Тысяча Имен - Векслер Джанго (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
— Мы могли бы вырваться, — продолжал Адрехт. — Выждать, пока не начнется новый обстрел, постараться вывести всех наших с позиций прежде, чем аскеры успеют перестроиться, и пробиться через поля на юг. Там есть проход.
Маркус медленно кивнул. И на сей раз осталось несказанным самое важное. Даже если этот план сработает, пойти на прорыв означает бросить все, что нельзя унести на спине: орудия, припасы, раненых. И сумеют ли они при этом оторваться от противника — далеко не факт.
— Или, — продолжал Адрехт, — мы могли бы сдаться. Надеяться, что аскеры окажутся цивилизованней рядовых искупителей. В конце концов, мы же занимались их обучением. Возможно, они и усвоили, как следует обращаться с пленными.
Маркусу вспомнились костры на улицах Эш–Катариона.
— Вполне вероятно, что у нас не останется выбора. Если я отдам приказ драться, трудно сказать, сколько человек пойдет в бой.
— Да уж. Они совсем измотаны. — Адрехт безрадостно усмехнулся. — На самом деле, хорошо, что у искупителей такая скверная репутация. Бьюсь об заклад, кое–кто из наших давно бы сложил оружие, если б мог быть уверен, что с ним обойдутся по–божески.
Снаружи донесся одинокий щелчок мушкетного выстрела, который очень скоро перешел в непрерывный треск. Минуту спустя в келью ворвался взбудораженный солдат.
— Сэр! — выпалил он. — Капитан, на правом фланге дело худо! Аскеры захватили одну из пушек и прорвались к самой стене. Весь фланг отрезан, сэр!
— В зад мне зверя!
Маркус заколебался, но лишь на долю секунды. Рота четвертого батальона, оставшаяся внизу, была его последним резервом, последним козырем. Пожертвовать ею — и больше ему ничего не останется, кроме как, стиснув зубы, драться до неизбежного конца. «Но если аскеры развернут эту пушку на наши позиции, люди на правом фланге будут обречены! Мои люди, — напомнил себе Маркус. — Первый батальон, Торп и Дэвис».
Адрехт был уже на полпути к двери. Маркус бросился за ним, сбежал, топая ногами, по ступенькам и проскочил через зал, стараясь не смотреть на растущую груду мертвых тел и бесчисленные ряды умирающих. Вместо этого он сосредоточил внимание на горстке солдат в синих мундирах, столпившихся вблизи от выхода. Адрехт добрался туда первым, и через минуту ротный сержант уже кричал, поднимая своих солдат.
Держать речи было некогда. Маркус остановился в дверном проеме, выхватил клинок и бросился вперед. Рота последовала за ним, грохоча сапогами по плитам двора. Их появление было встречено несколькими вялыми возгласами солдат, занимавших позиции в центре, но и эти возгласы стихли, как только стало ясно, что подкрепление спешит не к ним. Маркус, прижимаясь к стене храма, повернул направо. По левую руку от него располагалась баррикада, на которой было так мало защитников, что казалось непостижимым, как ханда- раи до сих пор не захватили ее. Кровавые лужи и полосы отмечали места, где кого–то убили либо ранили и оттащили прочь.
Две пушки Арчера все так же неукротимо грохотали по обе стороны от входа в храм, и Маркус мельком заметил самого лейтенанта — с окровавленным от очередной раны лицом. Всматриваться, однако, было некогда. Крики и пронзительные вопли рукопашной схватки слышались даже сквозь грохот канонады. То и дело спотыкаясь на каменистой почве, Маркус (Адрехт и вся резервная рота буквально наступали ему на пятки) свернул за угол — и оказался перед клубком ожесточенно дерущихся людей.
Хандараи прорвались к орудию, и с десяток аскеров принялись разворачивать его, чтобы вести огонь по ворданайским позициям вдоль стены храма. Солдаты Первого колониального, оказавшиеся поблизости, сразу осознали опасность; десятка два человек с правого фланга и почти столько же из центра уже набросились, работая штыками и прикладами, на аскеров, толпившихся вокруг пушки. Не осталось и намека на организованный бой, на атаки или контратаки — просто беспорядочная свалка, в которой люди колошматили друг друга всем, что подвернется под руку.
