Пятая волшебница - Ньюкомб Роберт (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Идея качинаара была предельно проста и столь же эффективна. Ему мог быть подвергнут любой воин, обвиненный кем-то из своих товарищей в правонарушении, пусть даже совсем незначительном. Окончательное решение по этому поводу принимали либо сам Клюге, либо Траакс. Не имело ни малейшего значения, был или не был на самом деле виновен тот, кому предстояло пройти испытание, важно, что обвинение было предъявлено. Кстати, качинаар применялся не только к мужчинам, но и к женщинам. Клюге знал нескольких офицеров, которые, несомненно, были виновны и тем не менее, сумев пережить качинаар, были полностью восстановлены в своих правах. И те, кому это удавалось, больше уже никогда не допускали нарушений установленных среди Фаворитов норм поведения.
Тот, кто пережил качинаар, считался невиновным, а погибшие, соответственно, наоборот, все это должно было послужить — и служило! — весьма действенным предостережением остальным.
Все уже было готово, можно было приступать. Над глубоким колодцем, начинающимся от уровня пола, на веревках, тянущихся от запястий к скобам в стене, висел, покачиваясь, обвиненный в правонарушении воин. Он посмотрел на Клюге, не произнося ни слова, потому что знал — это будет воспринято как признак слабости и в любом случае ничем не сможет ему помочь. Обреченные качинаару, унизившиеся до того, чтобы умолять о милосердии или пытаться объясниться, погибали всегда, без каких-либо исключений, причем смерть их была медленной и жестокой. Качинаар задумывался совсем не как суд, где приводятся доводы «за» и «против».
Подойдя к краю колодца, Клюге взглянул на его дно, усыпанное клочьями одежды и отполированными до блеска костями погибших воинов, где были привязаны три пазалонских волка. Их отловили в дикой местности и долго морили голодом. Скаля зубы, серые хищники с голодным огнем в глазах поглядывали на висящего над ними крылатого человека, рассматривая его лишь как предстоящее блюдо своей трапезы. Капитан с удивлением заметил, что на шеях у волков были надеты ошейники с серебряными шипами. В первый момент он не сообразил, зачем это, но потом догадался — ради того, чтобы помешать обезумевшим от голода животным наброситься друг на друга. Идея этого нововведения наверняка принадлежала Трааксу.
— Начинаем? — с улыбкой спросил Клюге.
— Как прикажешь, мой командир, — отозвался тот. Вызванным наугад пятерым воинам завязали глаза. Тот, кто был обвинен в нарушении, совершенно точно знал, что будет происходить дальше, поскольку сам не раз бывал свидетелем испытания. Один за другим воины с завязанными глазами будут бросать свои фрезеры. Если веревки окажутся перерезаны, подвешенный на них человек свалится вниз, погибнет и, следовательно, будет признан виновным. А если хотя бы одна веревка уцелеет, он будет считаться невиновным и возвратится на свое место в рядах армии. В зале стало тихо.
Первый воин с завязанными глазами вышел вперед и бросил фрезер. Все затаили дыхание.
Колесо слегка задело одну веревку, уцелели лишь несколько прядей, которые, однако, вместе со второй, неповрежденной веревкой были пока в состоянии удержать вес воина.
Следующие три метателя не смогли попасть ни в одну из веревок. Подвешенный над колодцем воин не сводил напряженного взгляда с Клюге, понимая, что его судьба будет вот-вот решена.
Пятый Фаворит с завязанными глазами бросил фрезер с недюжинной силой и точностью — он попал точно в уцелевшую веревку и рассек ее. Наблюдатели разразилась приветственными криками — подвергаемый испытанию воин повис между жизнью и смертью на уцелевших прядях одной веревки. Обезумевшие волки яростно взвыли, горя желанием добраться до своей добычи.
По обычаям качинаара, если более двух метателей промахивались, самому Клюге предоставлялась возможность испытать руку и тем самым решить судьбу обвиняемого. Улыбающемуся капитану Фаворитов завязали глаза, и он отцепил от широкого кожаного пояса фрезер.
Среди Фаворитов было много тех, кто прекрасно владел искусством метания этого оружия, но даже самые испытанные ветераны всегда утверждали, что с Клюге не может сравниться никто. Наставник наградил его титулом мастера, и в настоящее время в огромной армии Фаворитов только три воина носили этот титул. Их командир был лучшим из них.
