Верь (СИ) - Власова Мария Игоревна (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Не знаю, как такой вопрос вообще сошел с моего рта, но его хватило что бы слегка взбешенный Кай забыл о своей злости и без промедлений с очень серьёзным лицом сказал «нет». И столько в этом «нет» всего было, что пришлось отвернуться, что бы не заметил, что глаза на мокром месте. Вот надо было раньше читать его между строк, а не судить по поступкам. Судя по всему, он из тех, кому очень сложно сказать прямо самые важные для девушки вещи. Но ведь если так подумать, если бы он ответил не так односложно, а расписал во всех сладковатых деталях, разве я бы поверила ему? Я и сейчас с трудом то верю, или просто сдерживаю желание верить.
— Это я с девчонками гулял? Ты что издеваешься?! Это она ребенка нагуляла!
Лучше бы кудрявый молчал, целей бы был. Как меня Кай упустил не знаю, но очень жалею, ибо когда в одном прыжке с дивана достала до твари и съехала ему по наглой роже кулаком чуть сама не сдохла от боли.
— Даша, мать твою! — слышу знакомую ругань Кая, пока реву от боли не в силах пошевелится. — Ты что натворила?!
Уложил на кровать, с которой чуть ли не свалилась тут же, пытаясь разглядеть как все плохо с правой рукой. Дурацкая привычка правши сыграла плохую роль, может левой не так больно было бы. Лёд утихомирил боль, но не злые слезы и подкатывающую истерику.
— Да как ты смеешь о моей… ик… сестре так говорить? Какое нагуляла?! Как ты можешь о своем ребенке так говорить?! Ну ты и тварь! Что от… ик… ответственности решил сбежать, жалкий трус?
— Дашка, закрой рот, — рычит кудрявый держась за кровоточащий сломанный нос.
— А вот и не подумаю! Как ты вообще мог оказаться таким подонком?
— Я не подонок! Это твоя Кристина… шлю…
— Не смей! — вскрикиваю и резко сажусь, не обращая внимание на то, что уронила лёд. — Не смей так говорить о матери своего ребенка! Ни одна женщина не заслуживает таких слов в свой адрес!
— Ты так говоришь потому что такая же шлюха, как и она? — говорит Говерла, сверкая кровавой улыбкой. — Зачем она тебе нужна брат? На ней все ещё вонь того, кто ее трахал, даже я ее чувствую!
Руки Кая, исчезают с моих плеч и больше не удерживают, потому что сам он с размаху дает ему в челюсть. Они дерутся на полу, как настоящие звери, по-настоящему до крови и хруста костей. Закрываю глаза и судорожно выдыхаю, прежде чем закричать его имя:
— Кай!
Только после этого драка заканчивается, и мой оборотень возвращается ко мне с крестными глазами с вытянутыми зрачками и разбитой скулой. Обнимает одной рукой, то ли что бы меня успокоить, то ли себя.
— Этого ты хотела? — спрашивает Юра плюя кровь прямо на ковер и стирая с лица кровь рукой.
Он сидит под окном с побитым лицом и слегка потерянным видом. Мне становится его жалко, не потому что Кай побил, а потому что отголоски тех чувств, что жили в моем сердце раньше никуда не делись.
— Что за бред ты несешь? Ты себя сам слышал? — стараюсь говорить, как можно спокойней, потому что чувствую быстрое сердцебиение моего оборотня.
— Бред? Серьёзно? Мы же чувствуем запахи, Петрова! И твой я тоже чувствую, хотя раньше не чувствовал. Ты воняешь им, тем кто тебя…
— Заткнись! — приказывает Кай таким страшным голосом, что, вздрагиваю всем телом.
Нет, ну серьёзно, о чем они говорят? Как у Говерлы вообще язык поворачивается говорить такой бред? Как так можно говорить с той, которой когда-то в любви объяснялся? Какое лицемерие.
«Это не твоё дело, ты не знаешь, о чем говоришь», — говорит Кай, отвернувшись от меня и смотря только на друга. Юрка на это высказывание реагирует смешком, и альфа дергается к нему, но я не отпускаю.
— Прекратите! — кричу, даже через боль прижимаясь к оборотню, обнимая его. — О чем ты говоришь? Кристина не изменяла ни одному из своих парней, а с последним, что был до тебя рассталась в рождество, ещё до вашей встречи. Как ты так можешь говорить? Как можешь заставлять плакать беременную женщину?
