Огонь с юга - МакКенна Джульет Энн (электронные книги бесплатно txt) 📗
Лицо девушки стало сочувствующим.
— Я принесу любую еду, какую смогу найти. — Вскинув свою вязаночку на плечо с поразительной ловкостью, она заторопилась прочь через убогое становище, растянувшееся за чертой прилива.
Почему ты ей так сказал? Почему ты согласился угадать ее будущее? Эта пропащая душа наверняка вцепится в любого, кто будет к ней сколько-нибудь добр, а если ты увидишь что-то опасное на ее пути, сможешь ли повернуться к ней спиной? Еще не хватало тебе забот о беззащитном ребенке.
Кейда следил, как она движется мимо жалких шалашиков из веток и полусгнивших отрезов парусины. Эти негодные убежища меняли обитателей с каждым приливом, насколько мог видеть Кейда, ибо мужчины и женщины то сходили на берег, то садились на какой-нибудь отбывающий корабль, поторговав какими-нибудь полезными вещами или побрякушками и пережидая под этим кровом ежедневные дожди. Некоторые из странников держались по двое, по трое, другие даже не трудились небрежно поздороваться или проститься с временными соседями и в полном одиночестве всходили на какую-нибудь галеру, идущую в желанном направлении.
Побалуй этих людей намеками на благую участь и сможешь рассчитывать на достойную долю в их пище и крове, а не на то, чтобы гнуть спину, роясь в грязи за те же объедки. Ты уже лишил себя чести, ограбив Године. Сколько ночей ты будешь страдать с пустым брюхом, прежде чем примиришься с несколькими пустяковыми выдумками при гадании ради ломтя соллерного хлеба?
Долгожданный бурный всплеск отвлек его от искушающих мыслей. Это лестницы падали через корму тяжелой триремы, вставшей чуть дальше у берега. По ним тут же заскользили вниз воины, едва ли трудясь считать ногами перекладины и один за другим плюхаясь в прибой, доходивший до колена человеку. Они вышли на берег двумя стремительными вереницами, в лад позванивая кольчугами, держа руки на рукоятях мечей.
Кейда огляделся, ища признаков тревоги. Странники рассеивались, точно деревенские утки, но лишь из страха перед меченосцами Шека. Некоторые заползли в свои убогие шалашики и съежились там, другие колебались, крепко вцепившись в потрепанные узлы и свертки. Самые напуганные успели оказаться по грудь в водах пролива, прежде чем сумели остановиться. Кое-кто бежал вглубь суши и там натыкался на деревенских жителей с метлами и псами, цепью преграждавшими путь. Псы взвивались на задние лапы, исходя возбужденным лаем.
Меченосцы ни на кого и ни на что не обращали внимания, лица непроницаемы, шаг неизменен. Трирема позади них разворачивалась, лопасти весел взметнулись, прежде чем врезаться глубоко в воду, когда невидимые гребцы повели корабль вдоль берега за воинами. Суета распространилась по пляжу, точно порыв бурного ветра. Мужчины, давным-давно распрощавшиеся с гордостью, пали на колени и приникли к земле. Женщины с тщетными слезами молили о защите от островитян Шека. Воинский строй бесстрастно громыхал вдоль берега.
Коварный заразительный страх поднял Кейду на ноги. Он обнаружил, что его полный ужаса блуждающий взгляд встретился со взглядом предводителя меченосцев. Он не мог отвести взора от темных, полных решимости, взирающих из-под сияющей бронзы налобного обруча шлема глаз.
Они явились за тобой. Что ты сделал? Это важно? Ты беззащитен, как и любой другой нищий на этом берегу. Ты безоружен. Вздумай сопротивляться, и тебя мигом прикончат. Лишенный брони свободен от бремени. Ты побежишь быстрее них. Но бежать здесь некуда. Попытаться прошмыгнуть мимо них? Они к этому готовы. Те, что сзади, рассыплются, чтобы тебя поймать.
И тем не менее, он искал любой возможности остаться свободным. Но вместо возможности увидел костлявую девчушку, ту самую, что просила погадать ей по руке. Она прижимала миску к щуплой груди, ее рот испачкало что-то липкое и рыжее.
Это предательство? Кому ты так отчаянно нужен? Године?
Мысль, что за ним могли проследить и теперь призовут к ответу за похищенные сокровища, которые он растратил, вызвала у Кейды тошноту. На один ужасающий миг он подумал: его вот-вот вырвет. Он что есть силы сглотнул и стиснул зубы.
