Когда боги спали - Коул Аллан (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
— Ну ты поаккуратнее! — огрызнулся Ирадж. — Я не в том настроении, чтобы терпеть оскорбления, пусть и от друга.
— Если ты не хочешь слушать правду, — сказал Сафар, — прикажи мне замолчать.
— Ты имеешь право говорить, — сказал Ирадж.
— Так забери у меня это право, — ответил Сафар. — Хоть плечи мои отдохнут от этого груза.
— Я сделал тебя богатым, — упрекнул его Ирадж.
— В Кирании богатством считался обильный урожай, которым всех наделяли поровну, — сказал Сафар.
Ирадж рассердился.
— Ты хочешь сказать, что я дал тебе ничтожно мало?
Беря пример с Коралина, Сафар ответил:
— Я высоко ценю лишь твою дружбу, Ирадж Протарус.
Ирадж смягчился. Пальцы застучали слабее.
— Но что же делать мне, брат мой? — спросил он. — Как я достигну того, что предсказывает твое видение?
— Почему бы нам не посмотреть на проблему с другой стороны? — сказал Сафар. — Почему бы нам не развернуть ее и не посмотреть: а вдруг бесплодная коза все же продолжает давать молоко?
— Я слушаю, — сказал Ирадж.
— Когда ты начинал дело, самой большой трудностью представлялась ваша фамильная вражда, — сказал Сафар. — Твоей справедливой претензии на престол противостоял дядя. Несколько алчных родственников поддержали его. Но большинство — в силу семейных традиций — поддержали тебя.
— Верно, — сказал Ирадж. — Хотя все обстояло несколько сложнее.
— Считаясь с семейными чувствами, — продолжил Сафар, — твой дядя обратился к постороннему человеку. Человеку, которого ненавидело все ваше семейство.
— И тем самым получил временное преимущество, — сказал Ирадж, — но в конце концов все обернулось к моей же выгоде. И все семейство выступило на моей стороне.
— Итак, союз твоего дяди с врагом, — сказал Сафар, — привел к его же падению.
Ирадж подумал с минуту, затем кивнул:
— Да. Получилось так.
— Итак, ты понял, — сказал Сафар. — Присутствие ненавистного чужака позволило тебе овладеть мощью всего клана. А затем, выйдя на тропу завоеваний, ты начал собирать вместе клан за кланом. Но для людей из тех кланов уже ты явился чужаком. Просто варваром с равнин Джаспера. И они восставали против, сражались против и осмеливались обзывать тебя алчным выродком, а вовсе не спасителем Эсмира, каким ты представлялся себе.
— Но ведь я таков и есть, — сказал Ирадж. — Ты сам видел это в видении.
Сафар не стал говорить, что ничего подобного он не видел. В видении Ирадж представал королем-завоевателем, восседающим на белом слоне, движущимся к воротам Занзера. А уж был ли он спасителем или нет — дело другое.
— Хорошо, — сказал Сафар. — Я рад, что ты все понял. Потому что только так и можно одолеть Манасию.
Ирадж недоуменно посмотрел на него. Он ничего не понял.
— Весь человеческий мир страшится демонов, — сказал Сафар. — Так используй этот страх против Манасии. Подними знамя борьбы всего человечества, как твоего единого клана… и ты повергнешь его. В начале зимы ты стоял перед перспективой многолетних войн за право владеть Клепаном. Манасия управился с твоей работой менее чем за сезон. Одолей его, и север твой.
Лицо Ираджа прояснилось.
— А затем и земли демонов.
— Но для начала придется пересечь Запретную Пустыню, — напомнил Сафар.
Ирадж небрежно отмахнулся:
— Ты имеешь в виду проклятие? Вот уж никогда не переживал из-за него. Ты с ним разберешься, когда мы окажемся там. К тому же если Манасия смог одолеть проклятие, то и ты сможешь.
— Рад, что ты по-прежнему веришь в меня, — сказал Сафар, вновь беря пример с Коралина, умевшего при случае пустить уничижительную ноту. — И как я понимаю, самую большую опасность для нас представляет магия Манасии. Всем известно, что магия демонов гораздо мощнее человеческой.
