Тропа длиною в жизнь - Микулов Олег (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
…Остаться здесь, с Инельгой, – значит погубить Дангора и Маду, это ясно. Вместо Дангора, которого он таскал на плечах, которому столько рассказывал об Изначальном, о Первобратьях, о том, как они победили Злобного Духа и спасли Мир, появится новый Черный Колдун. Страшнее Дада. И тогда… Тогда обречен и тот, кто еще не родился. Он не может оставаться в Меж-мирье, его придется отдать людям, детям Мамонта. Но увести их за Великую Воду он не сможет…
И дети Мамонта будут обречены на гибель. Все. И лошадники тоже…
(«Тебе-то что до них? Мир все равно обречен. А ты спасешься. С Бессмертной…»)
Аймик усмехнулся. Теперь он знал, кому принадлежит этот осклизлый голос.
…«Спасешься»? Как бы не так. Знает это его жена, нет ли, – но он, глядя в ее глаза, видит, понимает: если все это произойдет – Тьма накроет их здесь, в Меж-мирье, еще задолго до того, как ею будет поглочен остальной Мир. Ненавистью накроет…
…Взаимная ненависть, из которой не будет исхода даже в смерть…
…Вспыхнула безумная надежда. А что если…
– Инельга! Я спасу Дангора и сразу же вернусь. И тогда наш сын…
Еще не договорив, понял: нет! Он же видел в танце зверей… Он знал…
– Нет, Аймик. Дангор – это только начало… Если ты уйдешь, ты будешь должен спасти свой Род. Ты – единственная надежда детей Тигрольва.
(Вот оно что. Он – узелок, который даже еще и не затянут…)
(«Ха! Ты забыл, что они сотворили с тобой? Их гибель – справедливое возмездие, и только. Никто не осудит тебя, никто. Даже Могучие. Ведь это справедливо…»)
Голос звучал уверенно. Говоривший знал: он прав!..
«Ты не властен спрямить или искривить чужие пути. Но на своей Тропе ты волен. Решай, выбор за тобой».
Во взгляде Инельги – надежда и отчаяние. – Ты останешься? – Я хочу остаться. Но я должен идти.
Глаза Инельги наполнились слезами. И все же в них было и облегчение. (Знала.)
– Муж мой! Тогда тебе пора.
(Вот этого он не ожидал. Пора? Как же так? Ведь времени-то прошло…)
Глаза Инельги строги и неизбывно печальны, словно сама Вечность.
– Аймик! Мы в Межмирье. Здесь нет Времени, но там, где живут дети Мамонта, Великий Червь продолжает наматывать свои кольца. Нужно возвращаться. Иначе произойдет непоправимое и все окажется напрасным.
И ласково, но твердо Та-Кто-Не-Может-Умереть освободилась от объятий Северного Посланца.
* * *
Платье на Инельге теперь иное: почти до земли, с каким-то странным зеленоватым отливом. И волосы уложены по-иному: в одну косу. Аймик не заметил, когда и как это произошло. Сам он, тоже неведомо как оказавшийся в обычном охотничьем наряде детей Мамонта, сидит у ног своей жены… (Последней. Единственной.)
…с наслаждением ощущая, как тонкие пальцы расчесывают, перебирают и укладывают его распущенные по спине волосы, а певучий голос вплетает в его сознание слово за словом:
Аймик! Ты теперь многое знаешь о Мире, о тех, кто его населяет, и о себе. Ты знаешь мое колдовство.
Аймик! Ты выбрал свою Тропу. Ты должен вернуться на Север, как Вестник из Мира Могучих, как Вестник Неведомых. Аймик! Твои сородичи гибнут!
Ты передашь им мое колдовство и откроешь новые тропы.
Но прежде, Аймик, ты должен спасти Дангора от посвященья Предвечной Тьме.
И помни, Аймик:
Твоя Инельга встретит тебя, любимый, в самом конце твоего пути, если твой путь свершится.
Но помни, Аймик: Если ты ослабеешь,
Зло, и Боль, и Распад заполнят ваш Мир раньше начертанных сроков.
И наши тропы – твоя и моя – станут напрасны. И они никогда не сойдутся. Никогда и нигде.
Так пела Инельга, заплетая волосы Аймика в косу Вестника.
