Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна (читать книги онлайн без txt) 📗
— Но я всё равно попробую!
Он погрозил бы небесам, если бы мог их видеть.
— Попробуешь?
— Пока не стало совсем поздно, есть шанс. Правда, очень маленький.
В голосе кузена отчётливо слышится решимость, но эхом на каждый звук откликается неуверенность, а если один ум не может решить задачу, нужно удвоить силы! Вскакиваю и цепляюсь за чешуйчатый локоть. Больно, фрэлл подери! Но пальцы потерпят.
От меня делают попытку избавиться:
— Не мешай!
— А ну-ка, рассказывай! Иначе не отпущу.
Элрон смерил меня взглядом, наверняка красноречиво высказывающим сомнения по поводу моих возможностей, но остатки света, заблудившиеся в чешуйках брони, позволили различить только, в какую сторону смотрит кузен.
— Пока Пустота не стала слишком плотной, можно постараться её... наполнить. Другого способа нет.
— Наполнить?
Элрон кивает, отворачиваясь.
— Как?
— Неважно. Я попробую это сделать, а ты молись, чтобы у меня получилось.
— Сначала скажи, как ты собираешься действовать!
— Тебе лучше не знать.
«Да, любовь моя, это неприятное занятие... И очень печальное зрелище...»
Говори немедленно!
«Он будет наполнять Пустоту тем, что ему доступно... собой...»
Вдох останавливается в груди, и вовсе не из-за тугости воздуха.
Всё верно. Голодную пасть можно только накормить, но не заткнуть. Стало быть, Элрон собирается отдать себя на съедение? Вместо того, скажем, чтобы пожертвовать мной? Хотя, я-то не могу стать достойной пищей...
— Почему ты хочешь это сделать?
— Потому что могу, — теперь он кажется совершенно спокойным, даже расслабленным — именно таким, каким и подобает быть существу, принявшему окончательное решение. — Мы всё равно погибнем, попытаюсь я или нет. А так, кто знает? Вдруг тебе удастся выжить?
Мне? Но зачем? Элрону пристало бы думать о своей жизни, а уж никак не о...
— Хочешь меня спасти?
— Только не надо таращить глаза!
— Мне казалось, ты должен предпочесть совсем другое, но не приносить жертву ради...
Элрон усмехнулся:
— Всё ещё помнишь детские глупости?
Помню. Если напрягусь, смогу перечислить все обиды, заставлявшие злиться и глотать бессильные слёзы. Но это часть того «меня», который родился и дожил до сегодняшнего дня.
— Это всё, что у меня есть.
— Да, всё, что есть... А я ведь ненавидел тебя именно за память. За дыры в ней. Пока не понял: прошлое должно оставаться в прошлом.
Прошлое? Какое? Чешуя тускнеет, и серо-синие глаза становятся последним прибежищем света в сгущающемся мраке небытия. Но не только. Ещё они — замочная скважина, ключ к которой нет времени подбирать, но можно заглянуть внутрь и увидеть...
...Кажется, огонёк свечи сам по себе плавает в воздухе, мерно качаясь из стороны в сторону, но это иллюзия, созданная усталыми глазами, — не надо было столько читать без перерыва. Хотя, а что ещё прикажете делать? Ожидание утомляет ещё больше, чем самый напряжённый труд, а все дела давно сделаны, не осталось и самого завалященького.
— Ненавижу!
Он снова пришёл. В который уже раз? Десятый? Сотый? Надо было развлечения ради ставить зарубки на столе. Ну, попортил бы вещь, так всё равно скоро отвечу за все свои прегрешения.
— Убийца!
Хоть бы разучил что-то новенькое, малыш. Оскорбления и обвинения хороши своей новизной, а от повторений быстро теряют остроту и способность хоть чуть-чуть оцарапать сердце.
— Ты заплатишь!
Конечно. А разве я отказывался? Благо в кошельке судьбы ещё звенят монеты, на которые удалось купить новую жизнь для Нэмин’на-ари. Как хочется взглянуть хоть одним глазком... Нет, не дозволено, сердце клинка начнёт биться, только разрушив мою плоть. Можно было поторговаться, не спорю. Можно было выпросить и больше, чем мне досталось, но совесть не позволила. А спустя несколько дней после окончания торгов я узнал, что у моей совести есть живое воплощение.
