Хрустальный грот (сборник) - Стюарт Мэри (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Это был темно-русый молодой человек примерно моих лет. Лицо его показалось мне смутно знакомо. Наверно, я когда-то видел его в свите Утера. Он был до бровей забрызган грязью, а там, где его лицо осталось чистым, оно было бледным от усталости. Видно, в Маридунуме он сменил лошадь, потому что конь был свежий и к тому же норовистый. Он вскинул голову и натянул поводья. Молодой человек поморщился.
— Господин мой Мерлин! Я привез тебе привет от короля, из Лондона.
— Это большая честь для меня, — учтиво ответил я.
— Он приглашает тебя присутствовать на празднике коронации. Он прислал тебе эскорт, господин. Люди остановились в городе, чтобы дать отдых лошадям.
— Приглашает, говоришь?
— Я мог бы сказать и «повелевает», господин. Он велел мне привезти тебя обязательно.
— Больше он ничего не просил передать?
— Мне он больше ничего не сказал, господин. Только ты должен немедленно явиться к нему в Лондон.
— Тогда, разумеется, поеду. Завтра утром, когда ваши лошади отдохнут.
— Нет, господин. Сегодня. Сейчас.
Жаль, что надменное повеление Утера было передано таким виноватым тоном. Я взглянул на молодого человека внимательнее.
— Ты приехал прямо ко мне?
— Да, господин.
— И не отдыхал?
— Нет, господин.
— А долго вы ехали?
— Четыре дня, господин. Я взял свежего коня и готов ехать обратно сегодня.
Тут конь снова дернул головой, и молодой человек опять поморщился.
— Ты ранен?
— А, пустяки. Я вчера упал и повредил запястье. Это правая рука, а повод я держу в левой.
— Зато оружие в правой. Возвращайся к пещере, скажи моему слуге то же, что сказал мне, и попроси, чтобы он накормил и напоил тебя. Когда я вернусь, мы займемся твоей рукой.
Он замялся.
— Господин, король говорил, что ты нужен ему срочно. Это не просто приглашение присутствовать на коронации.
— Тебе все равно придется подождать, пока мой слуга соберет вещи и оседлает коней. И пока я сам поем. На то, чтобы перевязать руку, уйдет всего несколько минут. А ты за это время сможешь рассказать мне, что нового слышно в Лондоне, и объяснить, зачем король так настойчиво приглашает меня на праздник. Ступай вниз, я сейчас приду.
— Но, господин…
— К тому времени, как Кадаль приготовит еду на троих, я уже вернусь, — сказал я. — Ступай.
Он нерешительно взглянул на меня, потом повернулся и побрел вниз, скользя на сыром склоне и ведя за собой упирающегося коня. Я закутался в плащ, чтобы защититься от ветра, и пошел через рощу в сторону от пещеры. Остановился на краю скалистого уступа. Над ним вольно гулял ветер. Он подхватил край моего плаща. За спиной зашумели сосны. До меня донесся шорох голых ветвей терна над могилой Галапаса. Я отвернулся и посмотрел в сторону Маридунума.
Отсюда, с высоты, город был виден весь, крошечный, словно игрушечный. Долина была грязно-зеленой на мартовском ветру. По реке гуляли барашки, она лежала серой лентой под серым небом. По мосту ползла телега. Единственной яркой точкой был штандарт, развевающийся над крепостью. Вниз по реке скользила лодка, ее полотняный парус наполнял ветер. Холмы, еще по-зимнему фиолетовые, держали долину в горсти, словно хрустальный шар…
Ветер плеснул дождем мне в глаза, и все передо мной расплылось. У меня в ладонях лежал холодный хрустальный шар. Я смотрел в него. И в сердце кристалла, маленький и отчетливый, лежал город — с мостом, с рекой, со скользящим по ней корабликом. А поля вокруг него заворачивались вверх, искажаясь в хрустальном шаре, и казалось, что поля, небо, река, облака обнимают город и снующих по улицам людей, подобно тому как листья и чешуйки обнимают готовый раскрыться бутон. Казалось, что весь этот край, весь Уэльс, вся Британия покоится у меня в ладонях, крохотная и сияющая, словно веточка в янтаре. Я смотрел на земли в кристалле и понимал, что за этим я и родился на свет. Время настало, и мне придется принять это на веру…
Хрустальный шар растаял, и в ладонях у меня осталась лишь горсть трав, холодных и мокрых от дождя. Я бросил их и тыльной стороной кисти вытер с глаз капли дождя. Пейзаж передо мной изменился: телега проехала, лодка уплыла; в городе все было спокойно.
