Эти бессмертные - Проскурин Вадим Геннадьевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Соглашайся, — сказал он. — У тебя все равно нет другого выбора. Я просто оставлю тебя здесь, и ты умрешь.
— А если не умру? — ухмыльнулся демон. — Если перенесусь куда-нибудь неведомым заклинанием? Изобрету прямо сейчас заклинание и перенесусь?
Онтоже ухмыльнулся.
— Я свяжу тебя, — сказал он. — Не веревкой свяжу, магией. Я буду сидеть рядом с тобой и связывать все новыми и новыми плетениями. Ты не сможешь убирать их с такой же скоростью, с какой я буду их накладывать, в таких делах сила не важна, и ум тоже не важен, тут важен опыт, а опыта-то у тебя нет. Соглашайся.
Демон помолчал, а затем произнес нечто непонятное.
— Как-то у нас все через задницу получается, — сказал демон. — По правилам, ты должен меня искушать всячески, обещать царства земные, горы золотые и реки молочные, а ты, наоборот, призываешь поститься и молиться. Может, это я нынче аццкий сотона, а ты белый и пушистый?
— Ничего не понимаю в твоих словах, — ответил он, — но по интонации чувствую, что ты согласен. Ты ведь согласен?
— Согласен, — кивнул демон. — Ты прав, мне некуда деваться. Полетели, буду учить тебя физике.
10
— Красиво, — сказал император. — Меня, помнится, так же приветствовали, только размах был поменьше. Файрболы вверх не кидали, просто копьями трясли. Дикие были времена, тогда во всем мире только десять магов умели с файрболами обращаться, они и стали первыми герцогами. Хорошо было тогда, казалось, пришел мир и покой на вечные времена. Никто не думал, что уже через тысячу лет холопы будут друг у друга на головах сидеть, размножаются гады, как кролики. Посмотрим, что у Хортона получится, может, и есть в твоей всеобщей любви здравое зерно. Нет, ну ты погляди, какая дисциплина! Смотрю и завидую. Я такого так и не добился никогда. Впрочем, и не пытался особо, сразу решил, что это недостижимая цель.
— Недостижимых целей не бывает, — заявил Павел. — Как и непознаваемых тайн и неспасаемых душ. А все, что нужно людям — любовь. Так говорил один философ в нашем мире.
— Философы — они чего только не говорят, — заметил император. — Если взять тысячу разных философов, хоть один обязательно угадает истину, чисто случайно. Гляди, как Хортон разумно выступает, а этот Топ действительно свидетельствует или все подстроено?
Павел попытался вспомнить, что он тогда сказал Хортону в присутствии Топа. Вроде про преемника он говорил как раз в тот раз. Но перед этим он так обложил Хортона… Да и потом добавил неслабо…
— Все так и было, — сказал Павел. — Только я говорил больше и в основном ругался.
Император засмеялся.
— Так оно и бывает, — сказал он. — Сейчас рождается легенда, а легенда — на то и легенда, чтобы быть красивой, а не правдивой. Ох, какой молодец, я думал, он не рискнет Гмохиуру герцога дать. Только это все равно ненадолго, лет двести пройдет, вся эта красота забудется, соберет герцог Гмохиур свою армию, да и пойдет войной на новую столицу империи. Не знаю, почему тебе зачистки не нравятся, это честнее и правильнее, чем когда армии на боле битвы сходятся. Мы в древней истории все это уже проходили, не магией, правда, сражались, а мечами да копьями…
— Счастье мимолетно и скоротечно, — сказал Павел. — А в долгосрочной перспективе — вообще недостижимо. Все тщетно, всегда получается, что хотели как лучше, а получилось как всегда. Я все это знаю, но как жить с этим знанием? Вообще ничего не трогать и ничего не менять?
Император пожал плечами.
— Ты задаешь вопросы, на которые нет ответов, — сказал он. — Вообще-то все не так плохо, я думал, герцоги сразу перегрызутся, а тут, глядишь, лет на сто воцарится тишь да благодать. Может, эта твоя доброта и сумеет принести в мир маленькую долю счастья.
И тут Павлу пришла в голову неожиданная мысль.
— Знаешь что, — сказал он, — а ты сможешь сделать меня видимым, и чтобы я спустился вниз, как бы по невидимой лестнице, но не отсюда, а как бы прямо с неба?
Император уловил мысль с полуслова.
