Опиумная война - Куанг Ребекка (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Ирцзах снова и снова умолял наместников забыть о разногласиях. Но не мог их вразумить. — Катай сглотнул. — Первые две стычки закончились плохо. Мугенцы застали нас врасплох. Окружили город с юго-востока. Мы не ожидали, что они появятся так скоро. Не думали, что они найдут проход через горы. Но они пришли ночью и… Они захватили Ирцзаха. Содрали с него кожу живьем под городской стеной, чтобы все видели. Это нас сломило. После этого большинство солдат хотели только сбежать. После смерти Ирцзаха солдаты Девятой и Одиннадцатой стали массово сдаваться в плен. Я их не виню. Перед лицом превосходящих сил Федерации им казалось, что они легко отделаются, если не окажут сопротивления. Считали, что лучше быть пленными, чем убитыми. — Катай содрогнулся. — Как же они ошиблись! Мугенский генерал принял капитуляцию с обычными церемониями. Забрал оружие и загнал солдат в лагеря военнопленных. А на следующее утро их отвели в горы и обезглавили. После этого солдаты из Второй дивизии начали дезертировать. Совсем немногие остались сражаться. Это было бесполезно, но… Все лучше капитуляции. Мы не могли обесчестить Ирцзаха. Только не так.
— Погоди, — прервал его Чахан. — Они захватили императрицу?
— Императрица сбежала, — ответил Катай. — Взяла двадцать человек охраны и скрылась из города в ночь после смерти Ирцзаха.
Кара и Чахан одновременно охнули с удивлением, но Катай покачал головой.
— Кто может ее винить? Либо так, либо попасть в лапы этих чудовищ, и кто знает, что они бы с ней сделали…
Чахана это явно не убедило.
— Жалкий поступок.
Он сплюнул, а вместе с ним и Рин. Сама мысль о том, что императрица сбежала из города, пока ее подданных сжигают, убивают и насилуют, шла вразрез со всеми представлениями Рин о войне. Генерал не бросает солдат. Императрица не бросает свой народ.
И опять слова Талву оказались правдивыми.
Лидер покинет свой народ. Правитель начнет кампанию. Кто-то познает радость, снося головы врагам. Это означает зло.
Можно ли было по-другому интерпретировать гексаграмму перед лицом всех этих разрушений? Рин терзала себя словами Талву пытаясь извлечь из них что угодно, не указывающее на резню в Голин-Ниисе, но лишь тешила себя иллюзиями. Талву рассказала в точности, чего следует ожидать.
Рин оставалось лишь признать, что когда императрица покинула никанцев, все было окончательно потеряно.
Но не только императрица покинула Голин-Ниис. Вся армия сдала город. Всего через неделю Голин-Ниис преподнесли Федерации на блюдечке, все население в полмиллиона человек оставили на милость захватчиков.
А Федерации не нужен был сам город. Ей просто хотелось выжать из Голин-Нииса все ресурсы перед походом вглубь страны. Мугенцы опустошили рынок, забрали скот и потребовали у жителей отдать запасы риса и зерна. Все, что нельзя было погрузить в фургоны обоза, они сожгли или оставили гнить.
А потом занялись людьми.
— Они решили, что отрезать головы — это слишком долго, и придумали более эффективные способы, — сказал Катай. — Начали с газа. Вы, наверное, об этом уже знаете, у них есть эта штука, оружие, выпускающее желто-зеленый туман…
— Я знаю, — прервал его Алтан. — Мы с этим сталкивались в Хурдалейне.
— За одну ночь они уничтожили Вторую дивизию почти полностью. Некоторые держались до последнего у южных ворот. Когда газ рассеялся, не осталось ничего живого. Я ходил туда потом в поисках уцелевших. Поначалу я не понимал, в чем дело. Повсюду на земле валялись животные. Мыши, крысы, другие грызуны. Множество. Они выползли из нор, чтобы умереть. Когда не стало ополчения, больше никто не мешал Федерации разделаться с жителями. И мугенцы повеселились. Для них это было развлечением. Они бросали детей в воздух и пытались рассечь их надвое, прежде чем те упадут на землю. Состязались в том, сколько людей сумеют согнать и обезглавить за час. И в том, кто быстрее сложит тела. — Голос Катая сорвался. — Можно мне воды?
