Приносящая надежду (СИ) - Воронина Тамара (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
– У меня получилось, – с плохо сдержанным ликованием сообщил он вполголоса. – У меня получилось тебя защитить.
Лена повернулась, чтобы его поцеловать, и за этим занятием они утопили мыло, правда, шут, поныряв, его все-таки выловил, и они наконец вымылись как следует. Лена раз десять прополоскала волосы и раз десять присела так, чтобы голова оказалась под водой – с той же целью. В конце концов вода начала казаться вполне приемлемой. Но шут все-таки выгнал ее на берег, а сам занялся одеждой, в основном своей, потому что уникальное платье стиралось поразительно легко. В общем, Лена пользовалась мылом просто по привычке да для запаха (духами она так и не обзавелась), платье же становилось чистым после обыкновенного прополаскивания. На кусте у берега уже висели ее юбка, блуза и трусики и сухое полотенце.
Эльфы просушили землю вокруг костра. Лена села на свернутую попону, на спину тут же набросили одеяло, в руки сунули кружку с горячим чаем. Подумаешь, с тройкой драконов-недомерков подрались, лишь бы Светлая попу не застудила.
– Колитесь, – предложила она, – не может быть, чтоб обошлось вообще без травм.
– Я здорово ушибся, – пожал плечами Гарвин. – У тебя еще осталась мазь от синяков? Возражать не буду.
– Я цел, – сообщил Милит. – То есть совершенно. Клянусь.
– Меня она крылом шибанула, – фыркнул Маркус. – Но пострадала в основном куртка. Даже ты не сумеешь ее починить – в клочья. Ну и вот, рука ободрана. Можешь лечить. Но лучше сначала чай выпей. Не жарко. Когда еще суп сварится…
Лена выпила чай, смазала огромного размера синяк пониже спины Гарвина, что сопровождалось такими обычными мужскими шуточками, обработала обширную ссадину на руке Маркуса, сделала еще что-то, но в конце концов тоненько сказала:
– Какие вы все молодцы!
– По этому поводу нужно выпить! – обрадовался Маркус. Мужчины оживились:
– А есть?
У Милита нашлась фляга с крепким вином, так что Лена в долгих поздравлениях шута не участвовала: ей полкружки хватило. Единственное, на что она оказалась способна, – это наблюдать за ними, чувствуя себя совершеннейшей идиоткой, потому что только такому индивидууму дано быть абсолютно счастливым. Лена боялась рот открыть, чтоб умиление наружу не прорвалось. Шут одной рукой держал кружку (не забывая из нее отпивать), второй поглаживал пальцы Лены. Мужчины уже дошли до стадии, когда каждое слово вызывает взрыв хохота. А если еще парочка виверн или каких еще геральдических чудищ? Грифонов и недокормленных львов? Или тех драных кошек, что на гербе Новосибирска обозначают почему-то соболей, хотя последнего соболя сто лет назад на воротник извели… Впрочем, соболи не настолько опасные хищники, чтоб на людей нападать, даже подвыпивших.
– Не бойся, – словно прочитал ее мысли Милит, – чтоб мы нормально драться не смогли, нам не флягу надо, а хотя бы ведро. К тому же я пару охранных заклинаний поставил, сработают если что.
Основное охранное заклинание пошевелило ушами, привалилось к Лениной ноге и засопело. Мужчины смеялись, перебрасывались шутками, репликами, которых Лена порой и не понимала, порой такими, за какие в прежние времена она готова была начать мужчину презирать, а тут ничего, не только терпела – внимания не обращала. Она знала их. И неважно, что они говорят после кружки вина и над чем смеются. Все мужчины всех миров, даже самых магических, где женщин уважают априорно, они неизменно станут говорить о бабах, собравшись мужской компанией. Лена для них своя, больше не придумаешь, однако без нее они наверняка и не так говорят, и не то… Пусть. Они о бабах – бабы о них. Слышали бы они разговоры Лены и Арианы… больше, правда, похожие на монологи Арианы, хотя в последние встречи Лена от нее мало отставала.
Шут веселился вместе с ними, но Лена чувствовала, что рядом с весельем есть и недоумение, и тревога, и неуверенность – ну абсолютно все, что было с ней, когда у нее начало получаться. Особенно когда она окончательно поверила: даже чтобы даровать жизнь, ей вовсе не надо ложиться в постель. Так что Милит был последним в этом кратком списке.
Когда разговор перекинулся на нее и ее достижения, она и не заметила. Маркус доставал Гарвина расспросами о видениях, довольно общими – ему просто было интересно, Гарвину и отвечать не хотелось, отчего-то ранила его эта тема, и Маркуса осаживать не хотелось, поэтому он вяло что-то говорил, напирая на то, что видения можно и нужно учитывать, но уж никак не надо слепо им следовать, и как пример приводил себя под виселицей и с петлей на шее. Ну а тут логическим продолжением был гражданским подвиг Лены, которая необыкновенностью своей… и так далее.
