Ночная охотница - Осипов Сергей (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
И в следующие несколько минут я совершенно не сомневалась в том, что делаю.
И не жалела.
И не жалею.
И никогда не буду жалеть.
– Да будет так, – сказала Катерина в последний раз. Потом она увидела Настю, увидела меч в ее руке и ничего не сказала, просто закрыла глаза.
И Настя тоже закрыла глаза, зная, что меч не промахнется и не лишит себя удовольствия убить чудовище.
После третьего или четвертого удара меч отскочил высоко вверх, и Настя едва его удержала. Катерина лежала, закрыв голову руками, и сквозь ее пальцы вяло пробивались измазанные в крови обрубки змей. Настя повернулась к остальным Горгонам.
Динара, издавая ненавидящее шипение, тянула к себе ружье, а старейшая неспешно разматывала своих змей, отпуская мертвое тело Зеленого, чтобы заняться новым противником. Кроме них, в доме вроде бы никого не было, но Настя не была уверена до конца, слишком мало света пробивалось через отверстия в крыше. Поэтому она двигалась предельно осторожно, стараясь не попасть в зону досягаемости старейшей сестры и не наткнуться при этом на какой-нибудь неприятный сюрприз; ведь Горгон, по словам Катерины, собралось около десятка, и кто знает, сколько потайных ходов и ловушек хранил этот дом.
Так она дошла до угла комнаты, и в этот момент ружье снова оказалось в руках у Динары. Медлить больше было нельзя, и Настя бросилась к Горгоне; что-то белое полетело на нее справа, она инстинктивно выставила меч, и змея невероятно легко разлетелась пополам. Динара уже вскинула ружье, и Настя приняла влево, споткнулась, упала на колени и в падении выставила меч вперед. Она бы не достала Горгону, но меч, как это уже бывало прежде, потащил ее за собой, и в тот момент, когда ствол ружья коснулся Настиной макушки, лезвие ее меча пронзило Динару насквозь, задергалось и с омерзительным всхлипом вырвалось наружу через бок. Полуразрубленное тело рухнуло перед Настей, а ружье ударило ее по голове. Почти одновременно старейшая сбросила на пол тело Зеленого, и Настя после такого напоминания о расстановке сил быстро отползла в сторону. Меч трясся в ее руках, обжигая ладони, и Насте едва удавалось его удерживать. С каждой пролитой каплей крови меч будто становился больше и сильнее, начиная жить своей собственной жизнью; казалось, что она из последних сил пытается удержать на тоненьком поводке здоровенного голодного волка, почуявшего добычу.
Добычу искали и змеи старейшей сестры; они неторопливо скользили по жуткой фигуре Горгоны, тянулись в сторону Насти, отчего старейшая стала похожа на кошмарное дерево, чьи плотоядные ветви непрестанно находятся в движении. К счастью, змеям не хватало длины, чтобы достать до Насти, но зрелище и без того было тошнотворное, а вместе с тем завораживающее, причем не только Настя не могла оторвать взгляд от Горгоны, меч тоже нацелился на старейшую, будто стрелка компаса на север.
– Ты хочешь испортить нам праздник? – вдруг спросил кто-то прерывающимся шепотом. Настя подумала было на старейшую, но тут из дальнего угла показалась другая Горгона, и, хотя лица ее было не разглядеть, Настя поняла, кто это; поняла по одежде – длинной белой накидке в темных пятнах.
Это была одна из трех Горгон, которых Настя убила сегодня утром.
Точнее, в которых Настя стреляла сегодня утром.
«Они не умирают от пуль, – с запозданием вспомнила Настя рассказы Иннокентия. – Они умирают, когда им отрубают голову. Как можно такое забыть?! Тоже нашлась истребительница Горгон… Стоп, значит, Катерина и та, вторая, Динара, тоже не мертвы… Значит… Значит…»
Значит, пора уносить ноги, потому что никакой победы в этой битве ей не светит. Пусть Смайли сам разбирается с чудовищами, она честно попыталась и поняла, что это не ее, не Настино, дело. Так что…
Она разжала пальцы и выпустила меч. На мгновение ей показалось, что меч просто исчез, потому что по всем законам физики он должен был упасть к ногам Насти, но на полу его не было.
