Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗

Мир закружился, померк…

— Зиии!

— Шииис!

Хилл оттолкнул Зи, упал, вскочил, метнул болт, краем глаза увидел отворяющиеся двери Алью Хисс, бегущего к ним Ориса. Бросился к храму, уворачиваясь от свистящих болтов и ножей. Проскользнул мимо старика в черной рясе. Затормозил, обернулся…

Вот он, узел в сотканном полотне: на залитой солнцем площади, в трех дюжинах шагов от храма, горожане и стражники окружает двух девочек. Старшая, с красными шелковыми лентами в косах, обнимает плачущую малышку, гладит по голове. Один из стражников говорит что-то Лоньяте, подает руку, помогая встать. Растрепанный беловолосый старик подхватывает на руки Язирайю, заговаривает с ней, машет рукой на стражника: мелькают черные, без белков, глаза. Зи показывает Слепому Нье кусочек гномской охры, тот исчезает в его рукаве третьего брата…

Никто из стражников не смотрел в сторону Алью Хисс, кроме одного, совсем молоденького, окруженного еле уловимым голубым сиянием дара. «Шерский бастард», — подумал Хилл под тихий скрип закрывающейся двери эбенового дерева. Кирлах, не глядя на них с братом, прошел мимо, за алтарь. Чернильным пятном в красноватом свете витражей мелькнула ряса, стукнула дверь в пристройку, где живут служители храма. Орис и Хилл остались в полумраке одни — до полуночи, когда Темный Хисс примет клятвы подмастерьев и сделает их своими новыми Руками, а Гильдия Ткачей пополнится еще двумя мастерами.

…в полотне судеб лишние нити, и вложу в Руки Мои ножницы, и открою тропы Тени, и будут среди людей зваться они темными ткачами…

435 год, 13 день Каштана. Риль Суардис.

— Я нарисовала солнышко! Волшебное! — крикнула она, увидев обращенные к ней синие глаза.

— Умничка моя, — откликнулся он.

— Иди, посмотри скорей! — звала она. — Все лучики ровные. А еще я нарисовала тебя…

Солнышки на брусчатке улыбались, сияли, как настоящие. Даже ярче — слепили и жгли… и кружились, кружились: желтые, синие, красные, черные и белые солнышки мелькали и толкались, и тянулись к синеглазому — острые, злые, опасные.

— Зи, беги! — закричал кто-то кому-то.

— Не трогайте его, — потребовала она у стаи остроклювых птиц. — Он хороший!

Птицы не послушались — тогда она побежала к нему, чтобы поймать птиц, объяснить им: нельзя! Он мой!

И не успела. Солнышки завертелись быстрее, почернели, окружили его — у него выросли вороные крылья и когти, синие глаза почернели, а золотое сияние угасло.

— Остановитесь, именем!.. — загремели, засверкали два Имени, слились в одно: красивое, правильное.

Черные солнышки разжали когти, взлетели в небо, выстроились радугой.

— Равновесие, — шептали колокола, отсчитывая мгновения обратно: три, два… — Равновесие, — соглашались две птицы, черная и белая, танцуя в поднебесье любовь и жизнь, ненависть и смерть.

— Не бойся, девочка, — говорил ей слепой старик с волосами белыми, как забвение. — Все будет как должно. Иди домой.

— Домой, домой, — звенели разноцветные лучи, укачивая и согревая.

Домой. Она и есть — дома. В уютном коконе родной магии. И рядом он, любимый: жемчужно-лиловые переливы его ауры ласкают и нежат, слышен его голос — разговаривает с кем-то. Все как должно.

Шу вздохнула, улыбнулась, не открывая глаз. Хотела позвать: Дайм! Но сквозь остатки сна пробился второй голос, властный и незнакомый.

— …сегодня же едешь в Найриссу. Откуда у тебя связь с Источником? Расколол Бастерхази на рецепт?

— Понятия не имею, учитель, — врал Дайм. — Я не участвовал в ритуале. Откуда мне знать? И Шуалейда до сих пор не проснулась. Уже неделя прошла, как она спит. Я опасаюсь оставлять ее одну.

