Братство волка - Фарланд Дэвид (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗

По дороге во Дворец Наложниц у Боринсона, измученного усталостью и печалью, то и дело слипались глаза. Проснувшись от тычка Пэштака, он не понял, то ли он поспал час, то ли подремал минуту.

— Приехали, — сказал Неодолимый, показывая на простиравшуюся перед ними долину. — Дворец Наложниц.

Боринсон поднял голову. Конечно, он не отдохнул. «Дворец» обманул все его ожидания. Он представлял себе роскошное здание с золотыми куполами, с галереями и воздушными арками, с просторными внутренними дворами.

А там, на дальней стороне долины стояло несколько прилепившихся к отвесному склону скалы старых каменных домишек.

Издалека они казались покинутыми развалинами. Долина была высохшая, усеянная растрескавшимися валунами, среди которых рос колючий кустарник. Водоема не было никакого. Не было ни овец, ни коров, ни верблюдов, ни лошадей, ни коз. Над крышами не поднимался дым. Да и стражи не было видно.

— Ты уверен, что это здесь? — спросил Боринсон. Неодолимый только молча кивнул.

— Конечно, — наконец догадался Боринсон. — Кто же хранит свое величайшее сокровище у всех на виду.

Дворец был замаскирован под заброшенные руины в пустыне. Обран. Боринсон прежде думал, что это означает «город древнего короля». Но теперь в памяти всплыло и другое значение слова — «королевские руины».

Пэштак повел его коня в поводу вниз по тропе.

Но и за воротами древнего города, куда они въехали не торопясь, стражи Боринсон не увидел. Караулка у ворот давным-давно обвалилась; похоже, даже не сто лет назад. В развалинах, которые он и посчитал было дворцом, жили одни только скорпионы и змеи.

Кругом, куда ни глянь, грелись на солнце серые ящерицы. При приближении людей они мгновенно прятались. В кустах Боринсон заметил птиц, воробьев и мухоловок с желтыми хохолками.

Вода есть, понял он. Иначе здесь не было бы столько живности. Но никаких других примет водоема — колодца или деревца — он не увидел.

Они доехали до развалин большого здания, бывшего роскошного особняка, куда Неодолимый въехал на коне, словно и не собираясь спешиться даже перед троном.

Крыша здания провалилась. Когда-то стены здесь были расписаны яркими фресками, изображавшими рыцарей давних времен в длинных белых шелковых одеяниях и с курчавыми волосами. Но под солнцем пустыни краски выгорели и превратились в размытые пятна землистого цвета.

Здесь Боринсон заметил наконец признаки жизни. Не так давно кто-то пробил дальнюю стену зала, открыв вход в узкое ущелье.

У самого входа там было темно, но далее ущелье, похоже, расширялось, поскольку в глубине Боринсон увидел солнечный свет.

Тут же он заметил и стражников.

Из полумрака выступили двое Неодолимых и громко сказали Пэштаку по индопальски, что дальше он может проехать только один, без Боринсона. Пэштак показал им форсибли и рассказал о послании. Тогда Неодолимые на ломаном рофехаванском пригрозили Боринсону смертью, если он не остановится, что, как он начал понимать, было в этой стране обычным способом убеждения.

Но Боринсон до того устал, что ему было уже все равно, убьют его или нет.

Один из стражников отправился передать просьбу Боринсона об аудиенции. Через двадцать минут он вернулся, приказав Боринсону спешиться, и Неодолимые повели его в ущелье.

Войдя туда, он ощутил запах влажной земли и свежей растительности. Где-то впереди был оазис.

На желтом песке играли золотые солнечные блики. Стены ущелья были футов сто высотой, и в это время Дня, под вечер, на дно попадал только отраженный свет.

Камень стен был кремового цвета. Боринсон подумал, что наверняка место это нашли совсем недавно, и многие тысячи лет оно было скрыто от человеческих глаз.

Странно. Очень странно, что вода, драгоценная в пустыне, веками оставалась недоступной. Ему захотелось узнать, почему, как это могло случиться? Кто замуровал подход к оазису? И как люди умудрились забыть о воде?

Ущелье, извиваясь как змея, вывело их наконец в небольшую почти треугольную долину. С востока и запада ее ограждали высокие скалы, сходившиеся на юге острием буквы V. С северной стороны высился горный хребет, непроходимый даже для диких зверей.

И здесь, в этой скрытой от глаз долине, рядом с небольшим озером среди множества пальм стоял дворец, который и ожидал увидеть Боринсон.

Он был кремового цвета, высотою футов в сорок, с квадратными сторожевыми башнями, возносившимися над ним еще на столько же. Венчал дворец огромный купол, окруженный открытой террасой для ночных прогулок. Купол был весь из золота, стены башен сияли медью. Голубое озеро, изумрудная трава, пышные пальмы по берегам, дикая жимолость и жасмин, обвивавшие стены, являли собою столь прекрасную картину, какой Боринсон еще не видал. Дворец был простым, но очень красивым.

Закованный Боринсон нес связку форсиблей. Тысяча форсиблей весила около девяноста фунтов, и не успел он дойти до дворца, как окончательно выбился из сил.

Пэштак остановил его у ворот, возле высокого портала из позолоченного дерева, крытого кованым вороненым металлом.

Заглянуть за ворота Боринсон не мог и потому принялся с любопытством разглядывать яркие цветы вьющихся по стене растений и порхавших над ними колибри.

За воротами слышалось журчание фонтана.

Стражник что-то громко сказал высоким голосом по-туулистански.

Пэштак перевел:

— Евнух говорит, Саффира примет тебя здесь, во дворе. Он откроет ворота, чтобы ты мог с ней поговорить. Смотреть на нее запрещено под страхом смерти. Если ты взглянешь на нее хоть раз, тебя убьют, — сказал он и добавил: — Впрочем, если Саффира заступится за тебя, приговор могут смягчить, и тебя только лишат мужественности, так что ты сможешь остаться во дворце и служить ей.

Боринсон хмыкнул. Ему никогда не приходилось видеть женщин, у которых было бы больше десяти даров обаяния, но он все понял. Мужчины с такими дарами тоже бывали очень красивы, хотя к ним Боринсона не влекло никогда, он остался равнодушен даже к необыкновенной красоте Радж Ахтена. Его вообще не трогало мужское обаяние.

Зато при виде благородной дамы всего лишь с несколькими дарами ему случалось испытать недостойное искушение. Устоять перед женскими прелестями было куда труднее. Но как бы ни был велик соблазн, высокородные леди были не для него; недосягаемые, великолепные, они казались ему даже не совсем людьми. Что же говорить о Саффире, у которой даров обаяния сотни.