Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I (СИ) - "postsabbath" (е книги .txt) 📗
- Моя бабка больше похожа на саррассанца, чем этот старик, - довольно громко пробурчал солдат. Вероятно, он хотел сказать это тихо, так, чтобы услышал лишь сержант, но благодаря природной силе голосовых связок не сумел этого сделать.
- Ты прав, почтенный, - при этих словах Каладиуса лицо солдата приняло сконфуженное выражение. - Я сам родом из Латиона, но уже много лет проживаю в Саррассе. Посмотри, мои слуги - тоже частью латионцы, но среди них есть и саррассанец, и баинин. Я - космополит.
- Зачем же лекарю столько слуг? - с лёгким недоверием спросил сержант, очевидно озадаченный последним сказанным магом словом.
- Люблю, знаете ли, путешествовать с комфортом, - пожал плечами маг. - Благо, достаток позволяет.
- И что же, сударь, вы знаете, как излечить синивицу? - спросил сержант, и в его голосе явно прорезалась надежда.
- Увы, друг мой, синивица пока считается неизлечимой болезнью, - искренне вздохнул Каладиус. - Однако у меня есть способы облегчить страдания больных, а главное - средства, которые помогут не заболеть здоровым.
- Можно ли вам верить, сударь? - с сомнением пробормотал сержант, разрываясь между долгом и совестью.
- Посудите сами, почтенный: ну зачем мне вам лгать? Неужели вы думаете, что я направляюсь в Пунт с недобрыми замыслами? Для чего мне может понадобиться пробраться в ваше славное королевство? Я вполне осознаю опасность, которой подвергаю себя и своих спутников, но, тем не менее, я хотел бы проехать. А если вам нужны ещё какие-то доказательства, то вот... - Каладиус порылся за пазухой, и показал сержанту нечто, лежащее на раскрытой ладони.
Почти все спутники мага, за исключением разве что Пашшана, вытянув шеи с любопытством вглядывались в вещицу. Это оказался крупный золотой перстень с большим черным ониксом. Варану не нужно было разглядывать камень вблизи, чтобы знать, что он представляет собой искусно вырезанный человеческий череп. Мастер Теней хорошо знал эти перстни: их носили чернокнижники - высший магический орден Саррассы.
Чернокнижники - орден, поставивший себе задачу докопаться до самой сути вещей, до самой сути бытия. Когда-то очень давно маги-радикалы этого ордена, пытающиеся постичь основы и глубины смерти, как весьма существенной части бытия, стали заниматься некромантией. Позднее некроманты и чернокнижники разошлись, хотя особой вражды между ними не было, но методы некромантов казались большинству чересчур нетрадиционными. Ныне маги-чернокнижники пользовались в Саррассе огромным почтением, и право вступить в орден необходимо было заслужить.
- Что это? - сержант был, видимо, менее просвещён, нежели Варан.
- Это знак ордена чернокнижников, к коему я имею честь принадлежать, - довольно высокопарно ответил Каладиус.
Словосочетание «орден чернокнижников» произвело должное действие - пусть пунтский сержант никогда не видел ониксовых перстней, но о самом ордене слышали все.
- Стало быть, мессир не только лекарь, но и маг? - с глубоким почтением осведомился сержант, слегка кланяясь под весом вновь открывшихся обстоятельств.
- Именно так, - важно кивнул головой Каладиус.
- Я думаю, что вам нужно говорить с нашим лейтенантом. Сейчас он отправился с разъездом на восток вдоль реки, но скоро должен вернуться. Я бы пропустил вас, мессир, но не могу взять на себя такую ответственность.
- Я понимаю вас, мой друг, - мягко улыбнулся маг. - Я согласен обождать вашего лейтенанта, если вы позволите нам сделать это на берегу. Знаете, чувствую лёгкий дискомфорт от того, что подо мною бежит глубокая река.
- Я открою проход, - поразмышляв некоторое время, решился сержант. - Но поклянитесь, мессир, что вы не сделаете попыток уехать, не поговорив с лейтенантом.
- Несколько прискорбно видеть в вас такое недоверие ко мне, - обиженно выпятил губу Каладиус. - Однако же я дам такую клятву. Клянусь, что ни я, ни мои спутники не сделают шага на север без позволения вашего лейтенанта.