— В древнего бога хочешь поиграть? Давай попробуем, в этом что-то есть. Приготовься. Три, два, один, поехали!
Только что Павел сидел на плоской крыше замка — и вот он уже висит в воздухе, а неведомая магия поддерживает его и не дает упасть. Шаг вперед… Да, точно, невидимая лестница, все, как просил. Какой же сильный маг этот император, какое ловкое плетение! Павлу в нем и за год не разобраться… Впрочем, императору в ядерной физике разбираться не проще.
Почему никто не смотрит вверх? Упущен момент, бездарно упущен. Рабы расставляют жратву на столе, зеваки расходятся. Торжественный ужин — это тоже хорошо, но лучше было бы явиться чуть раньше, пока основная часть церемонии не закончилась. Интересно, кстати, можно ли назвать происходящее коронацией? Надо было сказать Хортону, чтобы сделал какую-нибудь корону, это хороший, годный символ, проверенный временем и опытом. Черт, вот подстава будет, если никто так и не заметит, как потрясатель спускается с неба. Какой романтический момент утерян! Только не начать идиотски ржать, а то все впечатление испортится. Хотя нет, не испортится, такое впечатление ничем не испортишь, Хортон хорошо поработал, мастерски поработал, настоящий политолог.
Граф Людвиг вдруг широко раскрыл рот и заверещал что-то неразборчивое, направив в Павла блестящий от жира палец. Заметил-таки. Поприветствуем старого знакомого, улыбаемся и машем.
Забавно, что и Людвиг, и Хортон, и Иф будут искренне считать себя друзьями потрясателя вселенной. Людвиг забудет, как получил в морду, Иф забудет, как его пытками склонили к предательству, да и Хортон забудет унижение, которому Павел подверг его в последнем разговоре. Это легенда, а от легенды отсекается все, что мешает ее морали. Это естественный процесс, не будем ему препятствовать.
А вот и Хортон увидел того, кого только что называл лордом. Жаль, что в этом мире видеокамеру не изобрели, вот бы заснять эту морду! Немая сцена, как говорил Н. В. Гоголь, засадить бы в это рыло кирпичом, но нельзя, потому что не соответствует роли. Улыбаемся и машем, вот какая роль нынче положена потрясателю вселенной. Жаль, что одиннадцать дней прошло с битвы на горе Губерт, а не три, хотя, впрочем, какая разница? Будет число одиннадцать священным, всего делов-то.
Павел подошел к Хортону, тот вскочил как ошпаренный. Павел ласково улыбнулся, обнял нового императора и похлопал по спине. Не сильно обнял, так, чисто символически, а то кто знает, что этому пидору в голову взбредет, ха-ха.
— Рад видеть тебя во славе, Хортон, — сказал Павел. — Я одобряю все, сказанное за этим столом, и подтверждаю справедливость всех слов. Я подтверждаю слова графа Топа, он передал мою речь четко и без искажений. Кое-что он упустил, но это даже хорошо, потому что не все слова, произнесенные в горячке боя, следует повторять потом. Ты будешь хорошим, годным императором, я одобряю твое правление. И еще, — Павел возвысил голос, — я хочу поблагодарить всех, кто здесь собрался. Если бы не ваша вера в любовь и доброту, если бы не ваша самоотверженность, эра добра никогда бы не наступила. Спасибо вам, ребята.
Павел низко поклонился, а потом еще раз, и еще раз, на все три стороны. На четвертую сторону он не стал кланяться, там стояли только рабы.
Хортон осторожно прикоснулся к руке Павла, Павел хихикнул — проверяет, жив ли.
— Помнишь, Хортон, мы с тобой спорили про перерождение? — спросил Павел. — Я еще говорил, что в моем мире один пророк попал живьем на небо и стал почти как абстрактный творец?
Конечно, Хортон не помнил этого, потому что Павел никогда не рассказывал ему про Иисуса Христа во всех подробностях. Но не будем забывать, что сейчас рождается легенда, а легенда никогда не бывает правдивой. К тому же пройдет день-два, и Хортон вспомнит все нужные подробности, а что не вспомнит — придумает. И да будет так.
— Моя судьба оказалась такой же, — провозгласил Павел. — Я все еще жив, но я более не принадлежу миру людей. Если ты, Хортон, будешь править миром достойно и качественно, твое перерождение приведет тебя в мои чертоги. А если нет — я снова спущусь с неба и исправлю твои ошибки. Но лучше бы, чтобы их не было.
