Маледикт - Робинс Лейн (книга бесплатный формат TXT) 📗

Янус расхаживал по комнате.

— Мэл, если даже Арис согласится, там плюнуть негде будет от охраны. Сомневаюсь, чтобы тебе удалось убить Амаранту на приеме.

— Мирабель весьма преуспела, — возразил Маледикт. — Ты пришел ко мне на помощь, когда в ней не было необходимости. Окажи мне ее теперь, когда я прошу тебя. Наши враги множатся, как головы гидры. Смерть одного порождает двоих. Давай отсечем эту голову, пока не пришлось убивать еще и ребенка, — голос Маледикта дрогнул.

— Ты обвиняешь меня в отцеубийстве. Да, я нанес последний удар, но на самом деле Ласта убил ты. Так не лукавь же хотя бы теперь, хотя бы с самим собой. Если бы Амаранта не была беременна, тебе не пришлось бы поднимать на нее меч. Твоя цель — детоубийство, Мэл. Ты можешь это признать?

— У меня нет выбора, — ответил Маледикт, — если ты должен стать графом.

После ухода Януса Маледикт опустился на кушетку и прикрыл глаза. Джилли присел рядом, с минуту поколебался — и взял Маледикта за руку. Маледикт ответил цепким пожатием.

— Он убил Ласта? — спросил Джилли, стараясь думать о прежних убийствах вместо предстоящего. Но теперь, когда опасения его подтвердились, в сердце поселилось смятение. Если убил Янус, нет ничего удивительного в том, что Ани не ушла, а продолжает бушевать внутри Маледикта. — Это никак не могло удовлетворить Ани.

— Ты прочел столько книг, ты услышал столько сплетен, — задумчиво проговорил Маледикт, — неужели хоть где-то упоминается, что Ани вообще можно удовлетворить? Похоже, Мирабель так не считает.

— Расскажи мне, что произошло, — попросил Джилли. — Как получилось, что ты собирался убить Ласта, а в итоге графа и моряков убил Янус?

Маледикт поднял веки, внезапно отяжелевшие от усталости.

— Раз тебе известно это, значит, известно все. Нужно было покончить с Амарантой еще тогда. Если бы я так поступил, не пришлось бы теперь столкнуться с новой проблемой.

— Ты мог бы подождать, — предложил Джилли. — Возможно, ребенок окажется девочкой или, как Адиран, ущербным от рождения, не способным вступить в права наследования. Или даже умрет сам, как последний из детей Ласта. Убить самого графа — одно дело, убить беременную женщину — совсем другое.

— Довольно, Джилли, с разговорами покончено. Если Амаранта явится на прием, она умрет. — Маледикт вскочил с кресла, выдернул руку из пальцев Джилли и рванулся к двери. В последний момент он остановился и исступленно проговорил: — Я не вынесу этого, Джилли. Я, в отличие от тебя, не могу позволить себе угрызений совести. Я должен быть волен проливать кровь по желанию, будь то кровь мужчины, женщины или младенца. У меня позади не одна смерть, впереди — тоже. Не отнимай у меня силу.

30

Снег испещрил первые смелые листочки весенних крокусов. Маледикт посмотрел на свинцовое небо, на тусклые белые хлопья, что медленно опускались на землю близ дворца.

— Хороша весна, ничего не скажешь!

Джилли, сопровождавший Маледикта, заметил:

— Снег для такого раннего времени не так уж и необычен. Правда, от него портится шелк. Лучше бы нам зайти в дом.

Маледикт улыбнулся.

— О да, ибо крапчатый шелк — ужасный грех. — Непонятная веселость в поведении Маледикта заставила желудок Джилли совершить кульбит. Он уже видел подобное прежде. Как будто Ани, свернувшаяся в клубочек мрачного одобрения, перед убийством бывала сыта, как никогда после него.

— Думаю, ты просто не хочешь оставаться в темноте один на один с убийцей, — проговорил Маледикт, дергая Джилли за собранные в хвост волосы.

— Мэл, тише ты! — предостерег Джилли, оглядываясь по сторонам. Поблизости никого не было, и все же сердце его бешено колотилось. Сердцебиение усилилось, когда они с Маледиктом находились на полпути к королевскому дворцу, в саду, где деревья зябко ежились под снегом; потом возле конюшни… Джилли не мог понять, что затевал Маледикт.