Кара молча протянула ему фляжку.
— Как мугенцы стали такими? — пораженно спросил Чахан. — Почему они вас так ненавидят?
— Мы ничего им не сделали, — сказал Алтан. Рин заметила, что его левая рука снова подрагивает. — Просто солдат Федерации так учили. Если верить, что собственная жизнь ничего не значит и имеет значение только ее польза для императора, то жизнь врага значит еще меньше.
— Солдаты Федерации ничего не чувствуют, — кивнул Катай. — Они не считают себя людьми. Они — части механизма. Они выполняют приказы и получают удовольствие, только заставляя других страдать. С ними невозможно договориться. Бессмысленно пытаться их понять. Они привыкли творить такие ужасы, что их нельзя назвать людьми. — Голос Катая задрожал. — Когда они уничтожали мой эскадрон, я заглянул в глаза одному из них. Думал, что заставлю его признать меня человеком, таким же, как он. Личностью, а не только противником. И когда он посмотрел на меня, я понял, что до него не достучаться. В этих глазах не было ничего человеческого.
Как только выжившие поняли, что прибыло ополчение, они начали вылезать из укрытий мелкими и беспорядочными группками.
Некоторые скрывались в тайниках центра города, как Катай, а другие остались в тюрьмах — солдаты Федерации забыли о них, когда ушли вглубь страны. Обнаружив пару таких тюрем, Алтан приказал и цыке, и гражданским тщательно обыскать весь город.
Никто ему не перечил. Все понимали, насколько ужасно умереть в одиночестве, прикованным к стене, в то время как тюремщики давно ушли.
— Кажется, мы все-таки кого-то спасем, — сказал Бацзы. — Хоть это приятно.
Алтан лично возглавил отряд с почти невыполнимым заданием — очистить город от трупов. Он объявил, что это делается для предотвращения разложения и болезней, но Рин подозревала, что он просто хотел похоронить их как подобает, ведь больше он ничего не мог сделать.
У них не было времени выкопать братские могилы такого размера, прежде чем вонь от разлагающихся тел станет невыносимой. И потому они сложили трупы в большие погребальные костры, которые горели постоянно. Голин-Ниис превратился из города мертвецов в город пепла.
Но мертвых было слишком много. Трупы, которые сжигал Алтан, были каплей в море разлагающихся тел внутри городских стен. Рин считала, что вряд ли возможно очистить Голин-Ниис от трупов, если только не спалить дотла весь город.
Наверное, так и следовало поступить. Но могли обнаружиться и другие выжившие.
Рин находилась за пределами города, пытаясь отыскать источник чистой воды, не испорченной кровью, когда Катай сообщил, что нашли Венку. Ее держали в «доме для отдыха», вероятно, только по этой причине Федерация оставила в живых военного. Катай не стал уточнять, что означает «дом для отдыха», но в этом и не было нужды.
Когда Рин тем вечером навестила Венку, то с трудом ее узнала. Прекрасные волосы были коротко острижены, словно кто-то отсек их ножом. Когда-то живой взгляд стал остекленевшим и вялым. Оба запястья были сломаны и подвязаны. Рин заметила, под каким углом согнуты руки Венки, и поняла, что это могло быть сделано лишь одним способом.
Когда Рин вошла, Венка не шелохнулась. Она вздрогнула, лишь когда Рин закрыла дверь.
— Привет, — робко сказала Рин.
Венка тупо посмотрела на нее и ничего не ответила.
— Я подумала, что тебе хочется с кем-нибудь поговорить, — сказала Рин, но слова прозвучали так безжизненно и неубедительно.
Венка посмотрела на нее.
Рин пыталась подобрать слова, но ей приходили в голову только бессмысленные вопросы. Ты хорошо себя чувствуешь? Уж конечно не хорошо. Как ты выжила? Благодаря женскому телу. Что с тобой произошло? Рин это уже знала.
— Ты знаешь, что они называют нас общественным сортиром? — вдруг спросила Венка.
Рин остановилась в двух шагах от двери. На нее нахлынуло понимание, и кровь заледенела в жилах.
— Что?!
— Они думали, что я не понимаю мугенский, — сказала Венка с жутковатой попыткой усмехнуться. — Так они меня называли, когда лежали на мне.
