Дураков здесь нет! Или приключения дракоши - Белова Елена Петровна (книги онлайн полностью txt) 📗
Но дорога — ерунда. Главное то, что Рик очнулся. И глухота вон потихоньку унялась. Все слышу, даже бурчание деда о черепашьей скорости пешего дракона. Все будет хорошо…
Жизнь в драконьем лагере потихоньку налаживается. Еще немало времени уйдет на залечивание ран; еще надо как-то пережить без потерь сезон бурь и перевести сюда ребят из убежища под мертвым городом Ирраш. Еще много времени уйдет на вылавливание аррохи по континенту, на воссоздание здешнего животного мира…
Но работа не волк, не загрызет.
Все будет хорошо…
Золотой блеск… наверное, еще долго у меня будет замирать сердце при виде золотой чешуи среди изломанных стволов сосен.
Рикке…
Он и правда успел заснуть, пока мы до него добрались. Спокойным сном выздоравливающего, с ровным дыханием без клокочущих хрипов. Тело еще жестко зафиксировано, чтобы не потревожить перепаханный бок, но шея уже свободна и спокойно растянулась на ароматной подушке из сосновых веток. Глаза закрыты…
Я замерла рядом, чтобы ни звука, ни шороха. Гаэли рвался проверить степень заживления ран, но глянул на меня и благоразумно куда-то ушел вместе с Орро.
А я осталась.
Спи, солнце мое золотое, не просыпайся сейчас. Я рядом побуду, на тебя посмотрю и помолюсь этой богине судьбы, чтоб ей… пусть она проявит хоть немного справедливости и вернет тебе зрение.
Спи.
Ты очень рисковал, шаман мой. Очень.
…А в той пещере нашли мешок с каким-то черным порошком, при виде которого Ррош скривился, как от зубной боли, а Орро буркнул «Вот же придурок». В порошке наши юные маги опознали растертые в пыль листья какого-то растения, от которого у драконов резко повышается агрессивность — вплоть до полной потери самоконтроля и адекватности. Проще говоря, они теряют разум и начинают нападать на всех, кто в пределах досягаемости. Бывший наставник Дарру, могила ему камнем, видно, решил разобраться с чужаками по полной программе, не считаясь с потерями.
Если учесть, что пораженный черным порошком не различает ни женщин, ни детей, можете сами посчитать, сколько потерь грозило несчастной стае. Вовремя ты его остановил.
Спи, мой хороший.
Я больше никогда не буду сомневаться в нас. Пусть моей экстремальной маме наша жизнь кажется скучной, пусть твои сестры ворчат, что мы друг другу не подходим… и папа когда-то не понимал, что это за семейная жизнь, где муж в любой момент может сорваться неизвестно куда и ничего не смыслит в коммерции…
Это наша жизнь. Ты такой, какой ты есть. С твоими опытами, от которых растаяла стена в коридоре. С твоей мягкостью и уступчивостью в повседневных делах, с непрошибаемым железобетонным упорством в важных моментах. С твоим стремлением раскладывать все по полочкам, с твоей сдержанностью, серьезностью, которая так хорошо уравновешивает мой беспокойный нрав… с твоей нетребовательностью в еде и полным непониманием жестокости и зазнайства. С твоим полным и абсолютным доверием… С твоим «талисманом» в виде тысячу раз стиранной рубашки. С твоим наконец-то прорезавшимся умением шутить, спасибо богине семейного счастья. С твоей любовью к земной картошке и волшебными копиями стиральной машины, которые все никак не получаются такими, как ты хочешь. Наверное, я единственная хозяйка на все королевство, которой подарили уже семь моделей «стиралки», причем ни одна не устроила самого дарителя. Рик хочет, чтобы его изобретение само заполнялось водой, само грело, стирало, сушило, отжимало, отчищало и восстанавливало прорехи. Вот такой он… требовательный.
Рик-Рик.
Выздоравливай. Возвращайся…
— Саша?
— Рик! Как ты?
Я не надеюсь… почти… но все равно закусываю губу, когда его глаза смотрят мимо меня…
— А вы? — Голос у него негромкий, но ровный, уже не готовый оборваться на каждом слове. — С тобой и девочками действительно все хорошо?
