Император Крисп - Тертлдав Гарри Норман (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
— Так что ты решил? — потребовал ответа Фостий.
— Я пошлю тебя по курьерской цепочке к отцу. Расскажи ему свою историю. Если он поверит тебе, то что я смогу возразить? И если он сочтет, что твой брак — хорошая идея, то сам тебя женит, причем по-быстрому, насколько я знаю отца. Идет?
— Идет, — без раздумий ответил Фостий. Эврипу достаточно приказать, и они с Оливрией могут исчезнуть навсегда. А если об этом узнает Крисп, Эврип всегда сможет заявить, что они оказались фанатичными фанасиотами. Кто посмеет ему возразить, особенно если он станет первым наследником? — Ты поступил… достойно.
— А ты ожидал, что я прикажу бросить тебя в тюрьму, а потом позабуду в какую? — спросил Эврип.
— Вообще-то… да. — Фостий почувствовал, что его лицо пылает от стыда за то, что его мысли столь очевидны; соверши он подобную ошибку в Эчмиадзине, ему никогда не удалось бы выбраться из крепости.
— Если ты полагаешь, что подобная мысль не приходила мне в голову, то ты тупица. — Фостий не сразу понял, что исходящий от Эврипа сдавленный звук означает смех. — Отец всегда учил нас бояться льда, — продолжил младший брат, — и я прислушивался к нему. Если бы ты вступил на светлый путь, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем выследить тебя, прикончить и занять твое место. Всегда помни об этом, Фостий. Но украсть трон после того, как ты отделался от фанасиотов? — Эврип скривился. — Заманчиво, но я сумел справиться с искушением.
Фостий подумал о комнате в подземном туннеле и об искушавшем его прелестном обнаженном теле Оливрии. Он прошел мимо него — тогда. Сейчас же он при любой возможности стремился в ее объятия. Означает ли это, что он поддался искушению? А если Эврипу в будущем подвернется шанс захватить трон, ухватится ли он за него или повернется к нему спиной?
Что касается первого вопроса, сказал себе Фостий, то к тому времени, когда они с Оливрией стали любовниками, ситуация изменилась. Она перестала быть просто предназначенной для наслаждения плотью; она превратилась в его ближайшего друга — почти единственного друга — в Эчмиадзине. И если бы обстоятельства оказались иными, он с радостью начал бы ухаживать за ней, соблюдая все формальности.
А вот второй вопрос… на него ответит будущее. Фостий знал, что выкажет себя дураком, если будет игнорировать возможность того, что Эврип попытается узурпировать трон. В будущем, однако, власть будет у него, а не у брата — как сейчас. И то, что произошло сегодня, доказало, что имеется хотя бы надежда на то, что они сумеют работать вместе.
— Наступит время, брат, и мы сможем составить неплохую команду. Даже если ты в конце концов наденешь красные сапоги, предоставь мне командовать солдатами, и я принесу Видессу немало пользы.
«Видессу, а не мне», — отметил Фостий, но возражать не стал. Среди многого прочего, чему их учил Крисп, была и мысль о том, что империя превыше всего и что любой, кто поставит свои интересы выше государственных, недостоин согревать своим задом трон. Теперь этот урок наполнился для Фостия куда большим смыслом, чем когда-либо прежде.
— Знаешь что? — сказал он. Эврип вопросительно приподнял бровь. — Я рад буду встретиться с отцом. Я так давно его не видел. — Фостий снова сделал паузу. — Полагаю, я не смогу взять с собой Оливрию?
— Нет, — сразу ответил Эврип, но затем добавил:
— Подожди. Возможно, и сможешь. Она многое знает о фанасиотах…
— Верно, знает, — подтвердил Фостий одновременно с Оливрией, сказавшей:
«Знаю».
— Вот и хорошо, — сказал Эврип, словно это решило вопрос, — а то, если ты приедешь без нее, отец устроит мне нахлобучку, потому что не сможет замучить ее вопросами. Так что обязательно возьми ее с собой.
— Подчиняюсь вашему приказу, ваше младшее величество, — заявил Фостий, отдавая брату честь. Эврип ответил ему тем же.
— Я тоже несколько раз выполнял ваши приказы, ваше младшее величество, — заметил он.