– Ну когда вы наконец поймете простую такую истину, – вздохнула она, – что вы все куда значительнее, ярче и интереснее меня. Просто силу эту природа мне отвесила не поскупившись.
– А чем я ярче? – удивился Маркус. – Девочка, да я кто был – обычный Проводник, наемник…
– А стал моим спутником и считаешь, что это высшее твое достижение.
– Считаю, – еще больше удивился Маркус. – Конечно. Делиена, ты и правда не понимаешь? Да в моей жизни впервые появился смысл. Я если и стал кем-то… ну мало-мальски значимым, так только благодаря тебе.
– Наоборот. Я стала тем, чем стала, только благодаря вам.
– Смешная ты, – нежно улыбнулся Милит. – Много ты встречала женщин, за которыми четверо мужчин готовы идти куда угодно?
– Странницы не берут спутни…
– Ни один эльф не пойдет за Странницей, – сообщил Гарвин. – Мы, конечно, Странниц чтим и так далее, но не более того. Маркус хотел к какой-нибудь пристроиться только ради дороги. Ни силы ему не надо было, ни чего-то другого. Аиллена, нравится считать себя пустым местом – считай. Но я не настолько не верю своим… глазам.
– А хотел сказать – видениям, – заметил шут. – Гарвин, ну не верю я, что ты видения свои вовсе в расчет не принимаешь. Ты не хочешь об этом говорить совсем, и этого я тоже не понимаю. Разве мы не друзья?
– А что изменится, если я о них буду говорить? Это не Дар, шут, это Кара. Проклятье.
– Ничего подобного, – покачала головой Лена. – Это способность видеть глазами другого. То есть ты видишь то, что уже кто-то видел.
– Перепила, – кивнул Маркус, – как кто-то мог уже видеть будущее?
– Я могу идти по мирам, а кто-то – по векам.
От наступившей тишины проснулся Гару, осмотрелся, беспорядка не увидел и снова уронил голову на лапы. Лена поспешно объяснила:
– Я это не придумала. Я разговаривала с Кристианом.
– А что он такое?
Лена рассказала все, что услышала от Кристиана и увидела в его глазах… нет. То, что он показал ей. Неважно. Ей показалось, что он не врал. Во всяком случае, это очень хорошо укладывалось в систему ее представлений о мире. И, как оказалось, не только ее. Задумался Гарвин, не склонные к философствованиям Милит и Маркус переглянулись, а шут произнес:
– Складывается. А что Мур говорит?
– Мур ругается и считает, что это нам знать пока рано.
– Зачем ты сказала им?
Гару взвился с намерением вцепиться Кристиану в горло, но Милит его поймал в воздухе и с трудом удержал.
– Собака не может причинить мне вреда.
– А я не о тебе беспокоюсь, а о собаке, – сказал Милит, покрепче обнимая Гару. Кристиан сел напротив Лены.
– Зачем ты сказала им?
– Чтобы знали. А что?
Город был странный и шумный. Странный всем – архитектурой, планировкой улиц, деревьями, которые росли прямо из домов и возвышались над ними больше, чем Эйфелева башня над Парижем. И тот, чьими глазами – или чьей памятью – Лена видела этот город, его не любил. Он любил дорогу, любил новые ощущения, любил новые впечатления. Нет, конечно, он возвращался. и даже, может, чаще, чем многие другие бродяги: он был привязан к жене, любил детей, но дороги он любил больше. Ему нравились разные расы, нравились разнообразные миры с нерациональностью законов, с глупостями традиций, с мелкой грызней между расами или даже представителями одной расы. Он, пожалуй, старался избегать миров, где гремели войны, не потому что был чувствителен, просто не понимал. Они живут и так очень мало, так еще стремятся поуничтожать друг друга и самих себя. Никогда не воевали гарны, но гарнов было так мало, что жили они сами по себе, изолированно или нет, никогда не склонялись на чью-то сторону и даже не пытались постоять за себя. Чаще они просто уходили из района военных действий и возвращались, когда войны стихали. Но если дрались, то отступали многократно превосходящие силы противника. Оркам и повода не нужно было, чтоб ввязаться в драку, но свою агрессивность они охотно расходовали на разбойников и прочих лихих людей, нанимались в охрану или в стражу, а собственно войн не начинали. Были они туповаты, что уж говорить. Тупиковая модель. Однако оказались живучи… Гномы предпочитали зарываться в горы, однако мягким нравом не отличались, в ответ на малейшую обиду хватались за оружие, может, именно потому становилось их все меньше. Эльфы, конечно, были вершиной творения. Пожалуй, за ними шли люди – конечно, несовершенны, но развиваются стремительно, умны, хитры, агрессивны, трудолюбивы… Наблюдать за ними было интереснее всего. А совершенство эльфов быстро приедалось…