— Нормально, на травке резвятся… Между прочим, я первая спросила. Как сам?
— Как радио, — вздыхает Рик. — С места не двинуться, а внутри так много слов…
— Каких слов?
— Не самых хороших, — признается мой муж. — Про себя. Я так и не смог его уговорить.
Самоед мой… Он этого типа еще и уговаривал! Я осторожно-осторожно, едва касаясь, кладу крыло на неповрежденную часть спины — утешаю.
— Остановить смог. И выжить смог. А про другое пусть голова не болит. Договорились?
Как ты вообще догадался, что он полетел за этой пакостью?
— Знаешь, незадолго до тебя к нам занесло еще одного человека из вашего мира. Мы так и не поняли, о чем он кричал… о каких-то истинно демократических ценностях и о жалобах в какой-то суд. Мол, он свободная личность и имеет права, и не позволит над собой так издеваться только за то, что сел за руль пьяным. Требовал его отпустить и вернуть нормальный облик, а иначе… Он не выглядел грозным — небольшой зверек с черно-белым хвостом, и один из наших магов пошел к нему, чтобы успокоить, а он что-то дернул — и после взрыва мы ничего не нашли. Только исковерканные куски железа.
Интонации были очень похожи — страх и злость. То есть злость, спровоцированная страхом. В таком состоянии человек, да и дракон, способен на что угодно. А у него еще было такое мстительное предвкушение — мол, сейчас вы пожалеете, что посмели меня обидеть. Я даже не помню, как кувыркнулся — просто было ощущение, что его надо остановить.
— И ты пробовал его уговорить.
— Пробовал. Бессмысленно. Если он когда-то кого-то и слушал, в последний раз это явно было очень давно.
Угу. Нарциссизм в тяжелой форме, лечится только дубиной, и то без гарантии.
— А я не знал ничего боевого… то есть не адаптировал к драконьей форме; только и успел, что ударить лапой, когда что-то в бок врезалось.
Храбрый мой… Меня опять накрывает запоздалым страхом. Если бы он упал на поврежденный бок, если бы мы не нашли его быстро, если бы…
— Удачно попали, — известил сверху голос, — прямо по горлу. Он даже до тайника не добрался.
— Хиран!
Юный дракономаг вежливо склонил голову:
— Привет, Александра! Доброго здравия, наставник Рикке. Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, лучше.
— Зрение не вернулось? Мы там записки в пещере интересные нашли. Частично на вашем языке…
— Чтоб он сдох! Чтоб им всем в … и… да с…, и в том мире, и в последующих перерождениях! Уроды, безмозглые и бесстыжие …, чтоб им полный …!
— Гаэли, здесь дети…
Ага, Гаэли… Да, представьте, это сказала не я. И не Рэй. Вдохновенная тирада принадлежала как раз правильному и очень положительному дедушке Гаэли. И его можно довести. Вопрос как.
На этот раз деда достала не я, не Марина и даже не песчанка, которая со вчерашнего вечера невероятно возлюбила деда и таскалась за ним повсюду, даже в аккуратный домик в неприметной расщелине между скал. Причины песчанкиной любви для окружающих остались непонятными, потому что Гаэли молчал даже не как партизан, а как партизанское ружье, если без патронов. Но факт остается фактом. Ладно, не об этом сейчас. Гаэли допекли записки. Те самые, что отыскал в тайнике Хиран.
Записки непризнанных властителей, чтоб им… то самое, что от души нажелал наш разъяренный дедушка. Мне всегда казалось, что если человек мечтает о власти, то у него что-то по-крупному не в порядке. С мозгами или с комплексами, не важно. Ну не нужно нормальному человеку над кем-то властвовать! У нормального есть дело по душе и по силам, наверняка есть те, кто ему дорог, и ему просто не надо никому ничего доказывать! А вот если ни того ни другого, если характером слабоват, а мозгами при раздаче обделили, а самое главное — если ты это все про себя знаешь, но поправить неспособен, вот тогда человек и старается самоутвердиться, в том числе таким вот некрасивым способом. Ну вот представьте человека маленького роста в команде баскетболистов. Нормальному ничего, а вот личность с завихрениями немедленно закомплексует и полезет бедным спортсменам на плечи, чтобы хоть так выше показаться.
