Проклятие демона - Сальваторе Роберт Энтони (первая книга .txt) 📗

— Не пойму я что-то вашу церковь, настоятель Браумин, — заметил он. — Вначале вы объявили Эвелина еретиком, теперь святым. Почему вас все время кидает между добром и злом? Почему сегодня вы поклоняетесь Богу, завтра — демону? Или в ваших глазах они одинаковы?

— Ваше богохульство, герцог Калас, не удивляет и не задевает меня, — ответил Браумин.

— Если вы считаете, что у меня есть желание чем-либо удивить вас или ваше церковное начальство, тогда вы вообще не понимаете моего характера, — твердо и убежденно проговорил герцог.

Настоятель Браумин слегка поклонился. Ему вовсе не хотелось уводить разговор на эту скользкую тропу.

— Моя власть не распространяется на Кертинеллу, — продолжал герцог Вестер-Хонса. — Свое прошение вам следовало бы бросить на стол герцогу Тетрафелю, управляющему ныне краем Тимберленд.

— Для строительства часовни в честь Эвелина, затеваемого в Кертинелле, мне не требуется разрешения государства и кого-либо из его наместников, — в том же духе ответил Браумин.

— Тогда зачем вы явились сюда? — спросил Калас. — Отнимать мое время своими разглагольствованиями о расширении вашей церкви? Или, может, пытаться меня убедить, что ваш путь — Свет Эвелина, так его, кажется, называют — это единственно правильный путь, а Маркворт и причиненное им зло — не более чем заблуждение, ошибка, которую необходимо исправить?

— Я сообщил вам о строительстве новой часовни в Кертинелле просто по долгу вежливости, — ответил настоятель Браумин. — Я намерен использовать для этой работы, а также для расширения Сент-Прешес палмарисских каменщиков.

Калас со скучающим видом кивал, и до него не сразу дошел смысл последних слов. Он метнул огненный взгляд на настоятеля Браумина, и его глаза вновь угрожающе сузились.

— Мы уже решали этот вопрос, и вам известно мое решение, — сказал он.

— Принятое решение может быть изменено, — ответил Браумин.

Калас молча глядел на него.

— Есть кое-какие новые сведения, — сказал настоятель.

— Вы отыскали способ обойти закон? — насмешливо спросил Калас.

— Это уж вам решать, — уверенно ответил Браумин. — Видите ли, герцог Калас, брат Делман рассказал мне о весьма странном столкновении, произошедшем в Вангарде, — о битве с поври.

— Не такое уж оно странное, учитывая нынешние тревожные времена, — ответил Калас, покосившись на часового — рыцаря из Бригады Непобедимых, стоявшего по стойке смирно сбоку от его внушительного стола.

Настоятель Браумин пристально глядел на герцога, рассчитывая, что тот непроизвольно чем-нибудь себя выдаст.

— У этих поври, судя по всему, что-то произошло с их кораблем.

— Надо полагать, с их традиционной «бочкой»?

Теперь уже Браумин покосился на часового, а затем вопросительно посмотрел на Каласа.

Герцог понял намек.

— Оставь нас, — велел он гвардейцу.

Тот удивленно посмотрел на Каласа, затем отсалютовал, ударив себя в грудь, и вышел из кабинета.

— Нет, герцог, то был палмарисский корабль, — резко ответил Браумин, едва дверь за часовым закрылась.

Настоятель замолчал, словно давая Каласу время осмыслить это ошеломляющее известие. Калас заерзал в кресле. Браумин представил, какая борьба сейчас происходит внутри этого человека. Как он поведет себя дальше? Будет разыгрывать неведение? Или выдумает какую-нибудь неуклюжую легенду о побеге?

Герцог сложил руки, но в позе его уже не чувствовалось прежней непринужденности. Слова Браумина явно задели его — может быть, даже испугали.

— И вот что странно, — небрежным тоном продолжал Браумин. — Брат Делман утверждает, что узнал одного или двоих поври, приплывших на том корабле.

— По-моему, так все они на одно лицо, — сухо отозвался герцог Калас.

— Однако у некоторых могут быть запоминающиеся шрамы или приметная одежда, — сказал настоятель Браумин.

