Дары Силы (СИ) - Безмага Виктор Валентинович (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗

Поскольку вой лежал на столе без штанов, и его нужно было приводить в себя, Федор использовал старый солдатский способ. Поднял голову воеводы, и начал поить его коньяком, из глиняной кружки.

Воевода закашлялся, открыл глаза, и обвел ими комнату. Женщины сидели, упорно глядя на стену, да и мужчины стояли, не глядя на стол, на котором лежал больной. Над ним стоял только улыбающийся Федор.

- Ну, вставай воевода, пробуй свои ноги, - бодро сказал он, - да портки одень, а то срамота.

Воевода вскочил со стола, словно мальчишка схватил, специально брошенные на пол штаны, почти впрыгнул в них, и только когда пришел черед затягивать пояс, остановился. Медленно развернулся, поднял одну ногу, как-то противоестественно изогнулся, дивясь отсутствию боли, и легкости движений. Затем остановился, вернулся в нормальное положение, и вдруг заплакал. Нина подскочила к нему, и с беспокойством спросила:

- Что болит, воевода?

Воевода упал на колени, и стал судорожно целовать ей руки.

- Спасительница, целитель, все что скажешь, сделаю, только скажи, только кликни Даньку Соля - говорил он, стоя на коленях. Услышав это, Ворон посмотрел на Федора такими глазами, что тот понял, произошло, что-то экстраординарное. В это время Нина поняла, в чем дело, она резко оборвала воя:

- Встань вой, я целитель, и сестра барона, я сделала для тебя то, что могла, это мой долг, живи, да помалкивай, я не стремлюсь к известности, по крайней мере, в Воличе. Тебе помогла и ладно. Открой дверь людей пусти, заждались он там.

В дверь уже, действительно, стучали весьма настойчиво. Воевода встал, подошел к двери, и откинул дубовый запор. Дверь открылась сразу, в нее влетели несколько человек с обнаженным оружием. Один подлетел к пустому столу, и спросил, ни к кому не обращаясь:

- Где воевода, - воши?

- А ты Проша, глаза разуй, может и чин, раньше получишь, - сказал, Дан Соль, сделав широкий шаг к столу. Стоящий у стола воин резко развернулся, и направил короткий меч в грудь приближающегося к нему человека. На секунду в комнате повисло молчание, затем Прохор медленно опустил меч, и с глупой улыбкой произнес:

- Воевода, сам ходит.

- Хожу Проша, хожу, ну-ка убери железяку-то. Да вот лавки принеси, пировать будем. И мигом!

Дальше все пришло в хаотическое движение, кто-то двигал столы, кот-то волок лавки. Минут через десять всеобщей суеты, все было готово. Поставленные буквой Т и засланные скатертью столы, были уставлены всякой снедью. Венчали застолье три стеклянные бутыли вина, и горшок с хмельным медом. Федор хмыкнув, водрузил на стол принесенный бочонок.

За время, которое понадобилось офицерам крепости, чтобы собрать застолье, Ворон тихонько объяснил Федору, что Соли, это самый могущественный род в Воличе. Вообще-то они из воев, в общем, командиры, дворяне вольных шлемов. Уже пять поколений, они поставляют армии Волича офицеров и полководцев. И если понятие Воличь ассоциируется с фамилией Славичь, то вольный шлем - это Соли. Практически все основные командные посты в войске, это Соли, или их ближняя или дальняя родня. Даже скорее родня, прямых Солей слишком мало, за два века, их сильно проредили, но кто остался. Вот только интендантами они становились редко, Соли это воины, уважаемые воины. Интендантом Соль, невиданное дело, но теперь кажется все ясно, с таким ранением как было у Дана, войском не покомандуешь.

Глава 22

1

Вообще, при похмелье все жалуются на головную боль. Да это не головная, это тот случай, когда все болит, и ничего не помогает. Это даже не боль, это болезненное отсутствие наличествования заполненности, а вот в пустоте действительно только боль. Боль, возникающая от любых внешних раздражителей, даже самый малый из которых, кажется чрезмерным. Свет, звук, воспринимаются не как источники информации, а как внешние раздражители. Вообще, полное осознание себя только терзаемой извне телесной оболочкой, самое неприятное из всего, что может случиться с человеком. Неосознанность души, при явном преимуществе мучений организма, над муками духовными. Извечные терзания российской интеллигенции, реализованные наоборот, во всей полноте и ужасе, здесь и сейчас. Плюс, море философских измышлений на тему где и чем похмелиться.

