Аутодафе - Пехов Алексей Юрьевич (книги полностью бесплатно .txt) 📗

— На что ты злился? Что она сделала?

Я покрутил кольцо Гертруды:

— Мы учились у нее вместе с Кристиной. Но некоторые магистры считали, что Мириам может получить слишком много власти, взяв под свое крыло двух лучших выпускников школы.

— Как она могла с помощью вас чего-то получить?

— Магистрами становятся самые лучшие, и нас считали достойными к принятию в их ряды… лет через десять. Каждый магистр — голос совета. Мириам в то время была его главой, и многие боялись, что в нем окажется слишком много людей, поддерживающих ее. Ей сказали, что в будущем магистром сделают лишь одного из нас.

— И она отказалась от тебя?

— Нет. Она отказалась от Кристины. Мириам считала, что у меня больше шансов. Но я ушел от нее сразу после того, как она озвучила свой выбор на совете. Для нее это оказалось равносильно прилюдной пощечине.

— Надо думать!

— Криста осталась с Мириам, и ей это пошло на пользу — она стала отличным стражем. Какое-то время потом мы работали с ней в паре. Мириам поддерживала ученицу и постепенно готовила к мысли, что быть в элите Братства — это не только почетно, но и на пользу всем остальным стражам, а потом вызвала к себе, все еще лелея надежду ввести в совет магистра, а я начал свободное плавание…

— Ты считаешь, я была неправа? — Мириам стояла в дверях, глядя на меня сверху вниз.

Я выдержал ее взгляд:

— Спустя годы я в силах признать, что истина была где-то посередине.

— И на том спасибо. С тобой она была никем, Людвиг. Ты гораздо талантливее и способнее ее. В работе не прошло и года, как она стала зависимой от тебя. Так очень часто случается, когда люди долго действуют в парах. Пример Розалинды был у нас перед глазами. Некоторые без партнера теряются, а это первый и последний шаг к гибели. Я пыталась защитить ее, как могла.

Я рассмеялся:

— У тебя получилось, Мириам. Теперь она страж. Настоящий. Никак не зависящий от других. И поговаривают, что года через два ее могут сделать магистром. Я рад этому, как никто другой. И поэтому повторяюсь — не злюсь на тебя.

Она покачала головой:

— Не я заставила ее сделать окончательный выбор.

— Я знаю. Но ты все сделала, чтобы внушить ей идти вперед, к кольцу магистра. Беда лишь в том, что она стала независимой от меня, но зависимой от тебя. Порой, глядя на нее, я начинал ловить себя на мысли, что в некоторых вопросах она стала твоей копией.

— Ты заблуждаешься, — жестко ответила Мириам. — Поддержала она меня тогда правильно. Жду тебя за ужином. У меня есть новости.

Она ушла, а мы с Проповедником несколько минут сидели в тишине.

— В чем Кристина поддержала Мириам?

Я не хотел отвечать и все-таки сказал:

— На одном из советов магистры рассматривали вопрос о том, чтобы приписать нескольких стражей к свитам князей и королей ведущих государств. Мол, чтобы люди Братства всегда находились рядом с теми, кто правит миром. В этом видели пользу. Стражи будут защищать влиятельных господ от темных душ, если те окажутся рядом, ну и делать так, чтобы всем нам было хорошо. Нескольким государствам эта идея понравилась, и магистры выбрали какое-то количество человек. В том числе меня, Кристину, Львенка и Ганса. Криста считала, что это важно для всех братьев и сестер, а мы — что затея пустая трата времени. Сидеть во дворце, когда на дорогах темных душ с избытком и работа не терпит?.. В общем, мы отказались. С большим скандалом. А она согласилась, считая, что мы неправы. Доказать что-то друг другу у нас не получилось. Я отправился на первом же попавшемся дилижансе в какую-то дыру, Криста — в Бробергер. А потом, через год, когда все обернулось мыльным пузырем, потому что стражи, как мы и говорили, больше походили на придворную диковинку или шутов, чем на стражей, Мириам перетащила ее в Арденау. С тех пор я Кристину больше не видел. Ладно, это дело прошлое. Пойдем послушаем новости.

