Тяжёлая вода (СИ) - "Arno" (книги бесплатно .TXT) 📗
Угроза подействовала, пленники стали работать живее, неловко стягивая с себя рубахи через голову связанными руками. Тем, кто был в мундирах, стали не самым деликатным способом помогать люди Атаульфа, выворачивая мундиры вместе с рубахами через верх или просто разрывая им одежду на груди.
— Так-так, — сказал Джаг, осклабившись. — Это что же за команду себе набрала заморская компания? Ни одной честной морды, одни скоты да висельники! Откуда вас таких взяли?
Он прошелся перед оголенными по пояс пленниками, разглядывая зеленые наколки, что покрывали их тела.
— Вот ты… — он ткнул пальцем в грудь одного пленника, — я смотрю, ты сидел в тюрьме?
— Ну дык… Два раза, миссир. Один раз по озорству, другой — за грабеж…
— А ты, — Джаг присмотрелся к другому и разглядывая татуировку в виде перекрещенных весла и меча, — на галерах, стало быть, служил?
— Так точно, миссир. — сказал тот. — Пять лет на весле, а потом сбежал да в пираты пошел. Да вот, не повезло, поймали, в тюрьму посадили. Два года отсидел, миссир. А вот зимой меня заморская компания на это судно выкупила…
Джаг задумался:
— Как понять, «выкупила»? Прям из тюрьмы?!
— Так и есть, миссир, — бандит даже попытался криво и нервно улыбнуться, — вот я тогда обрадовался. Мне ж еще восемь лет надо было сидеть! А тут — море и парус дают за так… Считай, воля!
— Нас тут таких, почитай что все, миссир, — осмелился сказать кто-то из толпы.
К нему решительно направился йорс, намеревавшийся проучить излишне разговорчивого пленника и наглядно показать всем, что будет с теми, кто заговорит, если к нему не обращается капитан. Но Джаг остановил его взмахом руки, подошел поближе к пленникам, чтобы видеть его лицо.
— Иди сюда, — позвал он. Пленник вышел из толпы.
Джаг окинул взглядом его избитое зелеными расплывшимися рисунками туловище.
— У тебя послужной список солиднее, как я погляжу, — заметил Джаг, изучая довольно качественно сделанную, хоть и потерявшую четкость от времени наколку в форме мачты с надутыми парусами у него на торсе. Основание мачты лежало у моряка где-то в штанах, а вершина подходила под самое горло. Паруса были широкими во всю грудь. Кроме этого шедевра живописи, на коже матроса было много других изображений: на плечах — зеленые офицерские эполеты, на левой руке ниже локтя — змея, на правой — кинжал.
— Я пират, миссир. За то и сидел. Я плавал на Жирном Крабе, под командованием капитана Вильфа Кобано…
— Слыхал о таком, — сказал Джаг. — Вильфа, вроде бы, поймали сангриты, отвезли в Оройо, да залили ему в пасть разогретого олова? Или я ошибаюсь?
— Не так все было, миссир. Сангриты казнили его здесь, в Гран-Эксито, и никаким оловом не поили, а просто повесили на площади…
Джаг задумчиво кивнул головой. Этот моряк не врал, он действительно знал, как убили Кобано, Рыжего Вильфа, который известен был тем, что охотился на сангритские суда, и слыл крайне удачливым бесом. Но, в конце концов тому крупно не повезло: сангриты никому и ничего не прощают. Они выследили его и взяли живьем на берегу. Вести об этом дошли даже в риванские колонии, что за океаном отсюда. Это было года три назад, когда Джаг еще служил в войсках заморской компании.
— Мне, вот, жутко интересно, как это так выходит, что заморская компания целую команду на корабль себе набрала из одних сидельцев? А? Может, вы мне гоните?
Пленники все разом принялись горячо убеждать Джага, что, мол нет, все мы из тюрем да с улиц, ты же сам видишь, миссир капитан! Джаг видел и понимал, но все равно чувствовал, что тут что-то не сходится. Не было раньше никогда такого, чтобы заморская компания, подчиняющаяся королю Авантийскому, огромное и в должной степени честное перед законом предприятие, принимало в команды разбойников и бандитов. Нет, безусловно, находилось на борту кораблей компании место для разных людей, и у многих были свои черные моменты в прошлом. Но чтобы в открытую выкупать целыми толпами людей прямиком из тюрем, да создавать из них команды…
При этом, пленники, видимо, понимали, к чему идет дело, так что собирались выглядеть как можно лучше в глазах капитана Джага, и потому наперебой заверяли его, что с авантийским государством их ничего доброго не связывает, людям в форме да и кораблям под красно-синим флагом они не рады, и властям своим они хранить верность никогда не собирались, как и заморской компании.