Маркусу не было нужды отдавать приказ. Он просто ткнул клинком в сторону свалки, и солдаты четвертого батальона с хриплым воплем ринулись мимо него в бой. С обеих сторон прозвучало два- три выстрела, а потом противники сошлись лицом к лицу, и схватка опять стала рукопашной.
Маркус видел, что это дает им преимущество. Его отряд при всей своей малочисленности превосходил количеством уцелевших ханда- раев, и они постепенно откатывались от захваченной пушки. Еще минута — и они бросятся наутек. И тогда ворданаи выиграют еще несколько минут…
Капитан не мог расслышать криков Адрехта и не сразу заметил, как тот отчаянно машет руками. Он обернулся, глянул на хандарайские позиции — и увидел, что оттуда к месту схватки движется еще одна бурая толпа.
«По меньшей мере рота, — успел отметить он. Очевидно, хандарайский командир разглядел ту же самую возможность, которой вознамерился помешать Маркус, и бросил в бой собственные резервы. — Черт, черт, черт!..»
Секунду спустя вновь прибывшие, выставив штыки, ринулись в драку сомкнутым строем, который, правда, в последний момент распался. поскольку им пришлось преодолевать неровности баррикады. Маркус увидал, как сверкнула в воздухе шпага, которую выхватил из ножен Адрехт. Изящная вещица, припомнил он, — золотая насечка на рукояти, ножны с разноцветным шитьем. Едва Маркус успел подумать, позаботился ли Адрехт о том, чтобы она окончательно не затупилась, как аскеры обрушились на них.
Маркус не мог бы назвать себя искусным фехтовальщиком. В военной академии были студенты, которые с упоением предавались этому занятию, изучая под руководством наставников его старинные разновидности и устраивая на плацу блистательные зрелищные поединки под вежливые аплодисменты зрителей. Маркус помнил отточенную красоту этих поединков, помнил, как соперники скрещивали клинки, нападали и уворачивались с таким изяществом, словно занимались не фехтованием, а танцами.
Весь фехтовальный опыт, которым обладал Маркус, был получен в глухих проулках и нападениях из засады, и все эти стычки не отличались даже подобием красоты. Впрочем, он усвоил пару важных уроков, и главный из них — никогда не сбрасывать со счетов действенность нешаблонного приема. Удар кулаком в живот или пинок в пах, может быть, и не столь изящен, как безупречно исполненный выпад, но так же успешно свалит противника с ног.
В любом случае Маркус сейчас был вооружен отнюдь не тонкой элегантной рапирой из числа тех, что так любили фехтовальные виртуозы академии. Его оружием стала кавалерийская сабля, выпрошенная у интенданта после того, как пару лет назад сломалась в одной стычке уставная офицерская шпага. Тяжелый изогнутый клинок на самом деле предназначался для того, чтобы сражаться в седле, но Маркусу нравилась именно его тяжесть. Эфесом можно было при умелом ударе проломить голову, а сам клинок представлял собой прочных три фута доброй стали.
Выучил он более–менее и еще один важный урок: что делать, когда на тебя нападают несколько человек, — двигаться. Будешь стоять на месте — окружат и зарежут, как цыпленка. Поэтому, когда сразу трое вражеских солдат перебрались через сломанный брус, венчавший самую вершину баррикады, Маркус не раздумывая рванулся вперед, увернулся от штыка застигнутого врасплох аскера и саблей рубанул его наискось по животу, отчего солдат завертелся волчком и рухнул. Прежде чем второй аскер успел опомниться от неожиданности и пустить в ход свое громоздкое оружие, Маркус с силой ударил его в лицо гардой сабли, и тот зашатался, зажимая рукой сломанный нос.
Теперь всюду, куда ни глянь, были бурые мундиры. Маркус рубил и колол наугад, схватил промелькнувшую мимо рукоять мушкета и вывернул его из рук хозяина, только по счастливой случайности блокировал выпад другого штыка и ответил неистовым взмахом сабли, который почти начисто снес хандараю лицо. Каждую секунду он ожидал, что в спину вот–вот вонзится штык. Оглянувшись по сторонам, Маркус разглядел в круговерти синее пятно и стал пробиваться к нему, но увесистый тычок в спину швырнул его практически в объятия еще одного аскера. Почти машинально Маркус направил саблю вниз, и острие клинка, войдя в живот противника, вышло наружу между лопаток. Лицо солдата исказилось в бессмысленном удивлении, и он обмяк, тяжестью своего тела вырвав саблю из руки Маркуса.
