Битва вечной ночи - Дарт-Торнтон Сесилия (книги без регистрации txt) 📗
Стычка очень быстро закончилась захватом обеих вражеских катапульт. Выстроившись вдоль гребня, Королевские лучники стреляли в мятежников, чиня отмщение за все преступления, совершенные разбойниками на земле и на море. Батальон Короля-Императора встал лагерем около последнего взятого препятствия, в сотне ярдов от развалин замка, резервные батальоны подтянулись поближе. По всему видно было, что битва вот-вот завершится полным поражением намаррцев.
Легионы Эриса продвигались к Вышней равнине. Разбойники и бандиты Моррагана не могли противостоять им и отступали практически без боя. Как ни странно, неявной нежити пока что нигде не появлялось.
Ашалинда отошла от окна.
— Господин будет гневаться! Немедленно идти! — сердито скрипели спригганы, скаля острые зубы. Завеса листвы пала на окно, загораживая вид на равнину.
— Пока перевес на стороне Императора, — украдкой шепнула Ашалинда Кейтри.
Отходя, девушка обернулась на завесу листвы. Неужто все, что она видела только что, ей лишь померещилось? Но тут взгляд ее поймал внезапную золотую вспышку — как будто сверкнуло на солнце маленькое кольцо — кольцо на руке Главного Верховнокомандующего Имперской Армии.
Вымощенный зеленым мрамором двор вывел в богато обставленную гостиную, устланную мрачно-желтыми коврами. Массивная деревянная мебель была обита темно-золотистой тканью. Там и сям на маленьких бронзовых жаровнях пылал огонь. Проворные ящерицы сновали взад-вперед на перепончатых, как у летучих мышей, крыльях, выпархивали из гнезд на каминных полках. Гибкие тела сверкали медной чешуей. На креслах и стульях были вырезаны жуткие когти, лапы и клювы, со спинок ухмылялись злобные гротескные физиономии. Одна из них вдруг заговорила — и оказалось, что она принадлежит сморщенному тельцу, что чахлой поганкой примостилось на квадратном сиденье, сжимая хрупкими ручками подлокотники.
— Думала, избавилась от меня, а, эрисбанден?
Ухмылка Яллери Брауна напоминала неровный ряд свечных огарков. Из копны вянущих одуванчиков у него в волосах высунулась острая мордочка крысы. Ашалинда услышала, как Кейтри тихонько ахнула. Девушка и сама отпрянула было, но быстро взяла себя в руки и, коротко глянув на злобного призрака, пошла дальше.
— Торопись, торопись, — насмешливо прогнусил он им вслед. — Яллери Браун всегда будет неподалеку!
Дверь желтой гостиной открывалась в галерею, всю выдержанную в нежных абрикосовых тонах. Под ногами шуршал ковер опавшей листвы. Стены были оклеены янтарными обоями с вытисненными на них лиственными узорами. Бархатная обивка цветом напоминала неяркую медь. Из трещин в высоких сводах падал беспрестанный дождь осенних листьев — охряных, алых, янтарных и золотистых. Спригганы деловито рылись в наносах листвы на полу, выискивая жуков и личинок.
Братья Магрейны все так же размеренно и ровно маршировали вслед за пленницами. Со временем вдруг начало происходить что-то странное: казалось, оно сворачивалось тонкой нитью, сплеталось, наматывалось в клубок. Пленницы не знали, сколько прошло времени, пока они шли здесь — быть может, день, а может, год, — однако, как ни странно, не испытывали ни страхов, ни опасений.
— Леди Ашалинда! — доложил звонкий веселый голос.
По обеим сторонам двери стояли два лорда Светлых. Проход был очень высоким, в три человеческих роста, снежно-белые двери — на тяжелых петлях, обитые блестящим металлом. Ашалинда крепче прихватила рукой капюшон под подбородком. Листья шуршали, летали вокруг, легонько задевая ее щеки. Неужели Морраган нашел Ворота Аркдура? Нет, наверняка нет — найди изгнанники путь домой, вряд ли бы выглядели сейчас такими бесстрастными. Глаза лорда Илтариена остановились на Кейтри. Во взгляде его не было ни злобы, ни гнева. Наклонившись, он положил руку на голову девочки.
— В сопровождении своей любимой соловушки, — добавил он к предыдущему объявлению и, отступив на шаг, пригласил пленниц: — Входите.
Белые двери распахнулись.
Порыв ледяного ветра ударил в лицо Ашалинде и Кейтри, зашелестел, гоняясь за листьями на полу. Пленницы вошли в чертог, где крошечными лебедиными перышками кружились и плавали по воздуху белые мотыльки.