Мучимый примерно такими рассуждениями, Федор медленно брел по лагерю, к столбику дыма, символизирующего кухню. То, что похмелка ему поможет, верилось слабо, но надежда была.

Как он вчера добрался до лагеря, он помнил слабо, стены были целы, следов кровавого побоища нет, уже не сильно стыдно. Зато разговоры он помнил точно, слово в слово, спасибо Такору, ох часто он поминал этого деда. Даже По-пьянке, все помнил. А вот и кухня, вот и Нея. Сто грамм коньяку, горячий жирный бульон, сам учил готовить, каша с салом, компот, местный. Уфф... ожил. Где остальные?

Ворон нашелся сразу, сидел с угрюмым видом на другом конце стола и тупо смотрел на берестяную кружку с коньяком. Рядом с этим монументом, осуждающим распутный образ жизни, дымилась глубокая глиняная миска с горячим бульоном, и лежал приличный ломоть хлеба. Видимо, начать лечение, у мага не хватало ни решимости, ни опыта.

Ну, с этим Федор помочь мог. Он подошел к сподвижнику, и мягко улыбнувшись, сказал:

- Не тяни, чем больше сидишь, тем хуже пойдет, на раз, два, опа!

Повинуясь приказу, который прозвучал для него как глас небесный, Ворон взял чарку, и быстро опрокинул ее, высоко задрав донышко. Затем одним движением поставил ее на стол, и, схватив ложку, начал давясь и обжигаясь уплетать суп. Через несколько мгновений, дело пошло лучше, и еще через пять минут он поднял на Федора осмысленные глаза.

- Ну, крепка у тебя чарка, вой, - только и смог сказать он, почувствовав себя человеком. Высказавшись, он потянулся за второй чаркой.

- Э нет, - с этими словами, Федор положил свою ладонь на его руку. - Похмелья, которые вторая пьянка, нынче не будет, дел много. Дамы наши где?

Ворон ответил в том смысле, что Сунильда спала в своей палатке, но к ней нужно идти и охмелять, поскольку была она вчера их двоих не хуже, если не сказать большего. Федор только хмыкнул, пили господа вольные шлемы с размахом, в лучших традициях российского офицерства, и куда бедной Сунильде за ними угнаться. Чай не трехсотлетние жлобовитые големы, вои они как дети, если чего начали, прут до упора. Так, а Нина где? Ворон молча, развел руками.

- Слышь ты болезный, - моментально рассвирепел Федор, - здесь невест не крадут часом? - Выяснилось, что крадут. И лихо крадут!

- Так, а в лагерь она вчера с нами вернулась.

- Вернулась, вроде.

- Ну, тогда найдется, пошли похмелять Сунильду и Опору. Из расспросов. Стало ясно, что вернулись вои вчера, шумной ватагой, но Нины, среди них не было.

С опорой все было просто, тот уже знал, что такое похмелье, видимо опыт был еще до встречи с Федором, и процедуру он принял с радостью. А вот с Сунильдой возникли проблемы. Она ломалась до тех пор, пока до нее не дошло, что Нина пропала. После этого она приняла все безропотно, относясь к процедуре как к неизбежному злу.

Поиски были продолжены, допросили стоявших в карауле ястов, как Федор радовался, что ввел в отряде железную дисциплину. Пообещав себе и впредь поступать аналогично. Выяснили точно, Нина с ними не приезжала.

- Так, быстро и рысью к этому Солю, если она просто у него, его счастье, рысью я сказал! - прорычал Федор.

Но совсем быстро не вышло, найти коней, одеться соответствующим образом, и главное, всем сытно поесть, дабы не разило при общении. Только через сорок минут из лагеря выехала кавалькада, состоящая из Федора, Ворона, Сунильды, Опоры, близнецов, которые узнав о пропаже Нины, просто появились рядом, и пока еще не произнесли ни слова и двух воительниц, Ирты и Ларты. Кавалькада неслась к Десту. Литровую бутыль с коньяком, Опора молча, приторочил к седлу Федора.