Потом Настя посмотрела на старейшую и увидела свой меч. Зов крови, так это называла Катерина. Вышло не совсем по книжке, но все-таки…
Отпущенный на волю, меч ринулся на запах крови, на аромат убийства, и ни от кого они не исходили сильнее, чем от старейшей сестры. За столетия эти ароматы и запахи пропитали каждую молекулу ее тела, а теперь древнее чудовище было еще и окроплено свежей кровью Зеленого.
Меч ударил в середину деформированного тела Горгоны, и змеи на ее голове в злобном испуге задергались, прянули вверх. Старейшая издала звук, похожий на треск надломившегося дерева, одновременно Горгона в белой накидке болезненно вскрикнула и опустилась на пол, словно ее выключили из электрической сети.
Настя попятилась в направлении стола, потом подумала и подхватила с пола выроненное Динарой ружье – снаружи могли поджидать неприятные сюрпризы. Взобравшись на стол, Настя последний раз посмотрела на старейшую – та скрипела и покачивалась, но даже и не думала умирать. Ее змеи пытались обернуться вокруг рукояти меча и вытащить его из тела хозяйки, однако меч упорствовал. Как отбойный молоток, сотрясаясь в экстатической дрожи, пробивает себе путь сквозь асфальт, так и меч, постепенно перемещаясь и расширяя рану в теле Горгоны, прорывался к заветной цели, которая была спрятана где-то внутри этого чудовищного тела и которая именовалась смертью.
Настя посмотрела вверх и поняла, что ненавидит это небо – бледно-голубое, раскрашенное кляксами облаков; абсолютно пустое небо без каких-либо намеков на вертолет. Без каких-либо надежд на спасение.
– Положи ружье, – мрачно сказал Покровский.
– Разбежался, – Настя держала майора на прицеле, и этого пока было достаточно, потому что Горгонам – их и в самом деле было около десятка – сейчас было не до нее. Они молча стояли вокруг дома без окон, внутри которого старейшая сражалась с врезавшимся в нее мечом, стояли неподвижно, оцепенело, словно наблюдая сквозь стены дома за происходящим. Безвольно повисшие руки, остекленелые глаза, неподвижно повисшие на плечах змеи – по-своему это было печальное зрелище. Настя успела заметить среди Горгон молодую девушку – выглядела она лет на шестнадцать, – чьи тонкие змейки было очень похожи на дреды, и вообще она больше выглядела именно девушкой, чем Горгоной: большие грустные глаза, растерянно приоткрытый рот, она как будто искала утешения, но не находила его.
Впрочем, у Насти сейчас были куда более актуальные занятия, чем утешение расстроенных Горгон.
– Положи ружье, – повторил Покровский. – Пожалуйста.
Настя отрицательно покачала головой.
– Максимум через полчаса, – сказала она, стараясь звучать уверенно, – здесь будут наши. Люди короля Утера. Я видела вертолет. Поэтому ты еще раз подумай, на чьей ты стороне.
– Скажи ей, – сказал Сахнович. Покровский одарил прозрачную тень тяжелым взглядом и повернулся к Насте:
– Я на своей собственной стороне. Просто эти козлы засунули в меня что-то, и, если я начну выпендриваться, это что-то убьет меня…
– В Лионее тебе помогут.
– Ты не поняла. В вашу Лионею еще нужно попасть, а убьют меня прямо здесь и сейчас. – Покровский вдруг заморгал, закусил губу, глубоко вздохнул и так посмотрел на Сахновича, что тот, наверное, был счастлив оказаться призраком, а не живым человеком, которому можно переломать кости или отплатить еще каким-то малоприятным способом.
Настя хотела напомнить майору, что вообще-то она тоже может убить его прямо здесь и прямо сейчас, вот из этого самого ружья. Если только оно заряжено. И если оно исправно. И если она попадет в Покровского.
«Если» оказалось слишком много, поэтому она ничего не сказала, продолжив с чертовски решительной физиономией целиться в Покровского, у которого в руках не было вообще ничего; однако этими самыми руками он мог свернуть Насте шею. У нее же был припасен целый арсенал – разнесчастное ружье, которое через секунду могло оказаться бесполезной железкой, плюс подвернутая при прыжке с крыши нога, плюс накопившаяся с утра усталость, смешавшаяся с безнадежностью и страхом и потому превратившаяся в медленный яд безразличия. Все в этот день шло не так, вот и вертолет в небе оказался галлюцинацией, а Горгоны были вполне натуральными, и лучше было не думать, что случится, когда они наконец выйдут из своего коллективного транса.