Он стоит почти у самых дверей. Уверенности мальчика хватает лишь на то, чтобы переступить порог, а дальше она тонет в яростном бессилии. Да, вот он, убийца родного отца, сидит в нескольких шага поодаль, задумчиво поглаживая пальцами бока хрустального бокала, смотрит чуть исподлобья, ждёт, когда... Нет, неправда. Я ничего не жду.
Тонкие пепельные локоны стальной стружкой обрамляют пока ещё нежное лицо, на котором сверкают ненавистью воронёные клинки глаз. Хорошее лицо, сильное. Вернее, станет таковым. Когда-нибудь. Он вырастет красивым, сильным мужчиной. И мудрым. Наверное.
Жаль, но этого я уже не смогу увидеть...
...И всё же увидел. Много лет спустя, пройдя сотни новых дорог, чтобы вновь вернутся к истокам. Значит, предыдущий «я» убил твоего отца, Элрон? Как печально... Он первый бросил вызов, но силы не были равны, а стало быть, исход был предрешён и известен Разрушителю с самого начала. Почему же он не ушёл от сражения? Ведь мог же... А впрочем, возможность ещё должна быть подкреплена желанием. Желание вообще самая замечательная вещь на свете, с ним можно одержать победу даже при отсутствии прочих необходимых средств. И кажется, у меня есть под рукой такое желание...
— Я сейчас кое о чём попрошу, Эл. И хочу, чтобы ты обещал исполнить мою просьбу.
— Не зная, в чём она состоит?
— Именно. Если ты действительно хочешь отблагодарить меня. Обещаешь?
Он раздумывал недолго.
— Да. Так чего ты хочешь?
— Не вмешивайся.
— Во что?
— Просто стой на месте и не делай НИ-ЧЕ-ГО. Это тебе по силам?
— Что ты задумал?!
Да так, одну безделицу. Простейшая, в сущности, задачка оказалась, только недоступная пониманию тех, кто не имеет представления о том, что «дано». Наполнить пустоту, говорите? Как бы не так! Перетекая из одного места, материя тут же обедняет собой другое, можно целую вечность наливать бездонный кубок, но губам так и не удастся почувствовать вкус вина.
Наполнить? Нет, ни в коем случае! У меня есть другое решение. И желание его выполнить.
— Прости, но хватит и того, что от моей руки погиб отец. Тяжесть гибели ещё и сына я на себя брать не хочу.
— Ты... вспомнил? — Голос Элрона рвётся клочьями.
Улыбаюсь, хотя и понимаю, что кузен вряд ли может разглядеть движение моих губ. Ну и ладно, мне ведь некогда строить рожи.
Холод надвигается не слишком быстро, но заметно. Так зачем же ждать? Иду навстречу, ровно пять с половиной шагов, пока щёки не начинает щипать морозцем близкого разрушения.
Здравствуй, незнакомка. Позволь приветствовать тебя со всем возможным почтением, ведь как ещё надлежит встречать близкую родственницу той, что незримо и неустанно сопровождает меня? Не скажу, что рад, иначе рискую прослыть лжецом, но и льстить не стану. Ты из дам, предпочитающих жёсткость истины пуховым перинам лжи. Протягиваешь руку для поцелуя? Изволь, я согласен следовать правилам приличия. Но почему твои пальцы дрожат? От холода, наполняющего тебя? Не может быть. Тогда остаётся или нетерпение в предвкушении сытного обеда, или... Страх.
Да, ты боишься, я чувствую. И понимаю почему: оказаться посреди чужого и чуждого мира совсем одной — тяжкое испытание для любой отваги. Но если женщина попадает в беду, мужчина обязан прийти ей на помощь, не правда ли? Я мало похожу на рыцаря, это верно. Но зато могу победить твой страх и прогнать его. Навсегда. Ты хочешь перестать бояться? Хочешь?
Иди ко мне, малышка. Прямо ко мне и чуть дальше. В меня. Глубоко-глубоко. Там не будет ни страха, ни всего прочего, одни лишь сладкие сны в ожидании пробуждения. Хочешь видеть сны? Они будут красивыми, обещаю. И счастливыми, потому что ты больше не будешь одинока. Мы будем вместе. До конца времён и после него...
Невидимые иголочки коснулись кожи, отнимая ощущения, проникли вглубь, льдинками поплыли по кровяным ручейкам к сердцу, всё быстрее и быстрее...
