Двери во Тьме - Круз Андрей "El Rojo" (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
— Вопрос имею, — поднял я руку, и Пашкин доброжелательно кивнул, быстро разлив по второй.
— Чего за вопрос?
— Вы Валиева в лицо хорошо помните?
— Да вот как тебя, — даже удивился он такому вопросу.
— А описать можете?
— Ну… такой худощавый, — Пашкин приложил руки к своему лицу, пытаясь продемонстрировать худощавость Валиева. — Моего возраста примерно…
Описал он его действительно подробно, с деталями. И по всему этому описанию, и по всем деталям выходило, что тот мужик в Алексине, что заглядывал ко мне в машину и которому я включал режим идиота, как раз этот самый Валиев и есть.
Так, еще кусочек. Серых ушел, Валиев остался. Валиев в той табличке, что я для себя построил, никак в одну клетку с Серых не попадал: это все схему нарушало. А вот так — уже нет, уже все в своих клеточках. Валиев остался… и, может, даже вообще к точке ухода не ходил — зачем ему надо? Нет, ходил, ходил, потому что только своими глазами можно убеждаться, как оно на самом деле. Хотя стоп! Ящик был закрыт. Если бы Серых уходил и кто-то был бы там, на острове, и смотрел, — голову на отсечение, что не удержался бы тот, проверил. Или нет? Что-то не сходится в этом пункте, ну да и ладно, потом разберусь.
Тогда почему записи Серых так никем и не найдены? Почему они не у Валиева? Чего я не учитываю? Адаптантов? Там их тогда много было: река только от Тьмы защищает. А почему бы и нет, к слову? Например, те согнали… нет, так не получается, опять не сходится… Где-то не сходится, где-то не натягивается этот самый презерватив на этот самый глобус…
А может быть, записи просто у Валиева? Нет, фигня, Валиев у сальцевского олигарха под крылом живет, а тот записи ищет. Хотя ему могли и не сказать. Черт, ум за разум заходит, а они у меня оба слабые, ум и разум, длительного напряжения не выдерживают.
— А чего он тебе? — поинтересовался Пашкин.
— Да по работе все, — туманно ответил я. — Еще по одной? — перевел я разговор со всяких глупостей на важное.
— Ага, давай, чего ждать? — оживился тот.
Когда вышел от Пашкина, увидел, что «шевролет» исчез, только следы от его широких зубастых колес на снегу остались. Сначала удивился: как это Иван уехал, когда моя машина рядом, — потом сообразил, что машина ни разу не моя и Иван понятия не имел, что я здесь.
Так, сгонять, что ли, заплатить за уголь? Действительно, чего откладывать? Если завтра погода нелетная, то я буду первый, кто начнет настаивать на том, чтобы не ехать в Углегорск. Тем более что у меня планов все больше и больше и работа им только мешает. Мне вообще работать не надо, я думаю, — пусть меня кто-то так кормит, а у меня просто дела всегда будут. Хорошо придумал? Вот и мне нравится.
А еще подумать мне надо, что со всеми этими новыми знаниями делать. Что Валиев имеет общего с Болотовым? И имеет ли вообще — или только с его дочкой связан? Можно, конечно, плюнуть на все хитрые ходы и съездить в Сальцево и с Сергеем побеседовать. Все начистоту он мне, может, и не выложит, однако и отпереться от всего тоже, думаю, не получится: я Валиева своими глазами видел. И есть свидетель, который рассказал, что туда к нему покойный Паша катался. Как-то пояснить все это придется, никуда не денется. Хотя может и просто послать — на самом деле он мне ничем не обязан. Как и я ему.
Тогда каким боком к этому всему Егор с Могилевичем? Или Болотов их просто втемную использует? А почему бы и нет, к слову? Червонцев тоже не сам по себе был в этой жизни: тот же Тенго проговорился как-то, что у Матвея серьезный партнер был в Сальцеве. И сразу вопрос: кто именно? Тенго не расскажет — тайна следствия и все такое, — но можно в принципе это высчитать. А можно и не высчитывая предположить, что это может быть Болотов. Опять же по тому же принципу «почему бы и нет».