— Ежели и были среди нас верные закону, миссир Джаг, то все они в бою сгинули, — сказал кто-то из толпы. — А мы все тут — простой народ. Закон Авантийский особливо не уважаем…
— Хорошо… Хорошо… — Джаг жестом показал пленникам умолкнуть. Наступила тишина.
— Наверно вы все уже догадались, что я собираюсь вам предложить. Поскольку сильно верных короне я среди вас не наблюдаю, то, ежели кто не дурак, тот вступит ко мне в команду. Обещаю покедова одни только ваши жизни. Но в будущем, если хорошо себя покажете, будет вам равная моряцкая доля с добычи. А с этого раза вы доли не получите, потому как не на той стороне бились…
Решение между жизнью и смертью принять оказалось очень просто. Пленники разом изъявили желание служить в команде Козла. По правде говоря, Джаг теперь и не думал, что кто-то не захочет перейти на его сторону: теплых чувств к власти эти люди явно не испытывали, и судьба как раз подарила им шанс на новую, в определенной степени вольную жизнь.
Джаг отправил Марну принести записную книгу и оставил заметно повеселевших пленников на попечительство Атаульфа и его людей, а сам двинулся по палубе захваченного корабля.
Из трюма как раз показались группы людей, отправленных на поиски добычи. Кто-то нес сундуки и бочонки, в капитанской каюте Сурбалла обнаружила рундучок с королевскими ассигнациями, пару мешков с монетой (с тысячу такатов будет, оценил Джаг по весу), какие-то драгоценности. Но в целом добыча оказалась не слишком богатой. А так бывает редко. Авантийские суда, идущие из метрополии в колонии, обычно везут на борту чеканное золото. Звонкую монету с королем и львом, которую чеканить во всей империи дозволено только Гратскому монетному дому, и которой купцы намереваются расплатиться за товары, которые купят в колониях и повезут в Авантию и продадут там по тамошней цене, втрое, если не впятеро дороже, чем купили здесь.
Причина такому скудному улову обнаружилась чуть позже, когда с нижней палубы явился Борво Глазастый.
— В трюме невольники, капитан! — сказал он.
— Вот как, — Джаг осклабился. — Стало быть, нам повезло. Сучка Улирет найдет нам покупателя на раз через своего приятеля Жузана. А может, и без нее обойдемся, потому как, чую я, с Жузаном мы вскоре и сами повидаемся — по тому, другому делу, которое по доставке … Сколько их там? Если попались хорошие черномазые, можно такатов по триста за рыло выручить…
— Душ сто будет, — сказал, чуть смутившись, Борво, — только… э-э… они не черномазые, капитан.
Джаг замер.
— Не понял. Что, белые что-ли?
— Ну… как сказать…
— Говори, как есть, Борво. А то я уже слегка упускаю смысл разговора…
— В общем… сдается мне, это чавалы, капитан…
Кому придет в голову делать рабом чавала? Из них получаются плохие рабы. Бестолковые, бесполезные, необучаемые и злые. Всю свою жизнь чавалы странствуют. А вернее сказать, бродяжничают. Бродят по всему свету, разъезжая в таборах под тентами крытых повозок. У этого народа нет родины. Их дом — табор. Их земля — колея от колес. Они не знают ремесла кроме воровства, колдовства и обмана, но даже и ими заработать не способны. В крови у чавала буйство, пьянство, разврат. В головах их — лукавость и зловредное хитроумие. Их не привечают в честных селах и городах, гонят прочь поганой метлой, потому как известны они во всех людских землях как мошенники, бандиты и карманные воры. Жизнь чавала — это один день. Они не утруждают себя заботой о будущем или мыслями о прошлом. Жизнь не учит их ничему кроме навыков карманной кражи, шпилерства и мастерства обмана. А сами они не хотят от жизни ничего, кроме как слоняться везде и мозолить людям глаза, выпрашивая подаяния, бесстыжим образом играя на жалости и сострадании.