— Да мы, как встретились она чуть ли не каждому прохожему глазки строила…
— Это я ей посоветовала, — отвечаю, не моргнув и глазом.
— В смысле? — интересуются парни удивленным хором.
— Она попросила меня помочь ей в ваших отношениях, вот я и подсказала ей вашу всеобщую волчью слабость — ревность.
От взгляда Кая чешется лицо, лучше бы сразу спросил, вместо того что бы сверлить. Юра на мгновение закрыл глаза, явно решая задушить меня или разрешить жить.
— А потом она резко стала меня игнорировать…
— Потому что все слышала, — бросаю, как можно более холодно от всей души надеясь, что не придется объяснять Каю, о чём речь.
Говерла замолчал надолго, так что я успела снова сесть и с облегчением вернуть на руку лёд. Кай присел рядом и осторожно потрогал ушибленную руку.
— Снова сломала? — с легким страхом спрашиваю у него.
— Возможно, — соглашается он, но вместо того что бы вызывать скорую начал делать что-то с рукой, отдаленно напоминающее массаж.
— Это не отменяет факта, что она начала пахнуть для меня, — отвлекает снова Юра, — как и ты.
— А что в этом такого? — спрашиваю рассеянно, потому что наблюдаю за Каем. Его руки нежно проходятся по костяшкам, а затем резко как дергают за палец, так что вскрикиваю от боли, упираясь лбом ему в плечо.
— Перелома нет, только вывих я вправил, сейчас повязку наложим и все будет нормально.
Целует меня в лоб, а затем уходит в другую комнату, скорее всего за аптечкой, чтобы перевязать руку. Мы с Говерлой остаемся наедине, и я чувствую некую неловкость, смешанную с неприязнью. После его не лестного сравнения так и хочется дать ему снова в лицо кулаком, даже если что-то сломаю.
— Как он может быть с тобой, зная, что ты была с другим? — спрашивает Юра смотря на меня с таким укором, что мимо воли чувствую себя оплёванной.
— Хватит меня оскорблять! — вскрикиваю, поднимаясь на ноги и роняя пакет со льдом на пол. — У тебя нет никакого права так разговаривать со мной, я тебе ничего не должна!
— Но и я тебе ничего не должен, Петрова! Ни тебе, ни твоей сестре! — говорит этот ублюдок, поднимаясь на ноги и подходя ко мне слишком близко.
— То есть своё получил, а ей теперь всю жизнь прячься от оборотней, потому что ты не можешь взять на себя ответственность за свой поступок? Ну ты и…
— Кто? Рогоносец? Ты такая же, как твоя сестрица, запудрила мозги брату притворившись белой овечкой, а сама…
— Сама что? Ты договаривай, договаривай, чего замолчал? — смотрю на него не скрывая ненависти.
— Брат, — обращается кудрявый к человеку за моей спиной, что слегка бесит.
— Тебе лучше замолчать, — говорит мой оборотень, подходя ко мне и почти силком снова усаживает на диван.
Мастерски перевязывает руку, словно это он на медицинском учится, а не Кирилл. Закончив не отпускает руку, а опустив взгляд смотрит в никуда. Гнетущая тишина давит на нервы, Говерла поднимает с угла уцелевшею бутылку вина и отпивает с горла, а затем подает то ли Каю, то ли мне. Принципиально не беру, а бывший блондин берет и залпов выпивает, словно пытается заглушить алкоголем что-то.
— Значит ты к ней не вернёшься? — спрашиваю у Юры смотря только перед собой.
Говерла мотает головой, забирая у друга бутылку и отпивая с горла и садится рядом с Каем.
— А вам не кажется, что мы уже не в подростковом возрасте что бы решать споры кулаками? — интересуюсь, смотря только на свою перевязанную руку.
— Сказала та, что разрушила всю кухню, — говорит Кай с улыбкой.
— И ударила меня сковородкой, — добавляет Юра после чего мы все смеемся.
Со смехом исчезает напряжение между нами и как-то легче даже дышать становится.
— Разве не глупо бросать того, кого любишь, только из-за запаха? — спрашиваю в Юры, но смотрю почему-то на другого оборотня. — Я вообще не понимаю, что такого в том, что ты чувствуешь ее запах? Может он из-за беременности проявился?
— Ты правда не понимаешь? Запах волчицы меняется только в одном случае.
В каком именно он не уточнил, но как-то слишком выразительно посмотрел на меня с такой только свойственной ему насмешкой. Вздыхаю с легким отвращением, звучит это, как дурацкая отмазка.