Если поддамся, вся изнурительная работа в это утро окажется сделанной зря.
Пока он колебался, даже призрачной возможности бегства не осталось. Воины подступили вплотную. Их предводитель безжалостно и равнодушно бросил грязного оборванца на песок. Кейда поднял ладони, чтобы защититься от ударов, но, как оказалось, лишь протянул руки навстречу оковам, которые миг спустя защелкнулись на запястьях. Вывернув ему руки, стражники перекатили его на живот. Мучительная боль в спине подсказала, что кто-то встал на нее коленями в кожаных чулках с металлическими пластинами. Руки в наручах схватили его ноги, молотившие по воздуху, и усмирили их тяжестью ножной цепи. Чья-то стопа опустилась ему на шею, вдавливая его голову в густой удушающий песок.
Море не утопило тебя, а вот земля вполне может.
Когда гнев Кейды уступил ужасу, затрещала ткань, рубахи или штанов, он понятия не имел. Он опять оказался на спине, выплевывая песок, и заработал жгучую пощечину. Он открыл рот, желая что-то возразить, но тут скомканная хлопковая тряпка заглушила еще не сказанные слова. Другой конец или кусок той же ткани ослепил его, плотно стянув лицо, и он теперь только и мог, что яростно мычать. Песок, насыпавшийся под ткань, грубо тер его скулы, волосы, угодившие в узел, болезненно натянулись на затылке.
— Подымайте. — По отрывистой команде предводителя невидимые руки подняли его за плечи и за ноги. Ревя, точно связанное для забоя животное, Кейда извивался и корчился, гремя цепями. Кулак глубоко въехал в его живот.
— Прекрати, — прорычал кто-то у его уха.
Со сдавленным стоном Кейда попытался восстановить дыхание сквозь плотную тряпку. Утиная похлебка поднялась до самого горла вместе с новым страхом.
Если сейчас вырвет, вполне похоже, ты задохнешься, прежде чем они уберут эту тряпку. Пусть думают, что ты покорился. А вздумаешь и дальше биться — вполне могут нечаянно убить.
Он обмяк. К его огорчению, мертвая ноша, которой он для них стал, не причинила им ни малейших неудобств. Их резкий бег отдавался в его теле толчками, отчего у него мучительно прерывалось дыхание. Затем Кейда ощутил под собой соленое веяние морских волн. То и дело всплески касались холодом его кожи.
— Бросай веревку! — завопил кто-то. Кто-то другой поднял руки пленника над головой, и тут же толстая пенька обвила ему предплечья. В тот самый миг, когда он понял, что веревку пропустили через его оковы, его потянули наверх, и казалось, его руки вот-вот вывернет из суставов.
Ах вы, пожиратели ящериц, злополучные сыновья дрянных отцов!
Он тяжело ударился о корабельную обшивку по пути наверх. Раз, другой. И с каждым ударом ему все труднее становилось дышать. Когда его с глухим стуком швырнули на палубу, он лишь кое-как втянул немного воздуху в ноющие легкие.
— Смотрите, чтобы не скатился через край. — Очевидно, старшему на их корабле было мало дела до Кейды помимо этого.
— Да куда он укатится, если не в темницу нашего господина. — Твердая стопа уперлась в его крестец. Эта шутка вызвала всеобщий смех. Пронзительная флейта воззвала к гребцам. Кейда почувствовал, как затрепетало под его щекой дерево.
Последние три дня с утра до вечера ты только и желал так или эдак попасть через пролив, не правда ли? Сколько раз твердил тебе отец: «Будь осмотрителен в желаниях, а не то вдруг сбудутся»? Отлично, так чего мы желаем теперь? Быстрого конца этого неудобного плавания или какой-нибудь маловероятной задержки, прежде чем ты предстанешь перед Шеком Кулом? Да и приведут ли тебя вообще к Шеку Кулу? Может статься, ты просто лишишься головы по слову начальника стражи, как только Године опознает в тебе вора и обманщика.
Хотя, впрочем, за такое они вполне могли прикончить тебя там, на пляже. Это бы вернее предостерегло любого другого нищего бродягу от воровства и вероломства. Похоже, тебя и впрямь бросят в темницу. И если тебя станут охранять меченосцы вождя, разве ты не сможешь завязать с кем-то из них разговор, найти какую-то зацепку насчет того, как в их владении дали отпор волшебству, не навлекая на себя подозрений? Самое меньшее, ты сможешь узнать какую-то правду о событиях на юге, сообщенную через птичью почту или вестника, не оскверненную бесконечной передачей из уст в уста.