Но такой удачный бросок не под силу даже ему, думали многие из собравшихся в зале.
Повисла мертвая тишина. Висящий над колодцем воин закрыл глаза.
Слегка наклонив голову, как бы пытаясь точно вычислить угол броска, Клюге резким, уверенным движением метнул фрезер.
Вращаясь, серебряный диск перерезал уцелевшие пряди веревки. Те, кто наблюдал за испытанием, столпилась над колодцем, на дне которого волки с рычанием рвали на части вопящего от боли человека. Капитан Фаворитов взглянул на Траакса и провозгласил, перекрывая шум:
— Виновен!
Клюге уже зашагал было к пиршественным столам, но услышал окликнувший его женский голос. Повернувшись, он увидел Ариаль, ту самую шлюху, которую по его приказу вызвал Траакс. Ее красота, как всегда, поразила Клюге — точно перед ним внезапно предстала вторая госпожа Шабаша.
Эти две женщины обладали большим внешним сходством.
Ариаль стояла перед Клюге, призывно глядя на него большими темными глазами. Длинные, прямые, струящиеся по спине черные волосы и изгибы тела воскресили в памяти Клюге сегодняшнюю дневную встречу с Сакку.
И то, как она ушла, оставив его обуреваемым желанием.
— Ты хотел меня видеть, мой господин? — с улыбкой спросила Ариаль.
Женщина прекрасно понимала, зачем оказалась здесь, и, как всегда, была полна страстного желания ублажить капитана, вкусы которого успела неплохо изучить.
Не отвечая, Клюге смахнул с ближайшего стола тарелки с едой и напитки, опрокинул Ариаль на спину и навалился на нее всем своим весом.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Шайлиха лежала на постели в своей роскошной спальне. Лампы все еще горели, и она страстно надеялась, что это поможет ей не уснуть. Однако полночь давно миновала, и веки принцессы с каждым мгновением становились все тяжелее по мере того, как к ней подкрадывался сон. Глядя на свой сильно выступающий живот, обтянутый розовой ночной сорочкой, женщина нежно прикоснулась к нему ладонью. «Роды уже совсем скоро», — подумала она.
Сон между тем начал одолевать принцессу. Почувствовав это, она заплакала, сначала еле слышно, а потом навзрыд. Тело Шайлихи содрогалось от охватившего ее ужаса. Она смертельно боялась надвигающейся ночи и понимала, что единственный способ избежать ужасных снов, которые та могла принести с собой, состоит в том, чтобы не заснуть.
А сны придут, непременно придут, ведь сегодня днем на принцессу снова нахлынули воспоминания.
Этого не случалось уже давно. Она была в оранжерее с Сакку и Боной, когда в сознании снова вспыхнули образы незнакомцев.
Сначала появился старик в сером одеянии с седыми волосами, заплетенными в забавные косички. Потом, словно из тумана, вышел второй мужчина, помоложе. Высокий, темноволосый, он, казалось, пытался окликнуть Шайлиху, словно умоляя ее о чем-то. Но принцесса ничего не слышала, слова как будто вязли в окружающем человека тумане. С шеи у него свисал золотой медальон с изображением льва и палаша. Эти образы были ей знакомы, хотя она не могла вспомнить, что они обозначают. Потом, так же внезапно, как появились, двое незнакомцев исчезли. Шайлиха разрыдалась, и Сакку немедленно отвела ее к Фейли.
Первая госпожа Шабаша ласково обнимала принцессу, пока рыдания ее не затихли. У них состоялся долгий разговор. Шайлиха испытывала унижение и стыд при мысли о том, что вынуждена рассказывать о своих видениях, хотя именно так ей и велено было поступать. Почувствовав это, Фейли распорядилась, чтобы одна из сестер все время находилась рядом с Шайлихой — чтобы ни один случай появления ложных воспоминаний не остался незамеченным. Тяжело дыша, принцесса лежала в роскошной постели, глаза закрывались неудержимо, блестящие золотистые косы рассыпались по темно-голубой шелковой подушке, лежать было так удобно, так мягко… «Не спи, — твердила она себе. — Сегодня ночью удобная постель — твой злейший враг. Не спи, или тебе придется снова пройти через все эти ужасы».
