Кузница души - Уэйс Маргарет (чтение книг .TXT) 📗

— Что с ней сделают? — спросил Карамон, беспокоясь.

— Ничего, — пожал плечами шериф. — Молодые жрецы были, как и все мы, полностью одурачены убитой женщиной и ее мужем. Они переживут. Мы все переживем, я думаю.

Он замолчал, прищурился, взглянул на солнце, только поднимавшееся из–за деревьев, затем сказал, не глядя ни на кого:

— Мы в Гавани не сильно жалуем магов. Лемюэль — это особый случай. Он безобиден. Мы не возражаем против его присутствия. Но нам больше никого здесь не нужно.

— Ему следовало сказать тебе спасибо, — озадаченно и обиженно заметил Карамон, когда шериф ушел.

— За что? — с горькой улыбкой спросил Рейстлин. — За то, что я испортил его карьеру? Если шериф понятия не имел о том, что Джудит и бельзориты были мошенниками, то он величайший дурак во всей Абанасинии. Если он знал, то ему, несомненно, платили за то, чтобы он их не трогал. В любом случае, с ним все кончено. Дай–ка мне лучше положить немного этой мази на твои ожоги, братец. Тебе, должно быть, очень больно.

Как только Рейстлин закончил с лечением Карамона, очистив ожоги и намазав их лечебным составом, он предоставил другим упаковывать вещи, а сам пошел лечь в повозке. Он был совершенно измучен и устал так, что чувствовал себя больным. Он как раз собирался забраться в повозку, когда незнакомец, одетый в коричневый балахон, подошел к нему.

Рейстлин повернулся к нему спиной, надеясь, что человек поймет намек и уйдет. Мужчина выглядел как жрец или священник, а Рейстлин насмотрелся на жрецов по гроб жизни.

— Уделите мне всего минуту, молодой человек, — сказал незнакомец, трогая Рейстлина за рукав. — Я знаю, что у вас был тяжелый день. Я хотел бы поблагодарить вас за низвержение ложного бога Бельзора. Мои последователи и я сам в вечном долгу у вас.

Рейстлин хмыкнул, вырвал рукав из руки человека и залез в повозку. Тот ухватился за борт повозки и перегнулся через него.

— Я Хедерик, Высокий Теократ, — важно объявил он. — Я представляю новый религиозный орден. Теперь, когда бельзориты–обманщики выдворены из Гавани, мы надеемся обосноваться здесь. Мы известны как Искатели, ибо мы ищем истинных богов.

— В таком случае, я от всей души желаю вам найти их, сэр, — сказал Рейстлин.

— Мы уверены, что это случится! — Мужчина явно не уловил сарказма в словах Рейстлина. — Возможно, вам будет интересно…

Рейстлину не было интересно. В одном углу повозки лежали сложенные шатры и свернутые постели. Взяв одно из одеял, он расстелил его поверх шатерной ткани и лег.

Клирик еще стоял возле повозки, разглагольствуя о своих богах. Рейстлин не выдержал, накинул капюшон, закрывая лицо, после чего жрец удалился. Рейстлин больше не думал о нем, а вскоре и вовсе забыл о встрече.

Лежа в повозке, Рейстлин пытался уснуть. Каждый раз, как только он закрывал глаза, то видел пламя, ощущал жар, чувствовал дым и просыпался, дрожа от ужаса.

Он с пугающей ясностью помнил ощущение беспомощности. Положив ладонь на рукоять своего нового кинжала, он обхватил ее, провел пальцем по клинку, холодному, острому, несущему в себе уверенность. С этой минуты он с ним не расстанется. Кинжал будет его последним средством защиты, даже если им придется лишить жизни себя, а не врага.

Его мысли обратились от этого кинжала к другому — к тому окровавленному кинжалу, который он нашел возле убитой женщины. К тому кинжалу, который он узнал как принадлежавший Китиаре.

Рейстлин глубоко вздохнул, закрыл глаза и наконец задремал, расслабившись.

Дети Розамун совершили свою месть.

