Сыны Амарида - Коу Дэвид (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
— О боги! — прошептал Оррис.
И Баден немедленно обратил внимание на Созывающий Камень, хотя уже заранее знал, что там увидит. Желтый свет. Такой слабый, что если специально не смотреть, то и не заметишь. Ничего не подозревающему наблюдателю это показалось бы лишь обманом зрения, созданным солнечными лучами и прозрачными окнами Зала. Но Баден уже видел это вчера и знал: ни о какой иллюзии не может быть и речи.
— Он не сможет долго скрывать это, — тихо сказал Баден и увидел, как Оррис осторожно кивнул. — У него уже почти получилось.
— Встаньте рядом со стульями! — приказал Ньялль, и они умолкли.
Обвиняемые подчинились приказу, и, как и вчера, Ньялль кивнул Одинану, давая знак, что все готово к приходу Сартола. Одинан с трудом поднялся и важно пригладил редкие седые волосы. Остальные члены Ордена тоже встали, и дряхлый Магистр ударил посохом об пол, так что эхо разнеслось под сводами, а все разговоры прекратились.
Прошло мгновение. Потом другое. Все замерли, и наконец открылась дверь и вошел Сартол.
Еще одна длинная ночь. Слишком длинная, подумал Сартол, расхаживая перед камином с чашкой чая в руках. Он был измучен до предела и непрестанно думал о том, что же случится в этот день. Дважды он отдавал служителям чашку, жалуясь, что чай недостаточно крепок, и хотя они настаивали эту порцию добрых полчаса, она не облегчила его усталости. Магистр хотел было еще раз позвонить в хрустальный колокольчик, но передумал. Возможности трав были не беспредельны, и ему нужен сон, а не крепкий чай. Кроме того, он не хотел выдавать своего состояния даже невозмутимым служителям.
Он хотел часть этой ночи отдать сну, но ведь и вчера, и позавчера было то же самое. Каждый раз он прилагал такие усилия, чтобы связаться с Созывающим Камнем, что терял чувство времени. Первые две ночи это его не беспокоило... во всяком случае не очень сильно. Но сейчас он испытал настоящее отчаяние, заметив первые солнечные лучи. Не желая прерывать работу, ругая себя за невнимание, он торопливо вернулся в свою комнату как раз за минуту до того, как пришли служители и стали готовить Зал к предстоящему суду.
Чуть позже служанка Джессамин — кажется, ее звали Бейса — постучала и вошла, подняв бровь от неподобающего изумления: Сартол был уже на ногах и полностью одет.
— Принести завтрак, Магистр Сартол? — спросила она.
— Только чай. — Он не смог преодолеть сквозящего в голосе раздражения.
Она кивнула и удалилась, оставив Сартола проклинать собственную глупость и быстротечность ночи. Было слишком рано собирать Орден на суд над Баденом. Сначала надо было увидеться с Ньяллем. И потом, спать было уже поздно. И Магистр попытался успокоиться, думая, как хорошо у него получилось с Камнем. К несчастью, весь этот час тревожные предчувствия так и не оставили его ни на миг.
И снова, как это было уже несколько раз за прошедшую неделю, Сартол заставил себя перестать расхаживать и рухнул в кресло, забрызгав плащ чаем. Дурная привычка — ходить туда-сюда, слишком уж выдает беспокойство. Надо же — так волноваться перед самым триумфом!
Это Баден во всем виноват. Даже под стражей, лишенный церилла, публично обвиненный в предательстве, Магистр не давал ему покоя. Проклятье, если бы он вчера не выглядел настолько уверенным в себе! Оррис был дерзок, но бледен и испытывал унижение — да и должен был испытывать. Настроение Транна, как всегда, невозможно было определить. Но Баден... Да, он выглядел усталым, но не более, чем сам Сартол. Магистр, похоже, его не боялся, но другого и ожидать было нельзя. Баден, как и любой, кто облечен властью, отлично умел скрывать эмоции. Другое беспокоило Сартола: по лицу Бадена можно было определить его чувства, но вовсе не те, что он предполагал. Требуя немедленного суда, Магистр улыбался. И всего на мгновение, достаточное, однако, чтобы Баден заметил: Сартол утратил контроль над собой. А что еще он мог сделать? Он всего-навсего человек. А тот... улыбался. Его обвиняли в предательстве и убийстве, у него не было убедительных доказательств собственной невиновности (конечно же, он знал, что Сартол уничтожил улики, оставшиеся от людей Калбира), и все-таки он был спокоен. Это уж слишком.