Стол уже был накрыт к ужину, Альберт сидел напротив магистра, и, когда я вошел, она сказала:

— Я поговорила с теми, к кому меня допустила инквизиция. Никто не знает о колдуне, способном двигаться в пылевом смерче. Во всяком случае, чтобы такой человек жил где-то поблизости от города. Но я была очень любезна с отцом-инквизитором Лёгстера, у нас оказался один общий интерес — книги Фомы Саронского. Я обещала переслать ему выписки из одного редкого тома, и он обмолвился, что сейчас в застенках святого официума держат человека из Шлёгентарга. Он обвиняется в колдовстве, точнее, в том, что может взглядом строить из песка и пыли разнообразные фигурки.

— Песок и пыль… Это близко к тому, что мы ищем, — сказал я.

— Верно. Поэтому завтра с утра у нас будет несколько минут для разговора с ним.

— Зачем ему говорить с нами? И почему ты считаешь, что мы обязательно услышим от него правду?

— Потому что я безбожная лгунья, — не поведя бровью, ответила она. — Если надо, я скажу, что ему заменят костер заключением, что его помилуют, в конце концов, пусть он только расскажет то, что я хочу знать.

— А если он попросит стать его матерью? — хмыкнул я, поглядывая на нахмурившегося Альберта.

— Я готова усыновить его на несколько минут. Мне нужна информация, я хочу покончить с этим и как можно быстрее вернуться в Арденау.

Еретиков держали за городом, в мрачноватой башне, раньше защищавшей Лёгстер с северо-востока и закрывающей песчаную косу, выдающуюся далеко в море, куда в прежние века частенько высаживались воины из Ньюгорта. Теперь свое сторожевое значение башня давно потеряла, вокруг нее отстроили несколько угловатых каменных зданий, обнесли стеной и передали в руки святого официума, дабы тем было, где защищать веру и изничтожать ересь во всех ее проявлениях.

Я бы сказал, что крепость Серая кукушка, как ее называли местные, была как раз из таких, куда попасть гораздо легче, чем выйти. И это при том, что никакой особой охраны, кроме привратника в замызганном переднике, видно не было. Он открыл нам ворота, с неудовольствием покосился на Мириам и махнул в сторону самого ближнего дома.

— Идем, — сказала мне магистр.

Альберта она с собой не взяла, аргументируя это тем, что инквизиция допустила в тюрьму только двух стражей.

Она подошла к двери, пригнулась, чтобы не задеть низкую притолоку, и скрылась в чреве здания. Комната, куда мы пришли, оказалась обычной и совершенно непохожей на те места, где допрашивают колдунов. Ни тебе охранных знаков на стенах, ни литых медальонов на потолке, вытягивающих колдовской дар, ни жаровни, ни дыбы, ни даже груши, [38] которую так любят запихивать в тех, кто балуется колдовством, дабы добиться от них признания.

Был лишь стол с прикрученными к полу ножками и бледно-голубой скатертью, на которой лежало несколько листков бумаги. Три стула — причем один из них также крепился к полу, — люстра-колесо с погасшими свечами, занавески на чисто вымытом окне, два цветочных горшка с молодой геранью и свернувшийся между ними бело-рыжий котяра, принимающий солнечные ванны и поленившийся открыть глаза, когда мы вошли.

Отец-инквизитор, высокий седовласый мужчина, облаченный в мятую серую сутану, сцепив очень длинные пальцы, кивнул госпоже Мириам, обратил взгляд зеленых глаз на меня, снова кивнул и проронил так тихо, что мне пришлось сделать шаг к нему, чтобы услышать:

— Безбожника сейчас приведут. У вас будет… некоторое время для беседы с ним, но я останусь здесь. Надеюсь, вы не возражаете.

— Братству нечего скрывать от святой инквизиции, отец Клос, — любезно ответила ему Мириам, присаживаясь на один из свободных стульев.

— Не сомневаюсь в этом ни на минуту. — Его пальцы пришли в движение.

— Насколько он опасен? — спросил я.

— Все еретики опасны своей ересью, страж. Этот пребывает во множестве заблуждений, считая, что крестьянская магия имеет право на существование и в ней нет зла, хотя сам в этом зле погряз. Не слушайте его слов, что он не виноват. Все они виноваты. Невиновных сюда не приводят.