Книга 5

1

Зима выдалась мягкой, одной из самых теплых зим, какие знала Утеха, с туманами и дождями вместо снега и мороза. Утехинцы уже поснимали со стен домов йольские украшения, убрали венки из еловых веток и омелы и поздравили друг друга с тем, что не пришлось испытывать неудобства, которые всегда приносит холодная, суровая зима. Люди уже говорили о том, что пора наступать весне, как в Утеху прибыла ужасная незваная гостья. Гостьей была Чума, а с ней ее неизменная призрачная спутница Смерть.

Люди не знали, кто привел этих опасных гостей. Из–за хорошей погоды и тепла путешественников, проходивших через Утеху, было необычно много, и любой их них мог оказаться носителем. Многие винили в эпидемии стоячие болота возле озера Кристалмир, болота, которые не замерзли, как обычно, этой зимой. Во всех случаях симптомы болезни были одинаковы: начиналось все с жара и сильной слабости, потом появлялись головные боли, рвота и понос. Болезнь длилась неделю или две; сильные и здоровые преодолевали ее и выживали. Маленькие, старые и слабые здоровьем не выживали.

Когда–то, во времена до Катаклизма клирики призывали богиню Мишакаль, чтобы она даровала им силу исцелять больных. Тогда чума была малоизвестна и не страшна. Но Мишакаль покинула Крин вместе с остальными богами. Тем, кто занимался исцелением теперь, приходилось полагаться только на собственные знания, умения и удачу. Они не могли излечить болезнь, но могли бороться с ее признаками, пытались не дать пациенту ослабеть настолько, что он заболевал пневмонией, которая уже неизбежно приводила к смерти.

Чокнутая Меггин неустанно трудилась возле больных, прописывая свою настойку из ивовой коры против жара и заставляя жертв глотать горькое вязкое снадобье, которое вроде бы помогало тем, кого она убеждала выпить несколько ложек.

Многие жители Утехи презирали старуху, называя ее сумасшедшей или ведьмой. Эти самые люди были первыми, кто обратился к ней за помощью, когда почувствовал жар. Она не подвела их. Она приходила, когда бы ее ни звали, в любое время дня и ночи, и хотя у нее были странные привычки — она постоянно разговаривала сама с собой и настаивала на том, чтобы все, находившиеся в доме больного мыли руки, и сама делала так же, — ей были рады.

Рейстлин взял за обыкновение сопровождать Чокнутую Меггин во время ее обходов. Он помогал ей обтирать губкой разгоряченные тела больных и убеждать заболевших детей глотать неприятное на вкус лекарство. Он узнал, как облегчать муки умирающих. Но по мере того, как чума распространялась и все больше утехинцев чувствовали на себе ее смертельную хватку, у Меггин не хватало времени на заботу обо всех, и Рейстлину пришлось самому лечить пациентов.

Карамон был одним из первых, кто заболел, что оказалось шоком для него, такого большого и сильного, который не болел ни разу в жизни. Он ужасно испугался, был убежден, что умирает, и чуть не переломал всю мебель в спальне, сражаясь с наваждениями, одолевавшими его в бреду: огромными змеями с факелами, которые пытались его поджечь.

Но его крепкое здоровое тело перенесло заражение и не поддалось ему, и, раз уж он пережил болезнь, то мог теперь помогать брату заботиться о других пострадавших. Карамон не переставал бояться того, что Рейстлин может заболеть. У такого слабого и хилого юноши не было бы шансов выжить. Рейстлин пропускал мимо ушей все просьбы брата остаться дома. Рейстлин открыл, к своему удивлению, что забота о больных доставляла ему настоящее удовольствие.

Он работал среди больных не из жалости и сострадания. По большому счету ему были безразличны его соседи, которых он считал тупыми и недалекими. Он не заботился о них из корысти: к богатым и к бедным он ходил одинаково охотно. Он нашел, что наслаждается лишь властью — властью, которую он получал над живыми людьми, которые начали относиться к юноше с уважением, граничащим с поклонением. Властью, с помощью которой ему удавалось укротить своего злейшего и ужаснейшего врага — Смерть.