Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии (СИ) - Шихматова Елена
С новой и новой силой разрозненные, но объединенные одной целью, частицы сознания Миланы и двоих ее товарищей, набрасывались на магических существ, вставших против них. Среди них был и властитель магии, отчаянно сопротивляющийся и непостижимо как, но сдерживающий силу их атак. Если бы только можно было соединить заново все эти отдельные частицы! Но Дан не знал, как это сделать, поэтому все, что он мог, это уничтожать отдельные фрагменты. Но способ восстановления существовал, ведь та тень, что атаковала Долиана, в своем стремлении вернуть себе тело, не последовала за главой своего племени, она осталась, она даже защитила Долиана от взрыва, лишь бы не потерять возможность вновь стать живым человеком. Отдельные частицы сознания этого человека уплотнялись и объединялись, движимые одной общей целью, при этом мысленно он не перестал атаковывать сознание Долиана, непонятно каким образом, но паренек еще держался, не давая вытеснить себя из своего тела. Он пытался поговорить с потомком Светозара, но тот как формулу твердил только одно: «Отдай мне свое тело!» Но в какой-то момент он все-таки отреагировал на призывы молодого человека.
«Ты можешь вернуть свое тело!» — твердил в свою очередь Долиан.
«Это невозможно!»
«Возможно, если ты захочешь этого».
«Я давно хочу этого, но у меня ничего не получается!»
«Сейчас все по-другому, я чувствую, что твои мысли становятся более упорядоченными. Пожалуйста, поверь мне, я умею читать намерения людей, до этого ты словно говорил с разных сторон, но сейчас все по-другому, ты уплотняешься, иначе даже не сказать. Послушай, попытайся! Зачем тебе мое тело? У меня неизлечимое заболевание, даже самые искусные волшебники не могут исцелить его. Лет через десять я не смогу ходить, а еще через десять, я не смогу даже говорить. Это наследственное и периодически проявляется в нашем роду. Неужели ты хочешь такой судьбы? Без обид, но врагу не пожелаешь».
«Ты лжешь! Ты просто пытаешься отговорить меня, заставить пожалеть тебя».
«Ты видишь меня насквозь и знаешь, что это правда. И, честно, мне не жалко тебя, если ты познаешь все тяготы моей болезни, наоборот, это было бы тебе хорошим наказанием, но сейчас я почти уверен, что ты можешь самостоятельно восстановиться. Невозможно соединить частицы в зажигательных шарах, если они разлетаются в разные стороны, то это билет в один конец, но у тебя есть шанс, потому что ты — разумное существо и у тебя есть сознание и стремление, которое ты можешь использовать с пользой для себя, а так ты убьешь меня и пострадаешь сам».
На какое-то время атаки на его сознание прекратились, человек взял паузу, чтобы поразмыслить на тем, насколько Долиан может быть прав, а что если он прав? Ведь это же шанс вернуть себе себя, а не занимать какое-то чужое, совершенно ему незнакомое тело. Решив подтолкнуть его, Долиан вновь принялся уговаривать его.
«Попробуй, я ведь отсюда все равно никуда не денусь».
