Граница смерти - Одом Мэл (первая книга .TXT) 📗
– Да, – ответил Брэндстеттер. – Она и сейчас со мной. Никто не сможет отнять ее у меня.
Трэвен прислушался к звукам, доносящимся из квартиры. Внутри было тихо. Он слышал только лихорадочное биение своего сердца.
– Ты имеешь в виду свою мать? Это она сейчас с тобой? – Безумный вопрос, но Трэвену хотелось, чтобы Брэндстеттер говорил, надеясь, что его удастся вывести из равновесия и заставить совершить ошибку.
– Да. Она сказала, что ты догадываешься о ее существовании. Именно тебя она считала самым опасным, говорила мне, что ты узнаешь о нас.
Трэвен остановился в дверях и обвел прихожую пистолетом в вытянутых руках. Видеостенка была включена, изображенные на ней предметы казались больше, чем в жизни. Трэвен увидел себя. На мгновение у него закружилась голова. Камера увеличила изображение, теперь он был на видеостенке крупным планом. На лице виднелись пятна крови Хайэма. С трудом он заставил себя выбросить это из головы.
– Твоя мать мертва, Брэндстеттер. Ее убили, когда тебе было тринадцать лет.
– Ты лжешь! – Голос донесся из динамиков квартирной системы искусственного интеллекта, причем в каждой комнате он включался на мгновение позже, что создавало ревущее эхо.
Боль в голове Трэвена усилилась. Ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Затем головокружение исчезло. Его руки дрожали. Коммуникационный микрокристалл в голове походил на живое существо, пульсируя, подобно червю, пытающемуся проскользнуть через его мозг. Какие-то изображения накапливались, подобно теням в интерференционной полосе приема, они казались одновременно более четкими и более расплывчатыми, чем то рассеивание, о котором предупреждал его Зензо.
– Она предупреждала меня, что ты скажешь это, – произнес Брэндстеттер. – Она говорила, что ты будешь лгать о ней. Все и раньше пытались убедить меня в том, что она мертва.
– Посмотри на экран компьютера, – сказал Трэвен и пошел вперед. Изображение на видеостенке начало перемещаться одновременно с ним. Его органы чувств переставали подчиняться ему. Становилось все труднее и труднее различить реальность и игру воображения. – Уэйн Холлистер убил твою мать, когда тебе было тринадцать лет. И едва не убил тебя.
– Ложь, – отозвался Брэндстеттер. – Все это ложь. Они пытались не пускать меня к ней. Все они хотели разлучить нас. Но я знал, что она все еще жива. Я знал, что, если буду ждать, придет время, когда она вернется ко мне.
Трэвен вошел в коридор, ведущий к спальне. Его охватил приступ тошноты, вызванный микрокристаллом связи в голове. Он испытывал слабость от боли и головокружение, колени подгибались. На мгновение Трэвен усомнился в том, находится ли он действительна у себя в квартире или Брэндстеттеру удалось каким-то образом исказить его ощущение реальности. Он подумал о вероятности того, что приближается к краю здания, следуя сценарию, созданному Брэндстеттером.
– Где тебе удалось отыскать ее?
– Внутри компьютера в Нагамучи. Она находилась в моей логической конструкции и ждала меня все это время. Еще немного – и я не оправдал бы ее ожиданий. Ведь мне с трудом удалось получить там работу. Я собирался отказаться от предложенной должности. Я не знал. Она не могла предупредить меня о себе. Еще немного – и наши пути разошлись бы навсегда. – В голосе Брэндстеттера звучало отчаяние. – Теперь, когда мы снова вместе, никто не разлучит нас.
Трэвен попытался представить себе логическую конструкцию. Он никогда не бывал в ней, никогда не бывал в киберпространстве, но Зензо описывал ему логические структуры. Зензо называл их земным раем, говорил, будто в них есть все, что только может пожелать хэкер. Однако ничто не было реальным. Теперь Трэвен понял: в них могут осуществиться даже мечты безумца. Холодок пробежал у него по коже, когда он вспомнил убитых женщин, проносящихся в его сознании, как шарики ртути, и снова представил себе тело Хайэма, падающее из люка внутрь кабины лифта. Детектив сделал еще шаг, надеясь, что Хайята все еще жива.
– Зачем ты убивал женщин?
