Урман - Чешко Федор Федорович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Или догадывался, но боялся верить своим догадкам, просто не мог им верить, а тем более — делиться ими с кем-либо?
Наверное.
Ведь если такое и о таком человеке рассказать даже близкому другу, а потом окажется, что неправда, ошибка…
На мысе-когте, забирая скудные останки родовичей, волхв велел Кощею отвести мокшан в их град и воротиться в общину с Велимиром и сыном Звана.
Потом вышло так, что Мечник и Белоконь на несколько мгновений остались одни в очаленном к берегу челне — Векша незаметно ушмыгнула в кусты, а гребцы, перебивая друг друга, орали возле потухающего костра, рассказывая проведшим ночь на мысе родовичам, как выслеживали и побеждали супостатов.
Вот в эти-то мгновения Кудеслав спросил по-прежнему хмурящегося Белоконя:
— Скажи… А ты не мог про все ведовством дознаться, пораньше? Ну, что случатся этакие беды? И упредить… Неужели же боги…
— Боги и духи-охранители знают все, — тихо сказал волхв. — Но они не всегда соглашаются посвящать в свои знания людей. Помнишь, я при всех стариках пробовал в общинной избе? Помнишь, что из того получилось? Я мог помогать вам, но не как хранильник — просто как человек. Мог, ан не смог…
— А почему ты взял сторону общины? То все «вы» да «вы», а тут вдруг…
— А ты почему? — Белоконь прищурился ему в глаза. — То все: «Родовичи меня отторгают, обижают, Урманом кличут!» А тут вдруг…
Кудеслав растерялся.
— Мало ли кто отторгает, — промямлил он наконец. — Не отторгли же! Род-то покуда мой…
— А его, злоумыслителя этого, род извергнул, что ли?
Еще несколько мгновений колол волхв Мечниковы зрачки своим насмешливым прищуром. Потом, так и не дождавшись ответа, вдруг сник и потупился.
— Не так-то уж я вам и помог, — глухо сказал он. — Наоборот: не будь моей глупости, может, и не дошло бы у вас до оружной распри. Но пойми — не поверил я, ни единому слову я не поверил, когда этот сморчок мокшанский прислал ко мне гонца с известием, будто в гнилой балке чужие люди живут. То, понимаешь, враны железноносые, то люди без голов, то люди с оружием… Не поверил. Сказал: не мое дело, Яромира лучше предупреди. Действительно, отчего ж он меня-то?!
Мечник горько помянул про себя косноязычие старого мордвина. То есть не косноязычие, а… Да леший с ним, вовсе не важно, как это называется. А вот назови мокшанский старейшина наконечник наконечником, не пришлось бы Кудеславу зря обидеть Ковадло. А то: «набалдашено»… Эх!
Вслух же он другое сказал:
— Я растолкую, почему мордвин упредил именно тебя. Богов наших они не чтут, но ты сам у них считаешься вроде лешего — даже имя твое вслух говорить боятся. Он думал, ты этих чужих выживешь.
— Он думал! — Волхв раздраженно вскинул руки к ясному небу. — А я что думать был должен? Помнишь, с чего они запрошлогоднюю свою каверзу начали? Помнишь, как перед самым мордовским приступом едва ль не полграда вашего подались искать озеро, где воды меньше, чем рыбы? И я им после этого верь? — Волхв опять сник, принялся бесцельно теребить усы. — Вот я и не поверил, — сказал он тихо. — А потом и вовсе забыл. Только когда недавно шли приступать к ихнему граду — вспомнил. Так что считай, будто всем вашим нынешним бедам причина одна: я. Видать, зажился старик. Пользы никакой принести не умеет, а уж вреда от него… Пора, видать, в Навьи старому дуралею… — Типун тебе… — буркнул Мечник.
Когда челн подошел к общинному причалу, там уже собралась немаленькая толпа. Гребцам и прочим даже не пришлось выпрыгивать в воду. Не успело днище коснуться прибрежного ила, как десятки рук, вцепившись в борта, выволокли на сухое челн со всем его содержимым вместе.
Пользуясь затеявшейся неразберихой, Кудеслав с Белоконем выбрались из толпы и, чуть отойдя, огляделись.
Яромира на берегу не было.