Несколько позже, думая об этом у себя в комнате, Сартол уверял себя, что улыбка Бадена была элементарной бравадой. Но это выглядело так убедительно, что Сартол начал подумывать, а нет ли в самом деле у Бадена каких-то улик. С чего бы еще ему требовать немедленного суда? Оррис и Транн, как младшие члены Ордена, лишь выиграли бы, дождавшись возвращения всех магов, и все же они этого не захотели. Он с досадой подумал о том, что они, возможно, заметили желтое мерцание Созывающего Камня и поняли, в чем дело. Но с этим на данный момент ничего нельзя было поделать, а через несколько дней ситуация должна была коренным образом измениться. И все же уверенность обвиняемых не давала ему покоя. Они, очевидно, надеялись, что смогут убедить Орден в своей невиновности. А если не так, то в чем дело? Надо было выяснить, что они задумали.
Вот тут и явился Ньялль. Должность временно исполняющего обязанности главы Ордена давала много преимуществ, не последним из которых был почти неограниченный доступ к Камню. Но она же и привязала его к Великому Залу и вынуждала к определенным формам поведения. Он не мог присматривать за Баденом и компанией лично, не привлекая к себе нежелательного внимания, а позволить себе минутной неосторожностью погубить многолетний труд было нельзя. И он обратился к седому Магистру.
Он буквально взрастил в Ньялле дружбу и доверие и потратил на это не один год. К тому моменту когда эта история началась, прошло несколько лет с тех пор, как Орден унизил его осуждением, а Феаргус еще был жив. Тогда основной замысел уже сложился, и Сартол любовно питал его, еще не зная о Калбире и чужеземцах, но уже понимая, что надо наладить отношения с другими Магистрами: как бы дальше ни сложились обстоятельства, их поддержка будет необходима, чтобы контролировать Орден.
К тому времени жена Ньялля уже умерла, и он погрузился в полное безразличие. Когда-то это был потенциальный соперник, теперь же — человек, лишенный амбиций, не желающий или неспособный принимать активное участие в жизни Ордена. И Сартол понял, что может поладить с Ньяллем, как уже поладил с Одинаном, Баденом и некоторыми другими. Но поддержка старика не казалась чем-то важным для его успеха. Тогда Ньялль не представлял ни малейшей угрозы.
Но потом Ньялль удивил его — и всех удивил, когда произнес страстную речь в последний день летнего Собрания, на протяжении которого просидел не говоря ни слова. Сартол не помнил, что именно вывело Ньялля из скорбного оцепенения, хоть и знал, что речь шла всего лишь о какой-то ритуальной тонкости. Он помнил, однако, что Ньялль говорил сразу после него и отстаивал диаметрально противоположную точку зрения. Потом, когда маги выстраивались для участия в Шествии Света, Магистр подошел к Сартолу:
— Сартол, я бы хотел извиниться за тон, в котором высказал сегодня свои замечания. Я не хотел проявить неуважения, не хотел обидеть тебя.
Сартол улыбнулся и положил руку на плечо старика:
— Ничего, Ньялль. Честно, я был только рад видеть, что ты... такой, каким я тебя когда-то знал. Мне очень этого не хватало.
Ньялль отвернулся почти смущенно, и на губах его промелькнула тень улыбки. В глазах его читалась боль, и на мгновение Сартолу показалось, что Магистр готов заплакать.
— Мне тоже этого не хватало.
— Надеюсь, ты станешь прежним.
— Хотелось бы. Спасибо, Сартол.
В словах Ньялля было столько тепла и благодарности, что Сартол понял: он приобрел в высшей степени ценного союзника. Это был не просто Магистр, который однажды за него проголосует, но тот, которому можно было доверить поручения особой важности.
Такие как это. На следующих собраниях Сартол подпитывал дружбу Ньялля комплиментами и доверительными признаниями. Он также заметил в Магистре жажду возвращения в элиту Ордена, облеченную властью. Многим магам было, в сущности, не до влияния, но Ньялля им когда-то пользовался. Сартол видел, с каким выражением его собеседник говорит о наиболее могущественных магах, с каким чувством голосует за нового Премудрого после смерти Феаргуса, с каким пылом включается в споры на Собраниях. Он сомневался, что другие это тоже заметили, и понимал, что даже сам Ньялль не вполне осознает, что с ним происходит. Но он-то видел и знал, как можно использовать Ньялля в своих целях. В общем, они были похожи. Разница состояла лишь в том, что, однажды обретя власть, Сартол ни за что бы не выпустил ее из своих рук.