– Я убил Нами Шикару потому, что Йоримаса угрожал моей работе. Затем я понял, как нуждался в них.
– В женщинах?
– Да.
– Почему? – Трэвен вышел из-за угла и увидел Хайяту.
– Чтобы мать могла стать прекрасной. Она всегда Говорила, что хочет быть прекрасной для меня. Она говорила, что хочет, чтобы я касался ее.
При свете экрана компьютера Трэвен увидел, как на шее Хайяты медленно пульсирует жилка. Женщина жива, всего лишь потеряла сознание. Он оглянулся по сторонам в поисках Брэндстеттера. В комнате было темно. Видеостенка выключена.
– Поэтому Холлистер и убил ее, не так ли?
– Она жива! – донесся оглушительный ответ из всех динамиков квартиры.
Казалось, Брэндстеттер исчез. Трэвен прошел через спальню к Хайяте и протянул к ней руку.
Брэндстеттер вышел из видеостенки. Внезапно его фигура появилась на темном фоне экрана.
– Она жива, черт побери! – крикнул он.
Трэвен нажал на спусковой крючок и два раза выстрелил. Обе пули пролетели мимо, пробили видеостенку, но не задели Брэндстеттера.
Нога Брэндстеттера стремительно взвилась вверх и ударила Трэвена в подбородок.
Ослепительный свет пронзил мозг детектива, и вспышка головной боли словно рассекла ему голову. Он почувствовал, что падает от сокрушительного удара, и выронил СИГ/Зауэр. Огромная фигура Брэндстеттера внезапно выросла над ним. Его глаза светились в темноте.
Одной рукой Брэндстеттер держал Трэвена за подбородок, в другой руке сжимал окровавленный боевой нож, лезвие которого находилось всего в нескольких сантиметрах от горла Трэвена. Волосы Брэндстеттера стояли дыбом, в его взгляде сквозило безумие.
Трэвен попытался сопротивляться и понял, что его двигательный аппарат парализован внезапным нападением. Он не мог поднять рук, словно налитых свинцом.
– Она жива, – сказал Брэндстеттер. – Я покажу тебе.
Коммуникационный микрокристалл с ужасающей болью шевельнулся в голове Трэвена, на мгновение словно раскалился добела под влиянием мощного кибернетического воздействия и затем поглотил Трэвена целиком.
Трэвен стоял на ногах. Он не чувствовал боли. Он провел руками по телу, удивленный странным ощущением. Его плащ был совершенно чистым, пистолеты исчезли. Трэвен оглянулся вокруг, осматривая комнату, в которой они находились. Брэндстеттер стоял рядом с камином. Их окружали полки с книгами. На полу лежала медвежья шкура.
– Она здесь, – произнес Брэндстеттер. Он был обнажен и двигался с грацией разъяренного льва.
– Где мы? – спросил Трэвен.
– В моей логической конструкции, – рассеянно ответил Брэндстеттер и вышел из комнаты.
Трэвен последовал за ним, убеждая себя, что все окружающее нереально, что на самом деле он все еще лежит на полу у себя в квартире, а лезвие маньяка приставлено к его горлу. Они шли мимо лабораторий, мимо спален, украшенных зеркалами и разноцветными коврами, мимо закрытых дверей, по извилистым коридорам, кажущимся бесконечными. Трэвен касался руками предметов, которые можно было бы использовать в качестве оружия: бронзовых подсвечников, причудливых хрустальных пепельниц, рам картин, висящих на стенах. Он не мог поднять ни один из этих предметов, словно был призраком, лишенным физической силы в этом мире. На мгновение ему показалось, что Брэндстеттер уже убил его и обрек на скитания внутри логической конструкции до тех пор, пока кто-то не сотрет программу.
– Мама! – прогремел голос Брэндстеттера, и крик его отозвался эхом со всех сторон.
Трэвен заметил зажигалку в виде двойной спирали ДНК, лежащую на столе в комнате, напоминающей салун в вестерне. Пока Брэндстеттер обыскивал комнату, детектив попытался взять зажигалку со стола. Даже если она недостаточно тяжелая, чтобы применить ее в качестве оружия, может быть, удастся поджечь логическую конструкцию. Может быть. Трэвен попытался поднять зажигалку, но понял, что и ее ему не оторвать от стола.
– Все здесь принадлежит мне, – сказал Брэндстеттер.
