Чаша и Крест (СИ) - Семенова Вера Валерьевна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Может, вы и правы. Но у других моих нанимателей инстинкты были вполне здоровые, — серьезно сказала Женевьева. — Так что уходила я от них совсем по другой причине.
Наконец Ланграль поднял голову и несколько мгновений смотрел ей в лицо. Потом уголок его губ слегка дрогнул — то ли в улыбке, то ли в гримасе.
— Вам интересно знать, что было дальше?
— Мне кажется, ничего хорошего.
— Я даже не могу похвалить вас за догадливость, графиня, поскольку это очевидно следует из моего рассказа. Еще несколько месяцев мы прожили в ее замке. По вечерам она часто заводила разговоры о власти над всей Айной и задумчиво рассматривала карты стран по берегу Внутреннего океана. Несколько раз — еще до смерти ее брата, который теперь один имел такие же права на наследство, как и она — в замок приезжал один странный человек, с практически белыми глазами и судорогой по всему телу.
— Лоций де Ванлей, — уверенно сказала Женевьева.
— Наверно. Она называла его Ваан Лей и почти боготворила. Он был единственным, к кому я ревновал по-настоящему, до потери сознания, потому что видел, что она желала его до безумия. Но он, смеясь, только касался ее подбородка и уезжал, даже не оставаясь на ужин.
А потом, когда ее брат умер и закончились пышные похороны, он снова приехал, и я, задыхаясь от ревности и ненависти, подслушал их разговор на галерее. В тот момент я еще не подозревал ее ни в чем, кроме бесконечных измен и пристрастия к серому порошку.
Они стояли в арке и шептались, но я притаился неподалеку, а звуки на галерее разносились так странно, что я слышал почти каждое слово. Или, может, я просто так хотел все это услышать?
Ваан Лей сказал:
"Ты слишком торопишься. Подобная спешка может вызвать подозрения".
Аннемара сказала:
"Скорее, все усмотрят в этом высший промысел, который ведет меня к власти над Айной".
"Ты чересчур самонадеянна. Будущей властительнице Айны следует проявлять осторожность".
Она засмеялась, пытаясь прижаться к нему всем телом.
"Разве мне не покровительствует самый сильный темный маг на всем Внутреннем Океане? Разве я не владею самым убийственным из всех заклятий, которое он мне открыл?"
"Это не повод для того, чтобы потерять всякую осмотрительность", — сухо сказал Ваан Лей.
"Но дорогой, никто ведь ничего не заподозрил. Все лекари Айны настолько искушены в распознании всевозможных ядов, ведь здесь все постоянно пытаются отравить друг друга. Однако никакой отравы нет и в помине!" — она счастливо засмеялась, запрокинув голову. "Всего несколько слов, произнесенных над безобидным бокалом вина или воды, и через несколько дней человек умирает от болезни, к которой он больше всего предрасположен. Очень остроумно".
"Не от болезни. Он умирает, потому что теряет смысл своего существования", — поправил ее Ваан Лей.
"Неважно. Главное, что он больше не стоит у меня на пути".
Ваан Лей чуть нахмурился, снимая ее руки со своей шеи.
"Ты бы лучше занялась тем, кто действительно стоит у тебя на пути. Он в Айне чужой, его смерть никого не обеспокоит".
"Ты имеешь в виду Бенджамена? — она расхохоталась с таким уверенным презрением, что в этот момент я возненавидел себя. — Но я не считаю, что он мне мешает. Он бывает довольно забавным. И никогда меня не отталкивает, в отличие от тебя, злой колдун".
"Как знаешь, — равнодушно сказал Ваан Лей, пожимая плечами. — Но мне ты была бы полезнее в роли свободной женщины. Подумай об этом".
В этот же вечер я уехал из Айны. Не думайте только, что я бежал от перспективы собственной смерти. Я пытался бежать от себя самого. Но даже когда я вернулся в свой замок в Круахане, из всех зеркал на меня продолжало смотреть ее лицо. Я слонялся по округе, как умирающее животное. Я звал ее наяву и пронзал ее горло шпагой во сне. Я вспоминал, как она смотрела на меня, таким доверчивым и испуганным взглядом, какой совершенно не вязался с другим ее образом. Я придумал целую легенду, что ее околдовал злой волшебник — хотя бы тот же Ваан Лей. Что я могу избавить ее от чужого злобного влияния. Я скупил все книги по магии и чародейству, какие только были в Круахане, и выучил наизусть все возможные заклинания, которые там были приведены. Ни одно из них ничего не значило в действительности, кроме нелепого набора звуков и судорожных жестов.
