Закон крови - Микулов Олег (читать хорошую книгу .txt) 📗
Дрого, Каймо и Йом держали последнюю, предрассветную стражу, начавшуюся в тот глухой час, когда тяжело больному или просто усталому, измученному бессонницей человеку начинает казаться: рассвет не наступит никогда! Не будет больше никаких рассветов – только тьма! И все же солнце всходит, хотя и не для всех.
И вот, в то самое время, когда тьма, нависшая над спящим становищем, стала едва-едва сереть, чуть-чуть растворяться, когда окружающий мир уже готовился принять знакомые, привычные очертания, – до чуткого молодого слуха донесся хруст сухих веток… Шаги – легкие, быстрые… Не зверь, человек; и вот странность: торопится, спешит, не пытается скрыть себя… К НИМ, ИЗГОЯМ?!
Бесшумно, с копьями наготове, охотники скользнули туда, откуда слышались эти непонятные шаги. Большая старая сосна уже выступала из мрака, и от нее отделилась одинокая фигура… Подросток?
Он явно почувствовал приближение охотников (опытен!), но не выказывал ни испуга, ни желания скрыться или напасть. Просто стоял и ждал, с опущенным дротиком в правой руке, сбросив с левого плеча какой-то мешок.
Дрого первым узнал загадочного «незнакомца», а узнав – выпрямился во весь рост, открыто засмеялся и хлопнул по плечу приятеля:
– Эй, Каймо, иди встречай свою невесту!
Там, у старой сосны, стояла усталая Туйя и счастливо улыбалась своему жениху и друзьям.
Глава 17
НАПАДЕНИЕ
– Почему же дочка Серой Совы сразу не пошла за своим женихом, если так решила? И коль скоро даже Начальный дар не был возвращен? – расспрашивал Арго, удивленно, словно в первый раз рассматривая нежданную гостью.
– Отец запрещал! – мрачно ответила Туйя, с сожалением оторвавшись от сочного, лакомого куска жареной оленины.
(«Натерпелась, бедная, наголодалась! Это надо же, столько дней прошло! И как только выследила, как чужому в руки не попалась!»)
– Не пускал, и все! – продолжала девушка. – Бил даже. «А Начальный дар от изгоев, мол, и не дар вовсе! Мне, мол, до него и дела нет!»
Общинники – и мужчины, и женщины, и даже дети, – собравшись в круг, завороженно слушали рассказ этой бесстрашной девочки. Дивились, перешептывались. Повезло же этому Каймо! Он сидел тут же, рядом со своей нареченной, кормил ее из своих рук и принимал пищу с ее ладоней, бросая победные взгляды на своих сверстников. Чаще всего – на Вуула.
Утолив первый голод, Туйя стала говорить подробнее:
– На третий день отец на охоту ушел. Решил, видно: время прошло, теперь и сама никуда не денется! А я – взрослая! И слово дала, и Начальный дар не отвергла! Как жить буду? Решила: что будет, то будет! Чужой след брать могу, свой скрывать умею. Духи помогут. А нет, значит, нет. Сгину, только от жениха не отступлюсь. – Она посмотрела на Каймо, улыбнулась и притянула к себе его руку с очередным куском оленины. – И другому не дамся. Живой.
Айя тихонько, как бы про себя, промолвила:
– Страсть-то какая – ночью, одной, в лесу! Мы – с мужчинами, и то… Сегодня такая жуть мерещилась, такая жуть!
Девушка улыбнулась:
– Я к жениху спешила. К тому, что долгую ночь вдали от стойбища провел. Вот и вспоминала про это, когда было страшно. И заклинания Туйе известны, и не без оберегов она. Только поголодать пришлось: спешила очень. Не до охоты. А припасов взяла мало.
(«Было страшно, было! Только зачем вам об этом знать?.. Хорошо, что вспомнила наставления жениха нашей Навы! С Колдуном нужно поговорить! До ночи».)
Дрого заметил, что при словах о долгой ночи Каймо отвел взгляд и покраснел. Стыдится все же. Вспомнились отцовские слова: «Винить его не могу: испытание было страшным». Но ведь и они не винили Каймо, почти не винили. Только потом, когда он сам начал…
(«Может быть, все еще образуется? Если такая девушка не побоялась оставить свой Род ради Каймо!»)