— Сознайся же, Джилли. Ты ведь боишься меня.

— Боюсь за тебя, — поправил Джилли. Он схватил Маледикта за руку и увлек в сад, где голые деревья более походили на скелеты. Джилли прижал Маледикта спиной к колючему кусту, едва начавшему выпускать пятнышки весенней зелени, и проговорил:

— Что на тебя нашло?

Маледикт закрыл глаза; снежинки, резные, кружевные, причудливые, опускались на его лицо. Джилли дотронулся до щеки юноши. Если бы не мгновенное, колкое таянье снега, он бы подумал, что влага на его ладони — слезы.

— Мэл?

Маледикт распахнул темные глаза.

— Я боюсь оставаться в темноте один на один с собой.

Джилли не нашелся, что сказать.

— Я делаю такое, чего сам от себя никогда не ожидал. И это уже достаточный повод для страха; более того, я каждую секунду чувствую, что не один. Что во мне не одна сущность. Она там, у меня внутри, Она хочет вырваться. Становится тесно, Джилли. Нас трое: тот, кем я был, тот, кто я есть, и ворона. Мы все соперничаем за главную роль, и я не представляю, кому достанется победа.

Джилли хотел было что-то сказать, но Маледикт прикрыл его губы ладонью в перчатке.

— Послушай, Джилли. Если победит Ани, брось меня. Не оставайся. Я никогда бы не причинил тебе зла, но Она пожрет тебя целиком. Пообещай мне.

Джилли замотал головой, и Маледикт нахмурил брови. По ракушечнику дорожки захрустели шаги: кучер уверенно направился в темноту — несомненно, к стене, у которой конюхи справляли нужду.

— Пошли, — скомандовал Маледикт, увернувшись от Джилли, который пытался его остановить.

Джилли побрел в сторону дворца — и вдруг осознал, что идет один. Маледикт повернул назад, в сторону конюшни.

Джилли догнал юношу, стараясь не издать ни звука; от усердия лицо его исказилось. Когда они поравнялись, Маледикт попросил:

— Постоишь на стреме?

Он пошел вдоль пустых распряженных карет. Поодаль, футах в двадцати, конюхи кормили и чистили лошадей, прибирались в стойлах.

Маледикт скользнул тенью вдоль ряда экипажей и наконец добрался до блестящей кареты Ласта, синеву которой приглушали до зеленоватого оттенка неверные огни масляных ламп. Юноша взобрался на козлы и, просунув руку между сиденьем и каретой, извлек потертую флягу. И вот он уже снова оказался рядом с Джилли в спасительной темноте пустого стойла.

— Подержи, — приказал Маледикт. Сняв жилет, он принялся ощупывать швы. Джилли наблюдал за его манипуляциями, удивленно открыв рот. Когда Маледикт извлек два крохотных хрустальных пузырька, Джилли в бешенстве зашипел:

— Ты что, притащил во дворец яд? После того, что случилось с дебютантками? Да ты спятил.

— Мы не во дворце, — заметил Маледикт, — и эти флаконы там никогда не окажутся. — Он откупорил залитое воском горлышко и тонкой струйкой влил жидкость во флягу. Потом, закрутив крышку кучерова сосуда, слегка взболтал.

— Ты что, собираешься отравить кучера? — спросил Джилли.

— А ты бы предпочел, чтобы я прошествовал через двор и заколол Амаранту мечом — или чтобы я подал ей бокал вина, и она тут же рухнула бы к моим ногам? Мой способ менее надежный, зато его скорее сочтут случайностью.

Маледикт еще немного поболтал флягу, потом открыл и принюхался.

— Великолепно.

— А если он все выпьет сейчас? В ожидании хозяев?

— Именно на это я и рассчитываю, — сказал Маледикт. — Янус должен вынудить Амаранту покинуть бал. Если ему не удастся, мое появление сделает это за него. — Взглянув за спину Джилли, Маледикт сердито сдвинул брови. Двое конюхов отлынивали от работы — в проходе между каретами, в тени экипажа, они играли в кости.

— Крысы их возьми, — пробормотал Маледикт.

— У нас еще есть время, — сказал Джилли.