Пруд двух лун - Форсит Кейт (полные книги .TXT) 📗
— Изабо, — ответила она застенчиво. — Хотя большинство называет меня Рыжей.
— Не трудно догадаться почему!
— А как тебя зовут?
Женщина немного поколебалась, но потом ответила:
— Мораг.
Мораг была по-настоящему таинственной личностью. Она все время куталась в свой плед, а когда они шли по песку, то не сняла башмаков и не заткнула подолы юбок за пояс, как сделала Изабо. Она ничего не рассказывала о себе, уходя от ответа, когда Изабо пыталась расспросить ее, давала загадочные ответы на вопросы, где она родилась и где живет, а иногда и вовсе не отвечала. Изабо не настаивала, поскольку сама не хотела обсуждать подобные темы, и ни словом, ни намеком не коснулась своей собственной тайной жизни, хотя и сильно подозревала, что Мораг и сама была ведьмой. Ибо не было, казалось, ничего такого, чего она не знала бы о море.
Она начертила на песке схему, объясняющую влияние лун на приливы и отливы, и показала, как можно определить, насколько высокой будет приливная волна. Глаза Изабо расширились от удивления, когда она увидела водоросли, присохшие к камням вала в пятидесяти футах над ее головой. Мораг набрала для нее морского винограда и научила ее определять, когда его можно есть. Они тыкали мурену палкой и смотрели, как она стегает по воде своим флюоресцирующим хвостом. Мораг даже раскопала гнездо песчаного скорпиона, показав ей крошечное, но смертельно опасное существо, прятавшее голову под хвостом, чтобы защитить бусинки глаз от солнечного света.
Увлекшись, Мораг не заметила, как плед съехал у нее с плеч, и Изабо впервые обратила внимание на то, что та ждет ребенка. То, как она автоматически прикрывала свой живот, напомнило Изабо о беременной женщине, которую она видела как-то в горной деревушке. Той женщине оставалось до родов гораздо меньше, поэтому ее живот был значительно больше, и все же ее осанка, кулак на пояснице, чтобы облегчить боль в спине, и даже мечтательное отсутствующее выражение, время от времени мелькавшее на лице Мораг, безошибочно напомнили Изабо ту горянку.
— Мораг! — вскрикнула Изабо. — У тебя будет малыш! Я и не подозревала.
— Да, — ответила та, инстинктивно погладив выступающий живот. — Но до этого еще несколько месяцев.
— Твой муж, должно быть, рад без памяти, — воскликнула Изабо, надеясь вытянуть еще немного информации о жизни загадочной знакомой. Но Мораг лишь кивнула, улыбнулась и сменила тему.
Обратный путь с пляжа во дворец был длинным и трудным. К тому времени, когда Изабо доплелась до перекидного моста, она стерла все ноги и ужасно устала, но ее глаза стали от возбуждения еще более синими, чем морская вода. За один-единственный день она узнала о море больше, чем за все годы обучения у Мегэн.
Вернувшись на кухню, Изабо получила жестокую выволочку за то, что так задержалась, и Латифа пообещала, что больше никуда ее не отпустит, если она будет позволять себе такие вольности. Вздохнув, она вернулась на свою табуретку у вертела и принялась мечтать о море. Возможно, когда-нибудь ей удастся увидеть морского змея, или голубого кита, или даже Фэйрга. Мораг описала ей, как эти таинственные морские жители с песнями и свистом плывут по волнам, ныряя за жемчужинами, а их дети цепляются за длинные волосы своих матерей, и Изабо решила, что это должно быть восхитительное зрелище.
Девушка договорилась встретиться со своей новой подругой через неделю, так что в назначенный день она ускользнула из кухни, не сказав никому, куда идет, в надежде, что Латифа решит, что она выполняет поручение какой-нибудь другой служанки, или будет так занята, что вообще ее не хватится.
Но была у Изабо и еще одна причина, чтобы отправиться в лес. Повелители лошадей из Тирейча просто очаровали ее, и ей не давал покоя тот факт, что волшебное седло и узда до сих пор находились |у нее. Облачная Тень сказала ей, что упряжь принадлежала клану Мак-Ахернов и что ее потеря очень их печалила, поэтому Изабо приняла решение вернуть им пропажу.
