резанула вновь, но Леки сжался изо всех сил, чтобы не застонать, потому что услыхал голоса. Рядом кто-то был. Он попытался прислушаться, но новый сгусток боли снова поборол его. Казалось, что затылка вовсе нет, его снесли и на этом месте зияет кровавая рана. Леки поежился, лишь представив себе такое.
Он вновь попробовал слегка разомкнуть ресницы, чуть-чуть, ровно настолько, чтобы вместо черноты привыкнуть к серости. Потом, морщась, еще раздвинул веки, порассматривал красные и оранжевые круги и, наконец, позволил, чтобы в щель проник светлый туман. После многократных попыток и частого отдыха ему удалось увидать мир через узкую щель. Должно быть, и вечер прошел, и ночь, и утро. Лучи солнца били так ярко и метко прямо в глаза, что сомнений не оставалось, стоял полдень или около того. А день… следующий или еще через один. Или еще. Прямо перед собой, в соломе, устилавшей дно какой-то повозки, он увидал лицо Триго, бледное и безжизненное.
Ему досталось не меньше, чем Леки, а то и больше. На лбу – огромная сизо-черная шишка, скула рассечена почти до кости, волосы слиплись от запекшейся крови. Но солома под ним была чистая, почти незапятнанная, значит, их не сразу увезли в этой повозке. Потом уже перебросили. Сколько же тогда времени прошло?
– Триго, – прошептал Леки чуть слышно, не желая, чтобы стражники вокруг, или кто они там такие, услыхали.
Ниори безмолвствовал, ничто не дрогнуло, ни веки не приоткрылись, ни одна жилка не забилась быстрее. Зато откуда-то сзади раздался голос:
– Эй, тот вроде двинулся? – Леки смутно припомнил этот голос. Не иначе как Прату, старший из трех незнакомцев в той самой злосчастной постойной избе. – Не видал?
Второй голос промычал нечто невразумительное.
Кто-то бесцеремонно тряхнул Леки за плечо. Голова опять взорвалась болью, и он застонал, но не сильно, словно в забытьи, дернулся – и снова затих, притворяясь бесчувственным.
– Не-а, – с неудовольствием проворчал Прату, – а второй колдун живой?
Леки почувствовал, что теперь незнакомец трясет уже Триго.
– Этот и вовсе дохлый, даже и не стонет. – Он ругнулся. – Я тебе что говорил, а? Я тебе говорил никому не потребное месиво из них делать? И тебе тоже, велел я или нет?! – Прату мало-помалу начинал злиться все больше. – Сказано же, живыми они нужны… да еще и целыми по случаю. Коли до вечера не оклемаются, кто нам за эту дохлятину заплатит?
– Да за них и за целых ничего не получишь. Какие они тебе колдуны? – вмешался третий голос, противный и надтреснутый, как расщепленное молнией дерево.
– Какие-никакие, а других что-то не видать! – отрезал главный.
– Нет, ты скажи мне, скажи, – слушал Леки под мерное покачивание повозки, – что это за колдуны такие, что на раз поймались, пикнуть даже не успели, а? – торжествующе закончил треснутый.
– На раз! – презрительно уронил Прат, сплюнул. – Своего Счастливчика поспрошай, как мы их на раз уловили!
– Счастливчик – дело другое, – процедил треснутый, – ему ж никогда не везло. Вот сколько его знаю… с тех пор, как он прибился к нам… я только и ждал, когда ж его наконец уделают. Сколько раз брать его не хотел, а он все упрашивал, упрашивал… «Куда ж я пойду? Что делать буду? Не оставьте, братцы!» – Голос затрещал еще противнее, кривляясь. – Вот и таскал с собой этого сына олду. Его уж не однажды должны были приколоть. Так чего б не тут? Мне все легче.
Он расхохотался.
– То-то ты мне в этот раз его подсунул! – злился Прату.
– Ну, остынь, Прату, – успокаивал треснутый, ища примирения. – Зато делиться будем на шестерых. – И с сомнением пробормотал вслед: – Ежли будет чем…
– Будет, не сомневайся. – Прату вновь подобрел. Видно, мысль о награде за труды грела его сердце не хуже полуденного солнца. – У меня глаз наметанный. Я уж больше цикла людишками промышляю. А с тех пор, как новый Главный тиган объявился, долгих ему лет здоровья, мне работенка завсегда находится. Я много странных людишек перевидал! Уже нюхом их чую, мне и глазами-то смотреть не надо. И ведь загвоздка получилась – уже сколько по Тэйсину слоняемся, и ничего. А тут они! И сразу видать – людишки непростые, особо тот, что потемнее. Его прям там, в избе, как вывернуло! И орал, и трясся. Я так двоих ведунов когда-то распознал… Так что дело старое, знакомое. И в барахле у них трава застряла да колючки – не иначе как по лесам шатались, и частенько. И нас чурались, и жратвы такой им едать не приходилось. Это все к тому же, одному, говорит.
– Подумаешь! – Треснутый хохотнул. – Про траву помянул! Да я сам лагерем в лесу сколько раз стоял, да только колдуном пока что не перекинулся!
Громкое ржанье всей шайки заглушило последние слова. Прату немедленно выругался.
– Тебя хоть палкой по башке – и тогда не поумнеешь! Вот ежели б я помощи твоей дожидаться не стал, тебе б и не обломилось ничего. Звенящего. – Он позвенел какими-то монетами то ли в поясе, то ли в мешочке. – И блестящего.
Леки догадался. Увесистого мешочка на груди он уже не чувствовал. Золото тэба Тандоорта перекочевало к лиходеям.
– Ну, и чего ж дожидался, коли разумный такой? – сразу нашелся треснутый. – Чего ж ночью не скрутил? Хлопот бы куда меньше…
– Да кто ж знал-то! – Прату снова огрызнулся. – Я-то решил: колдуны большой силы, нам так и говорили, когда снаряжали. Они уж сколько раз от стражи уходили, а? Вот. А тот, светлый, он и вовсе всю ночь не спал, следил. Меня-то не проведешь. Врасплох их не застать. Вот я и решил тебя поджидать, пока не объявишься. До утра.
– Угу, пока не улизнули от тебя, бывалого! – веселился треснутый.