Снежная бальная зала.
Казалось, здесь поселилась сама зима. С канделябров, в которых горели холодным огнем тонкие свечи, свисали сосульки. Снег сахарной пудрой припорошил пол, скапливаясь наносами у ножек кушеток и буфетов, что выстроились вдоль ледяных стен, украшенных серебряной вышивкой инея. Сквозь морозную дымку очертания всех предметов казались нечеткими и размытыми. Смертные девушки медленно вошли в этот туман.
Перед ними появился бард принца.
— Кто-то оставил окно открытым, — заметила Ашалинда.
Эсгаиорн расхохотался и быстрым, почти неуловимым движением выронил что-то из руки. Скрежеща, точно металлический обруч на гальке, хрустальный шар прокатился по полу и остановился перед Ашалиндой, притягивая к себе ее взгляд. Девушка словно утонула в ясной сердцевине кристалла, где тем временем проявилось изображение.
— Смотри! — провозгласил Эсгаиорн. — Легионы Эриса подступили к границам Вечной ночи.
Под призрачными башнями резко уходили вниз, сливаясь с неровными, зазубренными краями Черного кряжа, стены Аннат Готалламора. Узкая дорога вилась вниз по обрыву к открытой всем ветрам Вышней равнине, что простиралась у основания утеса, образовывая неровный круг с радиусом около полумили. Все плато покрывали горбатые скалы — причудливые, неуклюжие валуны самых диковинных очертаний и самых разных размеров. Некоторые из них словно бы вдруг перекатывались сами по себе, у других внезапно вырастали жилистые тощие руки, третьи неожиданно рассыпались каскадом теней и прятались меж столь же диковинных деревьев и кустарников, колеблемых ветром. Вышняя равнина кишела нежитью.
За краем плато переливалось широкое море мерцающих огоньков: то горели костры в лагерях пяти армий Империи.
— Узри же Легионы Эриса, — сказал Эсгаиорн Ашалинде, напряженно вглядывающейся в двигающиеся внутри кристалла картинки. — Они стоят так близко к обрыву. Они разгромили отряды смертных разбойников Намарры — все мятежники взяты в плен, убиты или бежали. Покамест Легионам сопутствовал успех, однако они жестоко ошибаются, если считают, будто победа уже у них в руках — ведь хотя нежить уже пугала и сбивала их, но еще не взялась за дело по-настоящему. Обманув Легионы простой имитацией битвы, отступая перед ними, чтобы вернее заманить их в ловушку, Неявное Войско готово теперь нанести сокрушительный удар. Если колдовские силы возьмутся за дело всерьез, смертным не поздоровится. И хотя снаряды людей Эриса отлично действуют против столь же смертных противников, однако тщетно они будут стрелять по магическим существам — те неуязвимы перед грубой силой и, миновав ее беспрепятственно, разят с флангов, умело используя все людские слабости.
Ашалинда с трудом оторвала взгляд от мерцающего центра самоцвета. Девушка стояла в зимней комнате рядом с Кейтри, но кровь жарко струилась у нее по венам. Пальцы Эсгаиорн сомкнулись на хрустальном шаре. На боку барда висела флейта Цирнданеля, на черном дереве сверкала серебряная оправа.
— Какие еще слабости? — гневно спросила Ашалинда. — Что сердце у нас зачастую берет верх над головой? Или страх темноты? Так это не слабости! Веселье, в котором нет настоящей радости, страсть, не ведающая подлинной любви, — вот что такое слабости, но они свойственны отнюдь не моему народу! — Девушка шагнула ближе к барду. Скорбь и гнев придали ей храбрости. — Эсгаиорн, да есть ли у тебя совесть? Ты клятвопреступник! Ты и все прочие приспешники Моррагана — вы все клятвопреступники! Выступая против Ангавара, вы нарушили присягу, данную вашему государю.
Светлый холодно ответствовал:
— Лишь благосклонность к тебе Фитиаха причиной тому, что я вообще берусь оправдывать пред тобой, дева-эрисбанден, поступки Светлых. Его благосклонность и твоя красота. Столь эфемерная красота всегда делает нас снисходительными. Да, правда, все лорды Светлых клялись никогда не поднимать оружие против Верховного короля. И мы выполняем эту клятву. Мы поклялись не помогать его врагам — и слово наше свято. Но мы не давали обещаний препятствовать его врагам, вот и не препятствуем им. Нежить может сколько угодно губить человечий род, как губила людей на протяжении многих тысячелетий, — что нам до того?