— Братья, — произнесла Оливрия таким тоном, словно упоминала некую низшую форму жизни. Фостий и Эврип переглянулись, потом, улыбаясь, оба кивнули.
Глава 11
Крисп шлепнул себя ладонью по лбу и даже поморщился от боли.
— Клянусь благим богом, я идиот! — воскликнул он.
— Не сомневаюсь, ваше величество, — радостно согласился Саркис; вместе с Яковизием, Заидом и Барсимом он мог позволить подобные высказывания, не опасаясь навлечь на свою голову обвинение в оскорблении величества. — И в чем конкретно проявился сегодня ваш идиотизм?
— Я так разнервничался из-за Гарсавры, что начисто позабыл написать Эврипу и предупредить его насчет Фостия, — ответил Крисп и с отвращением шлепнул себя снова. Впрочем, что было для него характерно, он не стал зря тратить время на сожаления, а вместо этого достал из мешочков на поясе листок пергамента, перо и чернила, нацарапал несколько почти нечитаемых строк — покачивание в седле отнюдь не улучшило его почерк, — и крикнул: «Катаколон!»
Через секунду он вновь выкрикнул имя младшего сына, только громче.
— Да, отец? Чем могу тебе помочь? — спросил прискакавший Катаколон, пустив свою лошадь рядом с конем Криспа.
Крисп вручил ему письмо:
— Запечатай это, упакуй в курьерскую трубку и как можно скорее отошли в столицу.
— Будет исполнено. — Листок пергамента оказался слишком мал, и Крисп не смог его удобно сложить или свернуть, поэтому Катаколон прочел написанное, прежде чем отправился выполнять поручение Криспа. Когда он взглянул на отца, в его глазах мелькнула тревога. — Неужели дело обстоит настолько… плохо?
— Насколько плохо, не знаю, — ответил Крисп. — А вот насколько плохим может стать… клянусь Фосом, сын, все может обернуться в десять раз хуже. А вдруг он высадится в столице и прихватит с собой полный корабль фанатиков, которым не терпится умереть за светлый путь?
— Фостий? — Катаколон покачал головой. — Не могу в такое поверить.
— Главное, что я могу, — возразил Крисп. — А теперь пошевеливайся. Я дал тебе письмо не для того, чтобы из-за него спорить, а чтобы отправить в столицу.
— Да, отец, — печально ответил Катаколон.
— Не боитесь, что он его «случайно» потеряет? — спросил Саркис.
— Пусть только попробует, — заявил Крисп, которому пришла та же мысль. Он вспомнил разговор с Эврипом в столице. Если его сыновья приобретут достаточную уверенность в своей правоте, то перестанут исполнять его волю и начнут действовать, как сочтут нужным. Да, они превращаются в мужчин — причем в самое неподходящее время.
Неужели Фостий поступил именно так? Действительно ли, выбрав для себя светлый путь, он принял собственное решение, каким бы ошибочным оно ни казалось Криспу? Или же попросту нашел человека, чье лидерство предпочел отцовскому?
Крисп покачал головой. Знает ли сам Фостий ответ на этот вопрос?
Как нередко случалось за все эти годы, он заставил личные тревоги — равно как и проблемы, решить которые не мог сразу, — отступить на второй план.
Проблем хватало и без них. Армия теперь шла по плато и понемногу начала голодать, потому что вовремя не была налажена доставка припасов на новый маршрут.
Крисп не замечал никаких следов армии Ливания, и это его весьма тревожило.
Если фанасиоты рассеялись быстрее, чем он сумел нанести по ним удар, то какой смысл во всей кампании? И как прикажете с ними бороться, если они уже снова превратились в безобидных на вид пастухов, крестьян, кожевников, свечников или кого угодно? А если он решит вернуться в столицу, они обратятся в бандитов, едва поднятая армией пыль осядет за горизонтом — такова была его горькая уверенность.
Армия расположилась на ночлег на берегу речушки, которая вот-вот могла пересохнуть. Но пока что в ней воды хватало. Солдаты первым делом занялись лошадьми, отложив собственные дела на потом. Крисп прошелся по лагерю, проверяя, что его приказ на сей счет выполняется. Он сам служил конюхом у Яковизия, а потом, перебравшись в столицу, и у Петрония, так что знал, как следует ухаживать за лошадьми.