Арго и Колдун переглянулись. Затем вождь улыбнулся, протянул руки и шутливо стукнул лбами Каймо и Туйю:
– Ну что ж. Вижу: нужно посылать за Большерогим! И задержаться придется – здесь. Не возражаешь, Каймо?
В ответ – благодарная, счастливая улыбка.
Разными бывают свадьбы. Иная и вовсе незаметно проходит: взял вдовец себе в жены немолодую с ее согласия, или молодая вдова к очагу холостого охотника перешла… Бывало, вождь соединит, а остальные и узнают-то не сразу! Всем известно: лучшие свадьбы – на весенних и осенних празднествах. Но иногда и празднествамежродового нет, а свадьба веселая, счастливая, хотя вроде бы и не в срок, и не так уж много людей собралось – одна община, и все…
Вот такой и обещает стать свадьба Каймо и Туйи. Худо общине, совсем худо. А тут – как нечаянный лучик сквозь многодневные тучи… Или – как облегчение после долгой болезни, когда в измученном, ослабевшем теле нежданно просыпаются прежние силы.
Арго обратился к Туйе:
– Ты выбрала трудный путь, но это – твое право. Большой Совет решил: право выбора – за женщиной, а не за ее отцом или мужем. Что ж, помогай жениху строить шалаш. Жаль – на одну ночь, не больше. Завтра – в путь.
Он обвел взглядом мужчин:
– Кто добудет большерогого? Дрого и Вуул? Хорошо.
Йома, вызвавшегося было на помощь, остановил жестом.
– Не нужно, справятся сами. Оставайся с Нагой.
Йом больше других был рад нечаянной задержке: что ни говори, а его Нага – единственная с новорожденным; у других женщин или ползунчики, или уже подросшие детишки. Конечно, Ойми молодцом держится, мать не утомляет, да и он сам – единственный мужчина, которому разрешено тянуть волокушу – при свете и на открытых местах, где не подстерегает внезапная опасность. Но и матери, и малютке Аймиле лишний отдых только на пользу. Нага в этот раз спокойна за девочку, но Йом не мог забыть прежние смерти своих детей.
Да, эта свадьба была веселой, несмотря ни на что. После непрерывного пути («Уже восьмая ночь! Уже Одноглазая вновь смежает свое веко!») люди отдыхали не только телом, душой отходили. Нет, не все еще потеряно для них, детей Мамонта, если вот совсем еще юная дочь Серой Совы и отцовский запрет презрела, и свой Род оставила ради их молодого охотника. Пусть же счастлива будет! Пусть побольше сыновей Мамонта принесет в их общину! Они, изгои, еще найдут себе пристанище, такое, где и нежить их не достанет, и благосклонность предков и духов-покровителей вернется… Да и где она, кстати, эта самая нежить? Быть может, и осталась там, откуда явилась, – в Проклятой ложбине? Так оно и есть, не иначе…
В этот вечер, под защитой Огненного круга, проходя в Священном танце вокруг костра и напевая свадебные песни (пламя низкое и поют вполголоса: лучше слишком не рисковать, но и не лишать же храбрую Туйю и ее жениха этой радости!), все верили: да, так оно и есть! Даже Арго, ритмично хлопающий в ладони (барабана не было, но он чувствовал: связанные с ним духи – здесь, у костра!). Словно уже вот она, их новая родина! Словно и идти уже никуда не нужно, и не легкие шалаши, что будут брошены завтра поутру, окружают их, а настоящие жилища, в которых пройдет не один год… И лишь Колдун не разделял эти надежды, хотя и не показывал вида, – зачем? Пусть отдохнут, раз уж так получилось… Пока лишь он один знал, что настигло Туйю на ее пути…
Вступая на избранную тропу, Туйя не пренебрегла предостережениями колдунов: стебли и клубни дикого чеснока были при ней, вместе с оберегами, вплетенные в косы, перевитые с кожаным шнурком на шее. А лепестки белого цветка она прикрепила каплями смолы к своей одежде, к шапочке. Нава – лишь она одна знала замысел Туйи – показала ей узор. И Огненный круг научила строить.
«Каждую ночь! Помни: каждую ночь! Иначе к твоему жениху придет не та Туйя. И не для радости».
И еще кое-что объяснила Нава: как быть, если нежить все же явится.