— Чушь. Ничего с ней не случится. В эту вашу башню не то что Бастерхази, сам Паук не заберется.

— Паук не заберется, но если она проснется и не найдет меня рядом…

— Ты что, пообещал жениться? — усмехнулся Парьен. — Кстати, Паук требует проверить твою печать. Так что из Найриссы — быстро во Фьонадири. Будешь доказывать Императору, что не затеваешь заговора, Сашмиру — что непричастен к помешательству посла, и Пауку, что тебе не пора совершать бусиг-да-хире.

Вместо ответа Дайм пробурчал что-то нецензурное, а Парьен продолжил, но уже без насмешек.

— Ладно, не ворчи. Два часа тебе на завершение дел в Суарде, и чтобы через три недели был в Метрополии. А Вашему Высочеству хватит подслушивать.

Шу подскочила, жар прилил к щекам…

Парьен в зеркале покачал русоволосой головой и сощурился.

— Дети, дети, — пробормотал он в спину Дайму, бросившемуся к Шуалейде, и отключился.

Всего два часа.

— Я скоро приеду, — обещал Дайм между поцелуями.

Шу верила. Скоро. Если повезет, через два месяца. А может быть, через полгода.

— Я люблю тебя. — Он ласкал её, дарил наслаждение пополам со своей болью.

— Люблю тебя, — отвечала Шу, не обращая внимания на слезы: счастья или тоски, разве их отличить.

Всего лишь два часа.

Из них полчаса — целых полчаса! — они потратили на визит к королю. Тонкий свиток с двумя печатями, кугуаром и весами, на семицветном шнуре, Мардук принял бережно, словно перо из крыла Райны. Неудивительно: указ императора даровал Кейрану безопасность от старшей сестры и шера Бастерхази.

— Надеюсь, Её Высочество сумеет удержаться и не пожаловаться никому на несправедливость Конвента. — Дайм покачал головой. — По крайней мере, пока Лерма не знает, что Её Высочество лишена права наследования, он будет строить планы на неверных предпосылках. Что даст Кейрану дополнительное время.

Мардук кивал, вздыхал, поглядывал сочувственно на Шуалейду и заверял Дайма, что всегда, в любое время, чем угодно…

Шу думала, что месть, оказывается, не так уж сладка: было жаль Ристаны, опозоренной перед Конвентом и Императором связью с темным шером — и не просто связью, а в любезно предоставленных Оком Рахмана подробностях. От этих подробностей все внутри неё горело и сжималось: слава Светлой, на месте Ристаны оказалась не она. И слава Светлой, она никогда не узнает, понравились ли бы ей игры Рональда.

Два часа закончились, едва успев начаться. И только когда Дайм скрылся за воротами парка, Шу вспомнила про солнышки, птиц и золотого мага. Она же хотела рассказать свой сон!

Но есть же зеркало, — утешила она себя. — К тому же, через неделю Дайм поедет обратно. И у нас будет целая ночь…

Если Двуединые и император не распорядятся иначе.

Эпилог

436 год, 20 день месяца Тёрна (год и три месяца спустя), Хмирна, Тан-До.

Павильон Розового Лотоса, что на Змеином озере Царских Садов Созерцания, под нежные мелодии девятиструнных цвил и бамбуковых фа-го дрейфовал к берегу. Девять юных танцовщиц и семь танцовщиков, что составляло устойчивое, благословленное луной число шестнадцать, скользили по зеркальной воде, словно разноцветные лебеди — правда, Дайм еще ни разу не встречал лебедей с бумажными веерами и расписными зонтиками.

Дукрист отпустил сиреневый поток: сияние Радуги померкло, силуэты храмов и людские фигуры растворились в дрожащем мареве. Воспоминание Дайма о коронации нынешнего короля Ирсиды угасло, оставив после себя легкий запах фейской пыльцы.

— Изумительно красивый ритуал, — кивнул белокожий юноша с древними агатовыми глазами, восседающий на циновке в тени крытой пальмовыми листьями беседки. — А вы прекрасный рассказчик, Дайм.

— Примите мою признательность за высокую честь беседовать с вами, о Луноликий, — Дайм сложил руки лодочкой и поклонился, коснувшись пальцев лбом.