Я спустился к пещере и увидел, что Кадаль возится со стряпней, а молодой человек уже пытается седлать наших коней.
— Оставь, — сказал я ему, — Кадаль, горячая вода есть?
— Сколько угодно. Ну что, опять в дорогу? Приказ короля! В Лондон, стало быть? — Кадаль казался довольным; это и неудивительно. — И давно пора, если хочешь знать. В чем дело, как ты думаешь? Этот, — он кивнул в сторону молодого человека, — то ли не знает, то ли говорить не хочет. Судя по всему, что-то стряслось.
— Быть может. Скоро увидим. Просуши-ка его. — Я передал Кадалю плащ, уселся у огня и подозвал молодого человека. — Ну, показывай руку.
Запястье посинело, распухло и, очевидно, болело при прикосновении, но кости целы. Пока он умывался, я приготовил давящую повязку, потом наложил ее на руку. Молодой человек глядел на меня с опаской и дергался от моего прикосновения — думаю, не только от боли. Теперь, когда он смыл с лица грязь и я смог лучше разглядеть его, он показался мне еще более знакомым. Перевязывая ему руку, я поглядывал на него.
— Мы с тобой вроде бы знакомы, так?
— Ты вряд ли меня помнишь, господин. Но я помню тебя. Ты когда-то был добр ко мне.
Я рассмеялся.
— Подумаешь, невидаль! Как тебя зовут?
— Ульфин.
— Ульфин? Знакомое имя… Погоди-ка… А! Вспомнил. Слуга Белазия?
— Да. Так ты меня помнишь?
— Ну, еще бы! Та ночь в лесу, когда мой пони захромал и тебе пришлось вести его домой. Да ты, наверно, часто мне попадался, но ты же был незаметный, тихий, как мышка. Это был единственный раз, когда я обратил на тебя внимание. Так Белазий тоже приехал на коронацию?
— Он умер.
В его тоне было нечто, что заставило меня оторваться от повязки и заглянуть ему в глаза.
— Ты так ненавидел его? Не надо, не отвечай. Я об этом и тогда догадывался, хоть и был еще мальчишкой. Даже не стану спрашивать почему. Видят боги, я и сам его не любил, но я не был его рабом. А что с ним стало?
— Он умер от лихорадки, господин.
— И тебе удалось пережить его? Я припоминаю, что у них там существовал древний варварский обычай…
— Принц Утер взял меня к себе на службу. Я и теперь при нем… при короле.
Он произнес это очень быстро и отвернулся. Я понял, что больше он мне ничего не скажет.
— И ты до сих пор боишься всего на свете, а, Ульфин?
Но он ничего не ответил. Я закончил перевязывать ему руку.
— Что ж, это дикая и жестокая страна, и времена нынче суровые. Но они станут лучше, и я думаю, ты поможешь нам в этом. Ну вот, готово. А теперь иди поешь. Кадаль! Помнишь Ульфина? Ну, того мальчика, что привел Астера домой в ту ночь, когда мы возвращались от Немета и наткнулись на отряд Утера?
— Клянусь собакой! Он самый. — Кадаль оглядел его с головы до ног. — Ну, ты теперь выглядишь куда лучше, чем тогда. А что с твоим друидом? Помер от проклятия? Ну, пошли, поедим чего-нибудь. Мерлин, вот твой обед. И постарайся на этот раз поесть так, как положено нормальному человеку, а не птичке небесной.
— Постараюсь, — послушно ответил я и рассмеялся: такое неописуемое лицо было у Ульфина, который ошарашенно разглядывал слугу.
Мы остановились на ночлег в гостинице у перекрестка, откуда идет дорога на север, к Пяти Холмам и золотым копям. Я ужинал один у себя в комнате. Кадаль мне прислуживал. Как только дверь за слугой, принесшим еду, закрылась, Кадаль обернулся ко мне. Он явно был переполнен новостями.
— Ну и народу же, говорят, собралось в Лондоне!
— Еще бы! — мягко ответил я, — Я слышал, туда и Будек приехал, а с ним — большинство королей из-за Узкого моря. Говорят, половина из них — и половина собственных вассалов Утера, — привезли с собой своих дочек, поскольку место королевы все еще не занято. Утер, я думаю, возражать не станет! — рассмеялся я.