Как и обычно, Изабо поехала верхом на Лазаре, который каким-то сверхъестественным образом всегда знал, когда понадобится ей. Девушке оставалось лишь дойти до опушки, а жеребец уже поджидал ее там, пританцовывая от радости, что видит ее. В то утро она направила его к дереву, в котором спрятала узду и седло, и некоторое время усердно полировала его потертую кожу. Затем она оседлала Лазаря, который покорился магической упряжи, как никогда бы не покорился никакой другой форме принуждения.
Изабо пустила Лазаря в галоп по длинным лесным лугам, и ее взъерошенные кудри загорелись на солнце так же ярко, как и его грива. Конь и наездница двигались в одинаковом ритме, точно слившись воедино. Никогда еще Изабо не ощущала магию Седла Ахерна столь полно; ощущение было таким, будто от копыт Лазаря отскакивают искры, словно они вот-вот оторвутся от земли и понесутся по сверкающим солнечным лучам прямо в пылающее сердце солнца.
Наконец Изабо осадила Лазаря и склонилась вперед, зарывшись лицом в его гриву и гладя влажную шею жеребца. Она уже жалела о своем решении. Седло позволило им с Лазарем проскакать из Элинна в Риссмадилл за небывало короткое время и дало обоим силы держаться еще долго после того, как их естественные силы были исчерпаны до дна. Теперь, когда они оба были снова полны сил, упряжь делала жеребца быстрым, точно птица, а ее саму — такой же искусной наездницей, как любой тигернан.
Эта стремительная скачка привела их к тракту, выходившему из западных ворот и скрывавшемуся в лесу. Это был основной маршрут из Риссмадилла в западные земли, и именно по этой дороге повелители лошадей должны были возвращаться домой.
Изабо сняла седло и отвела жеребца обратно в лес, потом уселась на придорожном камне и начала ждать. Сначала она услышала их — негромкий гул, от которого задрожала земля и начали осыпаться листья. Потом она почуяла их — резкий запах лошадей, пота и пыли — и лишь после этого на повороте дороги показалось облако пыли. Она поднялась, обтерев влажные от волнения руки о юбку. Кавалькада завернула за поворот, ветер подхватил затрепетавшие флаги и вымпелы, солнце засверкало на металлических мундштуках и кольцах. Впереди гарцевал высокий рогатый жеребец с радужными крыльями и отливавшей золотом шкурой.
Спрятав искалеченную руку за спину, Изабо присела в самом грациозном реверансе, который только смогла сделать. Кеннет Мак-Ахерн поднял руку, и процессия остановилась, позвякивая и топая копытами. Рогатый жеребец затряс своей изящной головой и встал на дыбы, горделиво заржав. Его переливчатые крылья так заворожили Изабо, что она не могла отвести глаз, но все же посмотрела на Мак-Ахерна и сказала:
— Простите, милорд, у меня есть одна вещь, которая, как я полагаю, принадлежит вам.
Он взглянул на нее пронзительными карими глазами, и она насчитала по меньшей мере шесть стрел, нацеленных прямо на нее. Она вспыхнула, но встретила его взгляд твердо и указала на седло и уздечку, лежащие на обочине. Он мельком взглянул на них, потом присмотрелся повнимательнее. Одним легким грациозным движением он спешился, и летающий конь встал на дыбы, расправив крылья. Прошагав мимо нее, он внимательно осмотрел седло, потом поднял его и подошел к ней.
— Где ты это взяла? Откуда узнала, что оно наше?
— Мне его дали. Мне сказали, что оно принадлежит вам, и его потеря очень печалит вас.
— Кто его тебе дал?
— Одна подруга, — с усилием произнесла Изабо. — Она нашла его в старом сарае.
— Ты знаешь что это?
Она кивнула.
— У тебя есть лошадь. Почему ты не оставила седло себе?
Удивившись, откуда он узнал про Лазаря, она сказала тихо:
— Я хотела. Когда я езжу в этом седле, я чувствую себя так, как будто лечу. Но Лазарь — свободный конь, я обещала ему никогда не использовать ни хлыст, ни шпоры, ни седло и ни узду...
Смуглое лицо прорезала улыбка, а всадники за его спиной засмеялись и начали перешептываться.
— У тебя сердце, как у тирейчцев. Мы тоже считаем своих лошадей свободными, — сказал Изабо Мак-Ахерн. — Благодарю тебя за то, что вернула нам седло. Это одна из величайших реликвий нашей страны, которая многие поколения считалась пропавшей. Как тебя зовут?
