Восхождение тени - Уильямс Тэд (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
– Не трогайте повязок, – предупредила она. – Я скажу, когда можно будет их снять.
Потом Сланец услышал, как открылась дверь, и заботливые огрубелые руки Эны направили его с Кремнем внутрь строения. Ноздри и лёгкие фандерлинга немедленно наполнились едким, просоленным дымом.
– Теперь можете развязать глаза, – сказала девушка.
Это было первое, что Сланец сделал, как только прокашлялся.
Место, где они теперь находились, похоже было на наземный сарай. В центре в каменной яме ревел огонь, языки пламени вздымались на высоту в два фандерлингских роста, роняя на всё вокруг неяркий красно-оранжевый отсвет. По обе стороны от очага на всю длину высокого прямоугольного помещения протянулись жерди, через каждые несколько шагов поддерживаемые довольно толстыми деревянными грубо обтёсанными столбами. На жердях были развешены сотни выпотрошенных рыбьих тушек.
– Клянусь Старейшими, это и вправду сушильня, – пробормотал Сланец и снова раскашлялся.
Глаза уже тоже немилосердно щипало.
– О, кто это здесь, кто здесь? – голос, хотя и негромкий, прозвучал словно бы над самым ухом.
Сланец вздрогнул и резко обернулся, но не увидел никого, кроме Эны и молчавшего Кремня – осталось только поверить, будто это распластанные рыбьи тушки вдруг заговорили.
– Божечки, божечки, мы, кажется, напугали Папашу Шпрота, – невидимый голос скрипуче рассмеялся. – Идите сюда, лапочки. Вам нечего бояться в сушильне – если вы, конечно, не рыбки. Не правда ли, Мэв?
Сланец колебался, но Кремень сразу направился к огню. Пока мальчик обходил яму, фандерлинг разглядел две маленькие фигурки, сидящие на скамье у очага. Одна из них – старая скиммерша – поднялась навстречу Кремню. Женщина была крошечной, едва ли выше самого Сланца, и хотя весь рыболовный народ имел в лицах что-то лягушачье, эта его древняя представительница походила на одну из тех жаб или илистых прыгунов, которых фандерлинги иногда обнаруживали замурованными в фундаментах сносимых ими зданий – сморщенных, безжизненных на вид существ, которые, тем не менее, ожили бы, стоило только опустить их в воду – пусть они и спали в глине веками.
– Добрый вечерок, – поприветствовала их старушка, – я Гульда, а это – моя милая сестрица, Мэв. – Гульда указала на другую фигуру, ещё меньше ростом, чем она сама, укутанную в грубый плащ с низко надвинутым капюшоном, как будто даже сидя у огня, Мэв невыносимо мёрзла.
– Нынче она говорит не так много, как когда-то, но все её слова мудры – не так ли, радость моя?
– Мудры, – проскрипела вторая женщина, даже не подняв взгляд.
– И тебе привет, дщерь Турли, – обратилась первая старука к Эне. – Ты можешь подождать снаружи со своим морским пони. Великие не имеют ничего сказать тебе сегодня, хотя, без сомнения, в другой раз они найдут слова и для тебя.
– В другой раз, – эхом проскрежетала Мэв, и по её голосу можно было предположить, что она пробыла в дымной сушильне очень, очень долго.
Эна явно была разочарована, но спорить не стала. Сделав книксен в знак прощания с сёстрами, она пошла к двери.
– Вы хранители Чешуи, – предположил Кремень, когда девушка удалилась.
– А чего бы нам ими не быть? – сухое лупоглазое лицо Гульды выглядело почти весёлым, хотя в интонациях промелькнула толика раздражения. – Мы переняли знания от своей матери, а та – от своей, – и так было с тех самых пор, как первый киль врезался в здешнюю почву; кто ещё хранил бы её, натирал до блеска и познавал её тайны?
– И бог говорит с вами через Чешую, – уточнил Кремень, уверенно, будто говорил нечто совершенно разумное.
И похоже, для Гульды так оно и было, потому что она сухо кивнула в ответ.
– Когда он находит нужным.
– Когда он находит, – согласилась Мэв, мягко, осторожно кивая, как будто любое слишком резкое движение – даже кашель, в приступе которого, кстати, опять зашёлся сам Сланец, – могло нарушить шаткое равновесие.
Да по сколько же им лет?
– В последнее время бог много говорил с вами, – сказал Кремень.
Впервые за весь разговор Гульда заколебалась:
– Да… И нет…
– Нет, – пробормотала Мэв. – Да.