Потом она неожиданно приехала — и с порога бросилась мне на шею, залив воротник слезами. Она говорила, что никогда не чувствовала себя так одиноко, что никого в своей жизни не любила, кроме меня, что она готова бросить свое айньское княжество, жить со мной в Круахане и рожать мне детей. Одна часть меня взлетела к небесам и сжимала ее в объятиях до утра. Но все эти полусумасшедшие колдовские книги, видимо, оказали на меня какое-то странное воздействие. Внутри меня словно поселился какой-то посторонний человек, абсолютно холодный и равнодушный, как камень. Он смотрел в ее прекрасные темно-зеленые глаза, блестящие от слез, и спокойно усмехался.
Утром я сидел в кабинете, молча глядя на тлеющий камин и стараясь собраться с мыслями. Она вошла, неся на подносе душистый отвар, какой обычно пьют по утрам в Круахане. Она была воплощением тихого домашнего уюта, скромно опустившей глаза, и только на щеках иногда загорался легкий румянец при мысли о прошедшей ночи. Она протянула мне темный дымящийся бокал на подносе.
"Всего несколько слов, произнесенных над безобидным бокалом вина или воды", — подумал я.
Она смотрела на меня, не отрываясь — губы дрожали. Она была готова упасть на колени. Она целовала бы мои сапоги, только чтобы я выпил этот отвар.
"Не унижайся, Аннемара, — сказал я, спокойно глядя ей в лицо. — Не беспокойся, я выпью. Без тебя в моей жизни все равно нет никакого смысла".
С тех пор, графиня, я ничего не пью, кроме чистой воды или вина. Вкус этого отвара я запомнил на всю жизнь. Я пил его, зная, что пью свою смерть. И я был счастлив, что все это наконец закончится.
Я допил все до капли и посмотрел на нее. Мне было ее жалко, оттого что она так унижалась, чтобы добиться своей цели. Я хотел улыбнуться, чтобы ее подбодрить, чтобы пожелать ей удачи и попросить не пользоваться так часто этим страшным серым порошком. Мне казалось, что она меня послушает хотя бы в последний раз.
Но она неожиданно поднесла руку к горлу, и в ее лицо бросилась краска, словно кто-то затянул у нее на шее петлю. Она захрипела, и упала на ковер у моих ног, чтобы больше никогда не встать. И ее лицо, искаженное смертью и покрытое прилипшими спутанными волосами, так и не могло больше напомнить лицо светлого духа, наклонившегося ко мне с балкона с лютней в руках.
Каждый, на кого было направлено заклятие Ваан Лея, терял смысл своего существования. В полной мере это касалось и меня. Я потерял ее.
— Но вы все-таки остались в живых, — хрипло прошептала Женевьева.
Ланграль снова посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
— Я в этом не уверен.
Долгое время они молчали. Последняя догорающая свеча потрескивала на столе, оставляя застывающую дорожку воска.
— Вы намного счастливее меня, Женевьева, — сказал Ланграль наконец, второй раз называя ее по имени, и на этот раз добровольно. — Сегодня я вспомнил, как когда-то посоветовал вам узнать, что такое любовь. На самом деле вам очень повезло, что вы ее не знали.
— Поздно, — Женевьева вскинула на него глаза. — Я уже хорошо ее знаю.
— Послушайте… Я очень надеюсь, что вам это просто кажется. У меня уже не осталось никаких ярких чувств, но единственное, чего бы я хотел всей душой — чтобы вы не думали обо мне слишком много.
— Это мое личное дело, — Женевьева вскочила, — о ком и сколько думать.
— Вы самая удивительная из всех, кого я встречал, — мягко произнес Ланграль, не отводя глаз от свечи. — Именно потому, что вы совсем не похожи на обычных женщин. Вы переполнены жизнью через край. Поэтому не обращайте внимания на мертвых.