Боюсь, что я не учитываю в своей схемке, такой аккуратной, обычных местных интриг. Все эти «олигархи» недоделанные могут ведь бороться не только за проход — у них и других интересов выше башки. Тенго с Шалвой, например, оседлав захолмские лесопилки и прочую деревообработку, плавно вышли на местный строительный рынок, который до этого делили Егор и Червонец. Один с кирпичом, цементом и стеклом, второй — со срубами и всем прочим из дерева. В Сальцеве строятся активно, а вот в Углегорске, откровенно говоря, слабовато, все больше старый жилой фонд используют. Червонец ведь в Захолмье перебрался не совсем добровольно, а вот у Тенго планов громадье. Почему? Что он знает такое, чего не знаю я?
Вообще он до фига знает такого, чего я не знаю. Если точнее сказать, то я вообще ничего не знаю из того, что известно ему. И о чем-то он таком проговорился вчера… что-то было в разговоре, за что я сознанием уцепился, но внимания не обратил, что-то Тенго сказал… ладно, может, позже вспомню.
Пока размышлял, доехал до дома. Хотел сперва остановиться прямо возле подъезда, но потом как-то задумался и делать этого не стал. Не видели меня здесь на этом сером додже — ну так и видеть незачем. Береженого Бог бережет, как известно, так что если есть возможность появиться скрытно — надо ею пользоваться. Просто так, на всякий случай. Тем более что до темноты далеко, мороз несильный, так что можно и пешочком прогуляться.
Припарковался в квартале от дома, да еще и за углом, чтобы машина с улицы видна не была. Автомат запихал под сиденье, после чего выбрался из кабины и потопал к дому, прислушиваясь к скрипу снега под подошвами. Погода, кстати, летной становиться так и не собирается, на этот раз к моей откровенной радости.
Петр Геннадьевич долго не открывал, так что пришлось отпереть подъезд своим ключом и дожидаться его уже в «шлюзе». Затем послышались его грузные шаркающие шаги откуда-то сверху, а затем наш комендант появился на лестнице собственной персоной, как всегда важный, с какой-то папкой под мышкой.
— Геннадьич, добрый день! — поприветствовал я его. — За уголь заплатить забежал.
— За уголь? — переспросил он, снимая с крючка на стене переноску. — За уголь — это правильно. Гляди на свет.
Я честно поглядел на лампу сколько положено, стараясь не моргать, заодно вспомнив, что в Захолмье все эти правила соблюдаются не так строго — тварей Тьмы куда меньше.
— А тебя спрашивали, — сказал комендант, с лязгом отпирая решетку.
— Это кто? — насторожился я.
— Да вот не знаю, два мужика каких-то. Рожи такие бандитские, к слову. Проходи в комендантскую.
— И чего хотели?
— А черт его знает, — пожал тучными плечами Петр Геннадьевич, пропуская меня вперед. — Спросили, когда бываешь, да и все. А я сказал, что понятия не имею, у него… у тебя, в смысле, пусть и спрашивают.
— Вооружены?
— Так не видно, если только пистолеты где-то в карманах… Так, погоди, не отвлекай сейчас, пока деньги считаю, — сказал Геннадьич, быстро пересчитывая чеки. — Ага, порядок, сейчас расписочку…
Ничего больше путного из коменданта выудить не удалось — он даже описать этих двоих не смог, все время сбиваясь на «рожи бандитские». Насколько я понял, у них и шапки были пониже на брови натянуты, и шарфы высоко намотаны, так что похоже, что лица они просто скрывали. Что радует еще меньше, ибо если с добрыми намерениями приходят, то лица обычно скрывать без надобности. Хотя с чего это ко мне с добрыми приходить?
Интересно, у этих, что приходили, доступ к записям комендачей может быть? Если может, то тогда совсем нетрудно вычислить, где мы сейчас находимся. Посмотреть журнал на КПП-2, да и все. Вообще-то мне поторопиться бы надо в таком случае.
Быстро попрощавшись с Геннадьичем, выскочил на улицу, тяжелая подъездная дверь гулко захлопнулась у меня за спиной. Оглядевшись исподтишка, увидел стоящий неподалеку фургончик с надписью «Теплосервис» — эта организация ремонтом и обслуживанием котельных занималась, а возле него двух мужиков в замасленных теплых комбинезонах, куривших папиросы.
Интересно, а что это они на улице курят? Кабина у них двухместная, то есть получается, что некурящих среди них нет, — можно просто ветровички открыть, тогда зачем на холоде топтаться? Странно.