– Он говорит с нами, – Гульда покачала головой. – Но иногда создаётся впечатление, что сны изменили его. Раньше он никогда так не гневался. Как будто что-то проникло в его сон и причинило ему боль.
– Сон и боль, – повторила Мэв.
– Возможно, он вспоминает, как покинул этот мир, – сказал Кремень, и с каждым произнесённым словом он всё больше отдалялся от Сланца, которому казалось, что незыблемая прежде твердь уходит из-под ног. – Возможно, он наконец начал вспоминать.
– О да, возможно, – согласилась Гульда, – но всё ещё кажется мне, что он изменился.
– И что же Владыка зелёных глубин говорит вам?
Прежде чем ответить, Гульда долго, пристально рассматривала мальчика.
– Что день возвращения богов близок. Что наш господин велит нам сделать всё возможное, чтобы помочь ему вернуться к нам.
Кремень кивнул.
– Чтобы вы помогли Эгье-Вару вернуться. Но вы утверждаете, что он теперь кажется другим, когда говорит с вами.
Гульда тоже кивнула.
– Будто бы ближе. И он никогда не бывал так зол, даже во времена любой из наших предшественниц. Горяч, не холоден. Нетерпелив и горяч, и жаден, как умирающий от жажды.
– Жажда, – подтвердила Мэв и принялась медленно и с усилием вставать.
Поднимаясь, она покачнулась – крошечный ветхий узелок, старое сухое птичье гнездо из склеенных глиной палочек. Гульда хотела поддержать её, но Мэв отпихнула сестру тоненькой дрожащей рукой. Когда она повернулась к гостям, Сланец увидел её глаза – два круглых жемчужно-белых бельма – и понял, что женщина почти наверняка слепа.
– Сны… изменились, – проскрежетала она, обвиняюще тыча пальцем в Сланца, будто он украл у неё что-то. – Жарко! Жаркие сны! Хладное время! Гнев!
Фандерлинг отшатнулся, но Кремень шагнул вперёд и обхватил её сухую ладошку своей.
Маленькую старушку колотила словно горячечная дрожь.
Сестра поспешила успокоить её:
– Ну-ну, радость моя, моя сахарная, всё хорошо, – приговаривала она, целуя реденькие белые волосы. – Не бойся. Гульда с тобой. Я здесь.
– Бойся, – хрипло шептала вслед за ней Мэв. – Здесь.
– Что здесь, дорогая? Что здесь?
Крошечная скиммерша пробормотала ответ так тихо, что Сланец едва расслышал:
– Гнев…
Эна, дочь Длиннопалого, привезла их обратно к пятому фонарю у тропы в устье реки и там позволила снять с глаз повязки. Сланец был страшно рад тому, что опять может видеть, а пуще того – что они убрались из насквозь просоленной и прокопчённой сушильни.
– Ну, малыш, нашёл ты то, что искал? – спросила девушка Кремня.
– Не знаю, – ответил он. – Я ощупываю незнакомые вещи в темноте, пытаясь понять, как они выглядят.
– А ты странный, а, мальчик? – девушка-скиммер повернулась к Сланцу. – Теперь я вспомнила тебя, ты – Сланец Голубой Кварц.
Сланец, который уж решил, что странности этой ночи исчерпаны, уставился на неё.
– Откуда ты знаешь?
– Неважно. Лучше о том помалкивать. Но ты друг улосийца, Чавена, не так ли?
Даже если она в некотором смысле им помогла, – а поскольку Сланец понятия не имел, что делает Кремень, то не мог утверждать этого со всей уверенностью, – он не был так глуп, чтобы выбалтывать первому встречному всё о беглом лекаре.
– Я бывал у него. Это всякому известно. И что?
– У меня есть для него сообщение. Мы помогли ему, и он обещал заплатить. Наши люди отдали ему много дней своего труда, и не расплатившись с нами, как было уговорено, он выставил моего отца дураком перед всеми. Если увидишь его, передай – скиммеры хотят получить то, что заработали.
Пробираясь по дому Чавена к потайной двери и ходу в Город фандерлингов, Сланец и Кремень услышали шум: шаги и что-то похожее на отдалённые неясные голоса. Суеверный страх Сланца перед сверхъестественным быстро сменился ужасом, имевшим причину более материальную и вескую, когда он расслышал их получше и понял, что это несколько стражников Хендона Толли обшаривают дом, причём ищут именно их.