— А мне кажется, эти слухи чересчур преувеличены, — фыркнул Ирадж, вновь обретая уверенность. — Я же сам видел, как ты обрушил лавину на целую шайку этих самых демонов. Помнишь?
Сафар на свой счет не заблуждался. Всю зиму он провел за опробыванием своей мощи и сразу же был приятно удивлен открывшимися новыми возможностями. Но, читая книгу Аспера, демона-мага, он разглядел мерцание такого могущества, до которого ему было далеко.
— Я застал их врасплох, — сказал Сафар. — Кроме того, их было что-то около дюжины. А это не целая армия, да еще с легионом магов в придачу.
— Ты, Сафар, разберись с магами Манасии, — ответил Ирадж. — А уж об их армии я как-нибудь позабочусь.
Тревогу трудно удержать в каких-то границах. Ум может установить эти границы, но тут же страхи большие и малые сокрушают ограничения. Ночи становятся равнинами кошмаров, посреди которых встают большие и малые трудности, а изображение готовит такие ямы, которые пугают и самого могущественного из всех существ. И пока другие спят, в эти мучительные часы небольшие проблемы возносятся на высоту неодолимых гор.
Собрав армию в единый кулак на севере, король Манасия искал перевал через Божественный Раздел. Но по ночам ему не давал покоя воображаемый заговор, в который был вовлечен его сын, принц Лука. Затем дошел слух о могущественном короле людей, короле с развевающимися золотыми волосами и бородой. Этот король, Ирадж Протарус, поднял штандарты Алиссарьяна и сплотил вокруг себя все население, чтобы дать отпор Манасии и уничтожить его давно вынашиваемые замыслы о создании империи.
Рассказывали, что по правую руку короля находится маг-человек, настолько могущественный, что не уступит и самому сильному чародею из демонов. У мага этого, Сафара Тимура, глаза голубые, как залитый солнцем безоблачный небосвод.
Во снах королю Манасии являлся его сын, внезапно превратившийся в человека с золотой бородой и голубыми глазами. В этом кошмаре Манасия вынужден был обнимать сына и наследника пред лицом двора, прекрасно осознавая, что сейчас в спину вонзится кинжал.
На юге король Протарус собирал войска и разъезжал по своим владениям, распространяя новость о вторжении демонов. Он произносил гремящие речи, описывая творимые демонами злодейства — частью реальные, частью вымышленные. Красивой внешностью и ловко подвешенным языком он заставлял подданных забывать о собственных злодействах, совершенных при завоевании королевства. Люди охотно шли ему на помощь, армия его разрасталась.
Но и Ирадж проводил такие же бессонные ночи, как и Манасия.
А что, если Сафар ошибается? Что, если он не столь уж и великий провидец, как считает Ирадж? А если Сафар столь могущественный маг, то почему он, Ирадж, никак не сядет на трон Эсмира? И король по-настоящему начинал испытывать тревогу по поводу того, что Сафар на самом деле слаб, а он, Ирадж, — дурак, что доверился другу.
Сафар же хоть и не был королем, но тем не менее испытывал страхи, равные страхам обоих королей.
Если бы Ирадж узнал об этом, то избавился бы от Сафара не задумываясь. Сафар же размышлял над видением, в котором Ирадж победным маршем шел к воротам Занзера. Пусть это все правда, но почему за этим наблюдал лишь дух Сафара? Ведь в том видении Сафар ощущал себя призраком. Что, если от него ускользнула та часть видения, где его кровный брат предал его и погубил? Сафара тревожило, что он не увидел той части видения, в которой армии Ираджа еще только шли на Занзер. И что же тогда делать с тем видением — видением Хадина, где все оказывалось напрасным и речь шла о конце света?
А тут и еще один страх, самый грозный: для обоих королей — Манасии и Протаруса — ключевым пунктом кампании являлась Кирания. Что, если два этих монарха встретятся в сражении именно в Высоких Караванах?
И что, если долина Сафара и все те, кого он любит — мать, отец, сестра, друзья, — погибнут во время этих сражений?
Это зрелище тревожило его больше, чем гибель всего мира.
Представить последнее было невозможно.
Зато первое представлялось пугающе легко.
Последней каплей оказался именно этот страх, страх за Киранию. Сафар был готов на все, чтобы спасти ее.