Герцог Калас сидел не шевелясь, только его глаза, казалось, хотели прожечь дыру на лице настоятеля. Браумин понял, что нанес сильный удар. Значит, догадка брата Делмана о том, откуда приплыла в Вангард шайка поври, попала точно в цель. Глядя на Каласа, настоятель Браумин понимал: никакого побега поври из Палмариса не было. Зато у герцога Каласа есть тайна, и очень грязная тайна.

— И где же, по мнению вашего брата Делмана, он уже видел тех поври? — с напускным равнодушием вновь спросил Калас.

Он едва заметно сдвинулся в кресле, вторично выдав свое истинное состояние.

— Он пока не может сказать с уверенностью, — ответил Браумин, особо подчеркивая слово «пока». — В памяти у него встает одно утро с туманом и моросящим дождем…

Настоятель оборвал фразу. Герцог резко поднялся.

— Что за игры вы ведете? — спросил он.

Калас подошел к шкафчику с напитками, стоявшему сбоку от стола. Браумин заметил тяжелый меч, висевший на стене прямо над шкафчиком. Герцог плеснул себе в стакан коньяку и взглянул на монаха. Браумин покачал головой.

Калас пару раз повернул стакан, словно взбалтывая коньяк, затем медленно повернулся и присел на край шкафчика. Лицо герцога опять стало спокойным.

— Если вы имеете еще что сказать, говорите прямо, — потребовал он.

— Вряд ли здесь вообще нужно еще что-то говорить, — ответил Браумин. — Я буду предельно занят строительством часовни Эвелина в Кертинелле и расширением Сент-Прешес.

Удар был нанесен точно и без особых усилий.

Калас довольно долго просидел молча, обдумывая услышанное и потягивая коньяк. Потом герцог вдруг залпом осушил стакан и швырнул его о стену, разбив вдребезги. Калас встал настолько резко и порывисто, что даже сдвинул свой «винный погребок».

— Вам знакомо слово «шантаж»? — спросил он.

— А вам знакомо слово «политика»? — немедленно парировал Браумин.

Калас сорвал со стены меч и угрожающе взмахнул им перед настоятелем.

— Быть может, личная встреча с вашим Богом покажет вам разницу между этими двумя словами, — произнес он и вдруг умолк.

Настоятель Браумин вытянул руку и разжал ладонь. На ней лежал небольшой графит, издававший легкое гудение.

— Ну как, будем выяснять, кого из нас сегодня Бог возьмет к себе для вразумления? — сдержанно улыбаясь, уверенным тоном спросил монах, хотя внутри у него все пылало.

Браумин Херд не был воином и не отличался особым искусством в обращении с самоцветами. Его умения хватило бы на небольшой удар молнии, способный на несколько секунд задержать свирепого Каласа или чуть взъерошить волосы на его курчавой голове.

И все же Браумин был готов к схватке. Его обвинение попало в цель! И поскольку настоятель ожидал этого и тщательно внутренне подготовился, он продолжал спокойно стоять с поднятой рукой.

— Вы играете в опасные игры, настоятель Браумин.

— Не совсем так, герцог Калас, — ответил Браумин. — Просто мы используем доступные нам средства для достижения целей, в которые верим. Одно из подобных средств — раскрытие некой грязной тайны, связанной с неким сражением, произошедшим туманным утром.

— А какую цель вы преследуете? — резко спросил Калас.

— Расширение Сент-Прешес, — ответил монах.

Калас опустил меч. Браумин тоже опустил руку с графитом.

— И это все?

— И это все.

Браумин Херд не стал добавлять слова «пока», но по мрачному лицу Каласа было видно, что герцог вполне понимает дальнейшее развитие событий. Теперь тяжелый меч находился не у него в руках, а незримо висел в воздухе, подчиняясь воле настоятеля Браумина. Калас не посмел отмести намеки как чудовищную выдумку. Значит, подозрения Делмана блестяще подтверждались: Таргон Брей Калас, герцог Вестер-Хонса, друг и ближайший советник короля Дануба Брока Урсальского… использовал пленных поври в затеянном им гнусном спектакле, чтобы упрочить свою власть в Палмарисе.

Вскоре настоятель Браумин покинул Чейзвинд Мэнор, унося под мышкой подписанное герцогом дозволение расширить Сент-Прешес. Но уходил он уже не тем легким и пружинистым шагом, каким шел сюда. По сути, он силой вырвал у герцога Каласа это разрешение, отчего на душе у Браумина было довольно мерзко. Он молился о том, чтобы подобное никогда не повторилось.