Добряк-сержант вместе с подчинённым солдатом бросился оттаскивать жердину, перегородившую мост. Видно, что ему было стыдно за то, что посмел не доверять такому могущественному человеку, поэтому он старался делать всё как можно быстрее. Таким образом, спустя минуту весь отряд уже стоял на пунтской земле.
Пользуясь случаем, Каладиус приказал повару приготовить что-нибудь, «чтобы скрасить ожидание». Мэйлинн, вновь накинувшая на себя плащ с капюшоном, решила остаться в рыдване. К ней присоединились Каладиус и Бин. Кол с Вараном же направились к находящемуся неподалёку бивуаку пунтийцев, где гостеприимно дымил костёр и булькала похлёбка в котелке. Не прошло и четверти часа, как оба уже были «своими в доску» парнями для всей дюжины бойцов, коротающих время у костра. Кол было вынул фляжку с вином, хотя сам уже давно старался не притрагиваться к спиртному. Однако солдаты с сожалением были вынуждены отказаться по долгу службы. Но сам жест немедленно вознёс Кола в их глазах на новую высоту.
Лейтенант вернулся, когда солнце опустилось уже довольно низко. К тому времени Пашшан уже приготовил свой великолепный обед, которым с удовольствием угостились не только сами путешественники, но и солдаты. Мэйлинн и Каладиус продолжали держаться особняком, все же остальные давно присоединились к общему кругу, откуда то и дело разносился многоголосый хохот. Языковых барьеров словно и не существовало. Жители Латиона довольно быстро приноровились к несколько необычному, певучему пунтскому выговору; пунтийцы также не привередничали, слыша более резкое и шипящее произношение знакомых слов. Даже баинин Пашшан, который вряд ли понимал хотя бы одно слово из десяти, степенно сидел в общем кругу и время от времени расплывался в широченной улыбке.
Кол был в ударе - он превзошёл себя в количестве и качестве баек. Несколько раз заслуженная слава рассказчика доставалась и Варану. Бин же подсел к молодому безусому солдатику, его ровеснику, и теперь напропалую врал, описывая свои похождения. Довольно сложно было оставаться в рамках легенды, предложенной Каладиусом, и несколько раз Бин явно сбалтывал лишнего, но пунтийский парнишка едва ли что заметил - он во все глаза смотрел на Бина, казавшегося ему едва ли не самым великим воином со времён Увилла Завоевателя, и слушал во все уши. Бин же упивался славой.
Увы, с тех пор, как в их компании появился сначала Кол, а затем Варан, парню пришлось довольствоваться вторыми и третьими ролями. Он теперь не всякий раз мог улучить минутку, чтобы поболтать с Мэйлинн, поскольку та была основательно узурпирована Каладиусом, а когда старый хрыч отступал, тут же возникали Кол или Варан. Бин очень тяготился своим положением в компании, своим возрастом, отсутствием опыта. Он смотрел на всех, даже на Мэйлинн, как ребёнок смотрит на взрослых вокруг. Все они, независимо от числа прожитых лет, прожили такие огромные жизни, что и не снились Бину, который все свои двадцать лет не отлипал от материнской юбки. И вот сейчас Бин полной горстью вкушал сладость славы и обожания, пусть даже от этого зелёного пацана. Хвала Арионну - впервые за долгое время Бин находился рядом с человеком, ещё более неопытным в жизни, чем он сам.
Однако же, мы отвлеклись. Итак, лейтенант вернулся, когда солнце уже вот-вот готово было коснуться горизонта. Поначалу он был страшно недоволен открывшейся ему картиной - солдаты вверенного ему взвода сидели вперемешку с какими-то гражданскими, громко хохотали и вообще вели себя неподобающе. Сержанта, видимо, ждала серьёзная головомойка, но тут из рыдвана показался Каладиус. После недолгого разговора, обязательного показывания ониксового перстня и нескольких реплик сержанта, лейтенант сменил гнев на милость. Более того, он пообещал собственноручно написать подорожную, которая должна была избавить мага от будущих проволочек. Несмотря на то, что Каладиус втайне сомневался, что писулька какого-то лейтенантика будет иметь хоть сколько-нибудь серьёзный вес, он вежливо поблагодарил офицера и выразил ему свою признательность.