А, действительно, он никуда отсюда не денется. И человек решил попытаться, но в ту же секунду смутился: он столкнулся с тем, что не знает собственного имени. Немного сбитый с толку, он задумался, пытаясь найти свое имя в глубинах своего сознания, он стал читать и вспоминать отдельные фрагменты своей памяти. Вот он, совсем маленький, сидит на руках матери, а она читает ему сказку. Вот он, уже подросток, купается в той речке, что текла через их оазис посреди пустынного поселения, он вспомнил свои ощущения, как приятная теплая вода скрывает его тело, охлаждая и успокаивая, как он выныривает наружу и вновь ныряет и опускается на песчаное дно. А вот он, уже взрослый, разговаривает летним вечером со своей девушкой, на ее лицо падают лучи закатного солнца — какая же она красивая и милая! Как согревает и ласкает ее улыбка. Она стала его женой, да, у него была жена, но она умерла от лихорадки, она и их крошечный сын. Как он переживал тогда и плакал, ничто не могло успокоить и вернуть ему то спокойствие, какое возможно только тогда, когда живы твои близкие. Потом он потерял отца, и новая рана оставила большой рубец на его сердце. Весь мир, вроде бы такой же с виду, стал для него другим, чужим, он как-будто очутился в мире, очень похожем на его собственный, но все-таки чужом для него. Да, у него остались воспоминания, остались чувства, но они не могли согреть его, они только мелькали в сознании как отдельные картины, всякий раз с болью отзываясь в мыслях — это было, это невозможно вернуть. Но почему же сейчас он захотел взять себе другое тело? Зачем? Чтобы продолжать жизнь в этом мире? Да, потому что жизнь продолжалась дальше, он осознал это и пусть он теперь живет в другом мире, но у него по-прежнему есть мать, есть сестра, есть друзья и товарищи, есть вера. И тут же новая волна боли захватила его: они ведь все погибли, все близкие ему люди, этот взрыв уничтожил столько территории. Внутренним взором он видел, то, что последовало за взрывом, видел и возненавидел того, кто сговорил его на это. О Великий Бог Судьбы! Что же он наделал?! Он погубил себя, погубил свою семью. Но тут же встречная мысль шевельнулась в его сознании — он сделал это во имя веры, веры в то, что мир будет лучше и чище без магии и всех ее проявлений. Невозможно и немыслимо, чтобы человек стал наполовину магическим существом, это неправильно и противоестественно. Нет! Все неправильно! Неправильно так вредить миру, неотъемлемой частью которого является магия. Сейчас, открытый миру, Дир — он вспомнил, его звали Дир — понял, что заблуждался в своем стремлении следовать верованиям своего далекого предка. Что он мог сделать сейчас? Только одно, то единственное, что нужно сделать. И он тоже устремился к сердцу мира, в Храм Магии, где сейчас продолжалась схватка. Всей своей мощью он обрушился на своих бывших товарищей, вместе с магическими существами он крушил и разрушал их. В поврежденном сознании Миланы скользнуло недоумение, он не понимала, почему Дир задержался, слишком поздно осознав, что он делает.
Даже не надеясь на помощь извне, Дан сразу ощутил ее. Кто бы это ни был, он был ему благодарен. Вместе они уничтожили последние частицы сознания последнего из племени потомков Светозара, впрочем, нет предпоследнего, а последний, Дир, прошелестев напоследок: «Помоги парню!», неспешно растворился в воздухе, Свобода, вот что ощущал Дир, свобода, приятная и сладкая, наконец-то никто не убеждает его в верности одного и в ереси другого, никто не говорит ему, что он должен, потому что теперь он выше этого — он осознал, что должен был сделать сам, и он сделал это.
Дан не знал, сколько времени прошло, единственное, что он осознавал — все закончилось, они победили. Победили! Колонны больше нет, потомков Светозара тоже больше нет, всех — это он смог понять из отрывочных мыслей того человека, Дира, что помог им перед тем, как растворился сам. Парень… Он ведь говорил о Долиане! Поблагодарив и отпустив всех магических существ, Дан вернулся к Снежинской Заставе. Его материальное тело, защищенное золотистой защитной оболочкой не пострадало. Это было так странно и жутковато — видеть свое тело со стороны, если бы он мог, то почувствовал бы холод, пробежавший по спине, но технически это было невозможно, и все-таки нечто подобное холодку он испытывал. Вернувшись в свое тело, Дан открыл глаза и ужаснулся — вокруг была голая, выжженная земля. Как же Долиан, Баруна, Солдар? Он стоял лицом к снесенному участку Снежинской Заставы — той пещеры, где они отдыхали, больше не было. Судорожно вздохнув, Дан обратился мыслями к Баруне. Он ведь сказал ему бежать, и тот мог улететь достаточно далеко — Застава мало пострадала, во всяком случае сотня метров ни шла ни в какое сравнение с изувеченной поверхностью, уходящей до самого горизонта с противоположной стороны. Обернувшись, он увидел Долиана, пытающегося встать на ноги. Подбежав к нему, Дан помог ему подняться.
— Как ты? Как ты выжил? Нет, я конечно рад, что ты жив, но как?
Потерев рукой ноющий затылок, Долиан вполголоса произнес.
— Видимо тот человек, Дир, не дал мне погибнуть. Кошмар! Он пытался забрать мое тело!