* * *
«Как мне спасти Дангора? Как убить Черного Колдуна? Я ведь пытался…»
Они стояли лицом к лицу. Инельга положила на плечи мужу свои руки и заговорила, глядя прямо в глаза:
– Это трудно. Хозяева Дада сильны… ты и представить себе не можешь, КАК они сильны…
(«Как это – не могу?» – хотел было возразить Аймик, но промолчал.)
– …И все же справиться можно, – продолжала Инельга. – И я помогу тебе. Но главное – ты сам. Без этого помощь бесполезна. Оружие – вот оно! – в ее руке вдруг оказался ЛУК. – Посмотри. – Инельга протянула Аймику свой Дар.
Аймик знал луки и умел делать их сам. Хорошие луки, из точно подобранного куска дерева, выверенного, оструганного, вымоченного, и высушенного, и обмотанного берестой в должные сроки, со всеми надлежащими заклинаниями. Он думал, что знает о луках все. Но ЭТОТ… Он изгибался двойной дугой. Он был изготовлен не из одного куска дерева – из многих, тщательно подобранных кусков, не только дерева, но и кости. Их скрепляло какое-то неведомое Аймику вещество и совсем уж непонятные, твердые жилы и скрепы, – белые и желтые, – вырисовывающие по всему телу лука сложный, никогда не виданный узор. А тетива… Аймик накинул и затянул петлю, тронул ее и улыбнулся, прислушиваясь к тугому, певучему, медленно угасающему звуку.
– Нравится! – улыбнулась его восторгу Инельга. – Это – оружие Древних. Тех, кого почти не осталось в вашем Мире, а скоро и совсем не останется. Их оружие воистину дивно, но помни: оно не может и не должно остаться в вашем Мире. Из этого лука ты сможешь послать только одну стрелу. Смотри не промахнись.
– А стрела?
– Будет и стрела. У тебя есть наконечник? Он стал шарить по карманам и извлек… Как? Неужели этот уродливый, ни на что не похожий наконечник, изготовленный им в подражание мастерам детей Мамонта, может убить Дада?
Но Инельга приняла его из руки мужа, осмотрела и удовлетворенно кивнула, возвращая вместе с невесть откуда взявшимся древком и вороновыми перьями:
– То, что нужно. Прилаживай.
Стрела готова. Под пение заклинаний они поочередно оросили ее своей кровью, и стрела на мгновение озарилась розовым сиянием.
– Помни, ты должен послать эту стрелу точно в его сердце. Только один выстрел; второго не будет. Но в теле ее не оставляй. Извлеки и отдай сыну, когда будете прощаться. Чтобы не забывал…
Инельга оборвала фразу, не договорив, что именно должен запомнить его сын. Если, конечно, его удастся спасти.
– Я дам тебе еще одно… оружие. – Инельга на мгновение заколебалась. – Слово Света и Знак Света. Мне передал их мой отец, великий колдун Рода Куницы. Он знал их потому, что был не просто колдун – Страж.
– Страж? Что это значит?
– Особые колдуны. Те, кто препятствует проникновению Тьмы в ваш Мир и знает Врага лучше других. Их мало, может, уже и вовсе нет… Слово и Знак были даны им Неведомыми как самое грозное оружие. И ты должен их знать, потому что ты вступишь в схватку с Предвечной Тьмой один против всех. Смотри и слушай, запомни и повтори.
И когда Аймик доказал вполне, что урок усвоен, Инельга добавила:
– Это не мой дар, и даже не отцовский. Это – Дар Неведомых. Храни его и помни: в мертвом, отчаявшемся, опустошенном сердце Слово мертво; в корчащейся от страха душе Слово мертво; произнесенное попусту, Слово мертво. Слово не принесет охотничьей удачи, Знак – не для приворота. Они – на крайний случай. Помогут ли? – зависит от тебя самого. Можно ли передать другому? Слушай свое сердце.
Аймик вновь почувствовал холодок сомнений.
– Инельга! – сказал он смущенно. – Не напутали ли чего-нибудь дети Мамонта, передавая твое Пророчество?
Ее глаза улыбались:
– Нет.
– Но как же тогда… Я теперь понимаю, что дети Волка и дети Мамонта – разделившееся целое. Но как быть с тем, что я должен трижды по три рода своей кровью связать? Или это и о Дрогоне тоже?
– Ты узнаешь ответ. Только спаси сына. Иначе все рухнет.
* * *
Вот и наступило прощание. Даже голубое сияние вокруг стало каким-то иным. Потускнело, что ли?