Из всех людей, ходивших на гиблую старицу, об истинном положении дел ведомо было лишь Мечнику, волхву да еще Ковадлу, который также присутствовал при допросе полоняников. Но Ковадло остался приглядывать за теми, кому надлежало дождаться подмоги с мыса-когтя, переволочить челны на истринский берег да гнать их обратно в град.
Ни Белоконю, ни Кудеславу не хотелось в одиночку разыскивать Яромира: не тот предстоял разговор, чтобы с глазу на глаз, без свидетелей. Но и бросить челн, вернее, лежащих в нем полоняников при этакой толпе хотелось еще меньше. Толпа ведь и есть толпа: никто не способен предсказать наперед, что ей может ударить в голову (именно так: хоть сколько людей в толпу ни сбейся, голова все равно будет на всех одна, общая, причем без мозгов).
Так вот они и топтались, не зная, на что решиться, и понимая нежелательность всяческих заминок.
Наконец волхва осенило.
Он торопливо затолкался обратно в людское месиво, приказал смолкнуть успевшим уже перессориться гребцам-рассказчикам (те почему-то начали повествование о славных делах с того, как Мечник потерял меч) и рявкнул во всю силу могучей глотки:
— Старейшину кто видал?
В наступившей тишине послышался чей-то торопливый ответ:
— На площади он. С Путятой Кривым беседует.
«Так, к Путяте новое прозвание уже накрепко приторочилось», — мельком подумал Кудеслав.
А хранильник опять дал волю своему зычному голосу:
— Речи теперь будут вестись о делах наиважнейших для всего здешнего рода. Слыхано ли, чтобы подобные вести летели мимо ушей старейшины?
— Так не пришел же он! — прорезался сквозь сдержанное гуденье толпы нетерпеливый голос.
— Ну так мы все к нему пойдем! — выкрикнул Белоконь. — Велика ль разница, где слушать — здесь иль на площади?
— А ты чего нами помыкать вздумал?! — заелся вдруг все тот же крикун (небось воображал, что меж прочими его не видать, вот и храбрился). — Ты на подворье своем да в святилище указуй. А тут место родовое, тут общество само решает, как ему быть!
Хранильник набрал было в грудь воздуху для ответа, но сказать ничего не успел — его опередил Кудеслав.
— Это кто там отважный такой? — Мечник говорил вовсе не громко, но слышалось в его голосе что-то, заставившее умолкнуть всех. — А ну, храбрец, где ты? Выдь, покажись!
Кудеслав был без шлема да панциря, в обычных своих кожаных рубахе, штанах и сапогах; оружия при нем не имелось, кроме ножа за голенищем, и даже совсем посторонним сразу бросалось в глаза, что с лица Мечник бледен и, похоже, еле стоит. Тем не менее «отважный храбрец» счел за благо из толпы не показываться и голоса больше не подавать.
— Дурень ты, дурень, — тихо, но неестественно слышимо проговорил Кудеслав. — Думай, с кем задираешься!
Он обвел толпу медленным хмурым взглядом, повысил голос:
— А о делах нынешних впрямь надобно при старейшине говорить. Пошли!
Отвернувшись, Мечник направился к речным воротам. Шел он не оглядываясь (будто все равно ему было, идут за ним или нет) и нарочито вразвалочку — это чтоб не бросалась в глаза нетвердость походки.
Людское месиво заворочалось, загудело и потянулось следом.
Белоконь тем временем высмотрел меж прочих общинников углежога Шалая. Высмотрел и подозвал к челну.
Когда толпа, отхлынув, утратила свою стеноподобную плотность, Векша наконец сумела протолкаться сквозь людское скопище, догнать Кудеслава и пристроиться рядом с ним. Еще и попыталась плечо ему вместо опоры подставить, но он отстранился да пальцем погрозил: нельзя. Теперь не то время, когда можно слабость выказывать.
Он вдруг осознал, что ильменка как сняла сапоги и меховую одежку вчерашним утром в челне, так по сию пору и проходила в холщовых тонких штанах да рубахе. И босиком. Поди, иззяблась ночью (ему-то недосуг было приглянуть); а уж ноги исколола да изрезала болотной травой — страх глядеть. Услать бы ее, да ведь некуда! В Велимировой избе до свадебного обряда не примут, если самому не отвести (а отводить нет времени); в общинную же, к Яромировым, лучше ей пока не соваться. Дело-то любым боком извернуться может!
Ладно, придется оставить ильменку при себе, хоть именно теперь показывать ее рядом с собою опасно.
